«Пусть черти хоронят!»: маленькие истории про оккультизм

Поддержите нас
«Пусть черти хоронят!»: маленькие истории про оккультизм

Колдунья баба Барбарисиха, натальные карты, лечение наложением рук, выкатывание яйцом, «Золотая ветвь» Фрезера, восковые куклы, Белая дама и сливание испуга. Мы попросили наших читателей рассказать о том, как они имели дело с оккультизмом. Огромное спасибо всем, кто поделился с нами своими историями.


Мне было тринадцать лет, когда у меня начало резко падать зрение. Тетя, которую никто и никогда не мог остановить, потащила меня к бабке-знахарке Людмиле Васильевне, «Васючке», — у нас в городе П. к ней еще попасть было надо, но тетя собрала подношение и пробилась. Васючка принимала в темном деревянном доме на каких-то задворках, мазала мне глаза петушиной кровью и напугала меня до трясучки. Ненавижу все это с тех пор и знать не желаю. (Марина М.)


Мне было лет, наверное, восемнадцать, и я считала себя будущей ведьмой, по какому поводу одевалась во все черное и купила двухтомник Папюса. Учиться я любила, поэтому села вечером за стол с чистой тетрадкой и собралась Папюса системно конспектировать. Боже, какой это был хаос, как он скакал с первого на седьмое и насколько же за всем этим (на мой восемнадцатилетний взгляд) не проглядывалась никакая научная система! Словом, если спросить, кто отвратил меня от оккультизма, правильный ответ будет — Папюс лично. (erarta)


Меня лет с четырех до шести мучали кошмары. Плохо спала, кричала по ночам. Помню, мама отвела меня к какой-то бабуле-гадалке, она что-то там поделала, прошептала, яйцом по мне проводила. Как рукой сняло. (Маша Котова)


Мы призывали духов Наполеона и Пушкина почему-то. (Elena Fadeeva)


Когда в моей жизни начиналась жопа, я начинала впадать в оккультизм и ходить по всяким гадалкам/ведуньям. Ничего не сбывалось. Но однажды я дико влюбилась в одного человека. Узнав, что мой телевизионный коллега умеет гадать на таро, я попросила его раскинуть для меня картишки. Результат был такой: «Твой «объект» хочет принять тебя в свою семью, но у ваших отношений есть одно серьезное препятствие… Не вижу какое, но вот прям как стена». В общем, «объект» оказался геем, но действительно предложил мне выйти за него замуж для продолжения его рода и своеобразного «гетеросексуального прикрытия». А еще все тот же коллега нагадал мне неприятности с «великой жрицей», и на следующий же день случилась очень неприятная стычка с исполнительным директором канала. Больше я того коллегу гадать не просила — оказывается, когда все сбывается, это довольно-таки стремно… (Лия О’Ди)


В восемь лет в городском лагере меня научили, как при помощи карманного зеркальца и той же пасты вызывать Белого и Черного гномиков и даже Белую даму. Для нее подходит только розовая паста, а гномы не привередничают. Они могут сделать маленький подарок или мелкую пакость (мне колдовство «Белый гномик, появись! Черный гномик, появись!» стоило небольшой дырки с обугленным краем на любимой рэнглеровской куртке). Дама, если ее вызвать ночью, может и задушить во сне, но ведь так хочется увидеть призрачное, почти прозрачное ее отражение в зеркальце. (Модест Осипов)


Я гадала на картах в подростковом возрасте всем желающим — не на таро, а на обычных игральных. У меня была классная засаленная старая колода. Получалось, мне кажется, хорошо, и так удавалось еще и наладить контакт со сверстниками. В какой-то момент я заметила, что повышается тревожность и я начинаю видеть символы в непредназначенных для этого местах, и тогда я приняла волевое решение бросить и не тыкать больше палочкой за грань. Выбрала светлую сторону. (Анастасия Линнала)


Знаете фразу: не так страшен Кастанеда, как тот, кто его прочитал. Вот. Бывший три года объяснял, что мне нельзя иметь детей, «потому что точка сборки на сватхе». Мозгов хватило не искать больше в этом смысла, а просто найти любовника без оккультных привычек. Но как вам аргумент? Москва слезам не верит-2. (Ульяна Доброва)


В моем детстве хоронили еще с музыкой. Если кто-то умирал во дворе наших типовых панелек, об этом все знали еще с утра. У подъезда уже стояли венки, потом выносили гроб с телом, чтобы или покойный прощался со двором, или чтоб с ним прощались, или и то, и другое. А потом начиналось оно. Щемливое вытье труб и блямс тарелок. И меня накрывало. Если бы родители были верующими, они бы подумали, что в меня вселились бесы. Я орала дурниной, рыдала, тряслась и каталась по полу. Я хотела переорать музыку. Забивалась в дальнюю комнату, родительскую спальню, под горы одеял и подушек, но все равно было слышно. Мои истерики смущали родителей, и они решили, что нужно водить меня к бабкам. Бабки были разные — и старушки в народном стиле в избе на окраине, и современные женщины с золотыми зубами и берете из норки. Все они выкатывали испуг яйцом. И никто не был эффективен. А потом началась мода на гипнотизеров. В телевизоре был Кашпировский. А у нас в городе был Альберт Игнатенко. Между прочим, вроде как до сих пор танцует. Уж не знаю, какой он там гипнотизер, но номер отрабатывал добросовестно. Волосы воронова крыла, борода как у Атоса, горящий взгляд из-под бровей… Не знаю, сколько это стоило, думаю, много. Альберт Игнатенко поделал надо мной пассы, взял деньги. Музыки я все равно продолжала бояться до усрачки. Боялась-боялась, лет до двенадцати. До того дня, пока мы однажды с компанией одноклассников не шли по райончику и не напоролись на церемонию с гробом и музыкой. Первым позывом было, конечно же, орнуть. Но как тут орнешь — в классе засмеют же! Так я и не орнула, и с тех пор перестала бояться. А музыку вскоре вообще отменили и хоронить стало модно с попом. А это уже, согласитесь, совсем не то пальто. (Valeriya Aguibalova)


Была с детьми на Кубе в 1992, там кубинцы лечили детей наших из Чернобыльской зоны, спасибо им за это огромное. Повезло прожить там аж два месяца. Была типа воспитателем в группе, давали выходные, когда можно было съездить в Гавану. Один раз поехала туда с приятелем Густаво, переводчиком, видимо, нетрадиционной ориентации. При выходе из городского автобуса увидела, как из уха у дамы выпала сережка, подняла, догнала, отдала. Густаво сказал, что она колдунья. Ну что, я, конечно, взволновалась, что хочу-хочу, и на следующий раз он меня отвел к ней в квартиру. Возьми, говорит, только сигару, нам там выдавали периодически, а денег не надо. Короче, приходим, а там прям капище какое-то, маски, травы, что-то странное, она сигару раскурила, дым пошел, стала с меня негатив пучком трав тлеющих снимать, лопочет непонятное, Густаво стоит в благоговении. Переводит, что много на мне плохого другими людьми и коварными соперницами понавешено, но колдунья эта снимает с меня и сглаз, и порчу, и черта с рогами. Было страшно, непонятно, короче, как в кино. Впрочем, наверное, что-то и сняла с меня, если до сих пор живу и радуюсь. (Мария Ванденко)


Моя любимая бабушка очень увлекалась эзотерикой. Начала еще в девяностые, когда только-только все это входило в моду, и в конце концов попала… в секту. Если вы решили, что она относила туда все деньги, завещала секте имущество и билась в экстазе на совместных медитациях, то я вас разочарую. Зная мою бабушку, можно было бы предположить, что она эту секту и основала, но нет. Бабушка умудрилась взять оттуда те аспекты мировоззрения, которые были созвучны с ее видением мира, почерпнуть несколько практик и пару раз сгонять в прекрасный город Одессу не за все деньги мира — просто потусить с единомышленниками у моря в свое удовольствие. О том, что бабушкино увлечение было именно сектой, я узнала уже после ее смерти, когда мы с подругой разбирали дневники и книги покойной. Именно тогда я, наконец, сходила в гугл, узнала, кто такая богиня Валентина и что за цирк процветал вокруг этой эпичной женщины (может, и до сих пор процветает, не интересовалась). Ввиду бабушкиных увлечений меня в детстве несколько раз таскали к местным экстрасенсам. Уж не знаю, были ли они круче условного Кашпировского, но один оказался прекрасным мануальным терапевтом и за несколько сеансов массажа привел в относительный порядок мою спину с легкой степенью сколиоза. Бабушка, естественно, видела в этом божий промысел вперемешку с энергиями — кроме массажа, надо мной долго и с пониманием водили руками. А вот я сама упомянутых экстрасенсов даже не боялась — стыдилась. Мне казалось, что если они все такие особенные и «видят насквозь», то обязательно узнают о всех моих плохих чертах характера и проступках, чего мне, конечно, совсем не хотелось. Но в десять лет еще нет понимания, насколько всем на тебя похер, и спалиться было очень страшно. Что касается бабушки — все ее медитации, видения ауры, портреты «духовных учителей», прицепленные булавками к ковру, подборка журналов «Чудеса и приключения» и уверенность, что в прошлой жизни она рождалась в Индии, не делали ее сумасшедшей старухой и оголтелой сектанткой. Она до конца дней оставалась цельным интересным человеком. (Алина Трубицина)


К оккультизму с эстетической точки зрения я отношусь великолепно, но с реальным лично сталкивался лишь, пожалуй, раз. У меня врожденная травма (не суть важно), и как-то, когда мне было лет, наверное, 16 или около того, отец повез меня к какому-то «старцу». Тот жил в поселке под Харьковом, в натуральной избе из бревен. Я в том возрасте, конечно же, был, мягко говоря, скептичен, но, опять же, чувак в какой-то серой рясе, с бороденью, в бревенчатой избе — ну супер же, да? Кто бы отказался от такого зрелища? И вот этот «старец» попросил меня стать ровно напротив него, постучал меня кулачком по одному плечу, по другому, посмотрел пристально, а потом попросил отойти на пару шагов и повернуться к нему спиной. Дальше со слов отца: я отошел, повернулся спиной, дядя пристально посмотрел мне в спину, и я рухнул на пол без сознания. Пришел в себя на лавке, народ рядом суетится, холодной водой в лицо брызгают. «Старец», помнится, покачал головой, сказал что-то про слабую сопротивляемость внешнему воздействию, уже не помню. Оккультизм? Без понятия, но объяснить, как человек может уложить другого в обморок взглядом в спину, я по-другому пока что не берусь. (Albert Buchatskyy)


Обойдусь без подробностей, кто именно, но в нашей семье была «оккультистка». Движением руками лечила людей. Меня, в том числе. И знакомых. Самовнушение или что там, но младенцам тоже помогало. Потом что-то напугало по здоровью «врачевателя», и заниматься этим прекратила. Это было спонтанно, человек сам не до конца принимал эту свою ипостась, поэтому сразу и отбросилось. Не очень приятно, признаться, было, когда те, кто не видели «до и после», в ответ на эти рассказы кивали головами, хихикали и говорили: «Ну да, ну да, а еще воду заряжали, помнится, у телека». Поэтому и обхожусь без подробностей уже, кто именно так лечил. (Al Jentarix)


*приосанивается*. У меня есть могучая байка. В Новосибирске знавала я человека по кличке Саурон Черный (народ, правда, звал его Макарон, потому что он был Макаров и фигурой напоминал вареную макаронину). Он к тому времени от Толкиена ушел за бесперспективностью, изучил в какой-то форме каббалу и перекинулся на Желязны, строил какие-то схемы Логруса, посвящал там всех направо и налево в этот Логрус и т.д. Я там была захожанин, с Макароном была знакома еще с тех времен, когда он просто прогрессив слушал, ну и общалась там со всякими другими захожанами, которых было много. И вот однажды я обнаружила, что к Макарону привез супруг (не менее дикого вида, чем сам Макарон) одну даму (тоже, надо сказать, чудаковатую, но кто из нас там не), и ее эти два учмырка зачем-то ее запугивают, не выпускают из дома и вообще угнетают. Я помогла ей слинять, она вернулась в свой город и у нее все хорошо. Макарон не сразу прознал про мое участие, а когда прознал, то страшно рассердился и передал мне через общих знакомых, что торжественно продал мою душу Змею Хаоса в каком-то ужасном ритуале. Я передала, что там, где меня нет, он может продавать мою душу и тело сколько хочет кому хочет, и тем дело бы вроде успокоилось. НО НЕТ. Змей Хаоса, судя по всему, решил отреагировать на покупку, и где-то с полгода в любом транспорте мне попадались только и исключительно счастливые билетики. У меня их были полные карманы. Потом попустило, конечно. (Ася Михеева)


У моей жены случилась рожа, дело было 8 марта. Мы побежали делать анализы в клинику скорой помощи. В коридоре сидел парень с перевязанным лицом. Он с подругой отмечал в ресторане наступление Международного женского дня, задрался с растатуированным куполами мужиком, дело дошло до рукопашной, в которой парню откусили кусок носа. «Ага, — вздохнул врач, услышав, кто сидит в очереди на прием, — праздники начались… Пусть молится, если у него Боткина будет. Это лучший вариант, чем сифилис». Врач осмотрел мою жену, прописал антибиотики и сказал: «Но лучший способ — все-таки к бабке». И мы кинулись искать бабку. Это оказалось очень не простое дело. Нам нашли ее аж в Иерусалиме. Нет, конечно, бабка жила в покосившемся домике под Минском, а знакомые, которые как-то лечились у нее, теперь жили в Иерусалиме. Жена вернулась от Патроўны с трехлитровой банкой заговоренной воды. Пятроўна поставила ее во дворе, несколько раз обошла кругом, непередаваемо завывая, скрещивала пальцы на руках и с бормотанием ими щелкала, отгоняя кого-то невидимого. Принесенную воду пить можно было только на второй день. И заговор, вода вместе с антибиотиками, конечно, произвели чудодейственный эффект. Жена была под сильным впечатлением. С тех пор больше рожистых воспалений не было. Другое было, но рожи — никогда. (Евгений Липкович)


В старших классах начали страшно болеть глаза от нагрузки. Это были 90-е, никто ничего из врачей сказать не мог, ничего нигде не было, сложные времена. Кто-то порекомендовал обратиться к семейной паре офтальмологов-экстрасенсов. Выхода просто не было, поехали мы с мамой в дальний район Москвы. Дома были у них все аппараты. Проверили зрение сначала, а потом дама взялась за меня, она водила руками перед глазами, шло тепло, вообще очень чувствовалось, что что-то происходит. Еще принимала гомеопатические шарики по схеме. В общем, они меня вытащили. Но до сих пор у меня нет ответа, что это было, реально ли они помогли или я переросла проблему. Настоящие 90-е, окутанные тайной. (Tatyana Petrova)


Ээээ, у меня в первоисточниках Дюма. Описание того, как делали восковую куклу и затем протыкали иголками, поразило мое детское воображение. А потом я откопала в домашней библиотеке «Молот ведьм» и еще «Трон Люцифера» Парнова. Вот из этого набора и приобщалась. А еще была странная история позже: заехала к подруге на работу, та познакомила меня с коллегой. Коллега был странненький парень, чуть постарше нас обеих. И вот он стал рассказывать о том, что он якобы сатанист, а потом предложил мне: «Хочешь, я сделаю тебя ведьмой?» Мне померещился за этим какой-то сексуальный подтекст, поэтому я благоразумно отказалась. А подруга ужасно обиделась, что ей он такого не предложил. В общем, весь мой мизерный оккультный опыт остался в детстве — тогда-то я хотела стать ведьмой, были какие-то фантазии на эту тему и попытки варить зелья в жестяной банке на костре, этим все и ограничилось. (Ольга Дернова)


Была лет десять назад в лютейшей беспросветной депрессии, и одна родственница отвела меня к своей подруге. Та глянула и сказала: «Ей надо к Ване!» Ваня оказался здоровый мужик с бородой. Жил в хорошей квартире, в новом кирпичном доме. Работал Ваня на просторной кухне. Попросил сидеть с закрытыми глазами и полчаса бормотал молитвы. Все это дело было за донейшн, кто сколько может, то есть не то чтобы Ваня тянул деньги. Я вообще человек с критическим мышлением, но тогда была абсолютно не в себе и съела бы живую жабу, если бы пообещали, что поможет. В квартире с Ваней жила женщина и ребенок — мальчик младшего школьного возраста. В конечном итоге Ваня начал вести разговоры со мной о том, что эта женщина — не та, кто ему нужен. А нужна другая — молчаливая, светлая. Моложе. Типа меня. «Ага, и деморализованная настолько, что на ней можно ездить», — подумала я и перестала ходить к Ване. Нашла потом хорошего психотерапевта, и все наладилось. (Наталья Фоминцева)


Мама моя подалась в астрологию и религию, когда я еще в несознательном возрасте была. Натальные карты, Кастанеда, лечение наложением рук, молитвы, друзья из этой тусовки. Как результат еще до двенадцати я прочитала всего Кастанеду с последователями, Библию и, чтобы заполировать, «Золотую ветвь» Фрезера. После этого заставлять меня учить молитвы было уже бесполезно — заучить-то я, может, и заучила бы, но ничего, кроме интереса естествоиспытателя, за этим не стояло.
С тех пор считаю «Золотую ветвь» архиполезным произведением. (Maria Filtser)


Я два с половиной года пыталась забеременеть вторым ребенком, и мы с мамой, больше из любопытства, пошли к бабке в деревне под Селижаровым. Денег она не брала, но еды ей можно было поднести. Отдав свои макароны, крупы и пряники, мы вошли в чистую избу, где вместо кровати была лавка (на ней она и спала). Бабушка была спокойная и тихая, спросила, зачем пришли. Я говорю: «Девочку хочу!» Она присмотрелась ко мне и спросила: «А зачем тебе девочка?» Потом помолчала и сказала: «Шесть-восемь». Я почтительно не стала уточнять. Через семь недель забеременела сыном. Впрочем, параллельно я пошла к гомеопату за месяц до этого, что тоже оккультизм своего рода, стала мерить базальную температуру, которая показала, что овуляция у меня отсутствует. Гомеопат дала мне два вида шариков, на второй месяц появилась овуляция, на третий было зачатие. Так как параллельно она чудодейственно излечила всю семью от страшного фурункулеза (до того каждый месяц были нарывы с высокой температурой и хирургией) — тоже за три недели все прошло по ее сценарию, — я прониклась уважением к непостижимости бытия. Так что, строго говоря, я не знаю, кто из магов тут больше помог, скорее — общими усилиями. (Olga Prokhorova)


О, я лет в десять отлично гадала на картах. Придумывала все от начала до конца — доставала карты наугад и плела историю. Я пользовалась бешеной популярностью. В какой-то момент ко мне реально начали выстраиваться очереди из одноклассниц, подруг, подруг подруг, и даже мам и старших сестер подруг. Сначала я рассказывала знакомым людям то, что они хотели услышать. Потом оказалось, что малознакомым или незнакомым я тоже могу рассказывать интересные истории, задавая наводящие вопросы. В какой-то момент я испугалась, что игра вышла из под контроля и я реально гадаю. Собственный потенциальный дар напугал меня до усрачки, и я быстро свернула лавочку. А ведь была возможность сделать блестящую карьеру гадалки. (Мария Квочкина)


Бабушка моя, коммунист и почетный учитель, когда вышла на пенсию, начала заговорами лечить грыжу младенцам мужского пола, зубную боль, сглаз, и однажды, когда я была у нее на летних каникулах, прямо при мне вылечила сильно заикающегося мальчика. Денег за все это не брала. (Jane Itkis)


Занимаюсь оккультизмом понемногу до сих пор, то, что объяснимо, применяю в массажной практике. Снимал родителям головную боль наложением рук. Иногда ошибался и боль усиливалась. Как-то шел в детстве из поликлиники, услышал не то крик, не то стон, вижу — мужик валится на ступени подъезда, хватаясь за сердце и меняясь цветом. Забежал в ближайшую квартиру, которую открыли, попросил вызвать скорую, сам сел рядом с мужиком, взял его за руку и попробовал разделить его боль. Так больно мне до того момента не бывало, прям все как рвалось в области сердца. Едва дожил до скорой. Фельдшер что-то мне уколол, магнезию, наверное, изругал, что, мол, так нельзя, опасно очень, мужика увезли в больницу с инфарктом. В юности я был типа практикующий маг, проводил обряды, реконструированные неким сложнообъяснимым способом по Эдде и ирландским скелам (не спрашивайте). Всякое бывало, пару раз бывало очень страшно. Но, возможно, все это игры разума. А вот мелкие целительские чудеса до сих пор случаются. То полипы кальцинируются, то спайки рассосутся, то межпозвоночные грыжи пропадут (вот они на МРТ были — и вот их нет), то новые периферические вены прорастут. А еще я покойников вижу, как знакомых, так и посторонних, вернее, покойных родственников моих знакомых. Я у них вроде почтового ящика. «Передай Лене, я доехала хорошо, устроилась нормально», «Передай Ане, второй ящик, справа» и т.д. Может быть, глюк, но бумаги были там, где сказано… (Кирилл Кулаков)


Я с оккультизмом сталкиваться не планировала, но однажды получилось. У грудного младенца был страшенный диатез, из аллергологических центров мы не вылезали. Муж под руководством своей мамы настаивал на «бабке» — я эти разговоры не поддерживала, дипломатично саботировала. Однажды, вернувшись домой, застала над детской кроваткой жуткую нечистую старуху, издающую аромат погреба и прокисшей тряпки. «Бабка» набирала в рот какой-то воды и плевала на воспаленные, лишенные кожи детские щечки. Я впала в бешенство, тараном выдавила целительницу из спальни, погнала к выходу, выперла из квартиры. Оппозиция в лице мужа, «бабки» и дистанционной свекрови осталась мной премного недовольна — предъявила упреки в невежестве и равнодушии к здоровью ребенка. (Ольга Максимова)


Со слов мамы, я помню только отдельные эпизоды. В три года начала заикаться. Страшно, ни слова не могла нормально сказать. Год бесконечных походов по врачам, обследования и вот это вот все. Кончилось тем, что четырехлетней мне прописывают феназепам и галоперидол (90-е такие 90-е). Мама, слава богу, ничего этого мне не дает, а звонит давней знакомой семьи, которая, простите, экстрасенс. Она приезжает, сажает рядом с собой мою маму (я была у бабушки на даче), раскрывает анатомический атлас, ставит на него какие-то магниты и говорит, что мама должна, пока она не закончит, все время себе меня представлять. Я тогда заснула, со слов бабушки, проснулась здоровая. Ну и в общем-то с тех пор уже 30 лет как не заикаюсь. (Наталья Астахова)


У меня есть знакомая, которая работает магом, но нашему общению это не мешает, я легко отношусь к особенностям друзей — маг и маг. Однажды сидим в баре, я жалуюсь на творческий кризис, а она говорит: это один там мужик тебя зацепил на крючок и тянет творческую энергию, сейчас оборву. И делает эдак руками. Все, говорит, он теперь в течение месяца объявится и принесет тебе денег в качестве компенсации. Я, конечно, вежливо поблагодарила, но это было совершенно невозможно, он уже два года никак не проявлялся и уж точно мы не имели финансовых дел. А потом этот человек внезапно возник и предложил мне работу мечты, в том числе и в смысле зарплаты — и моя знакомая точно не могла иметь никакой инсайдерской информации о его планах. (Марта Кетро)


Боже, боже, хочу рассказать. Мне было 14 лет, и я была неформальным таким депрессивным подростком. Влюбилась я безответно в самого жесткого панка по кличке Рома Капюшон. Ну и страдания меня терзали. И тут моя подруга хиппи Катя Нестле говорит, мол, Серф, не нуди, вот тебе заговор на ветер, и через три дня Капюшон будет твой. Я пошла за гаражи читать заговор. Но проблема была в том, что его нужно было читать раскинув руки, как Уинслет в «Титанике». Я призвала Катю. Вечер, гаражи у кладбища Алюминька. Я руки растопырила, Катя держит бумажку у меня перед лицом, ну, там что-то вроде как солнце людям мило, так и раб божий Рома Капюшон меня полюбит. Прочитала. Но. Через три дня данный Рома, совершенно меня не замечавший, узнал где-то мой адрес и явился! Я не вру, незачем уж. Как я потом пыталась от него отделаться, другая история. В общем, что-то в этом есть, но свят-свят-свят, я больше не буду. (Серафима Сапрыкина)


У меня шестилетней выросли две бородавки на пальце. Бабушка взяла красную ниточку, завязала вокруг бородавок и зарыла в земле в фикусе, стоявшей в гостиной. Мне тогда это показалось каким-то обыденным — где заклинания и полеты на метле? Через две недели бородавки исчезли и не появляются вот уже сорок лет. Более того, иногда на этой руке в этом месте у меня появляется маленькая родинка. И тоже исчезает, каждый раз примерно через две недели. (Нелли Шульман)


Было мощнейшее столкновение с оккультизмом. Вызвали с мамой сантехника поменять краны во всей квартире. Пришел чувак в черном, рассказал, что он сатанист и проводит обряды. Краны поставил, но везде перепутал кран горячей и холодной воды. Мы так и не поняли, это что-то сатанинское было или просто хреновый сантехник. Так и живем с этими кранами… (Heather Hermit)


Мы гадали на святочной неделе по книжке с подружкой; судя по книжке, дорога мне была во Францию. Ничего не предвещало, но в сентябре я уже жила в Париже. (Tatiana Huet)


А моя подруга университетских лет Милена, будучи аспиранткой филологического факультета, писала диссертацию по поморскому фольклору. Денег не было, ее парень притащил из леса череп какого-то животного. Милена репозиционировала себя как потомственную поморскую предсказательницу, обставила одну из комнат черепом, свечами и еще какой-то дребеденью, и тут ей карта и поперла. (Нелли Шульман)


Когда старшему было совсем мало (в 90-х), у него вылезла пупочная грыжа. Врачи настаивали на операции. Не помню кто, подогнал бабку для заговора. Взяли еду и пошли (денег она не брала, а еды а магазинах не было). Она что-то пошептала над ним коротко и отправила. Я вернулась и забыла про это. А потом смотрю через какое-то время, а грыжи и нет. И не было больше никогда. А однажды знакомая тетка на даче решила погадать мне или что-то типа того. Только, говорит, ты встань, а я сделаю пассы, в районе спины, чтобы настроиться. Я встала, а она за мной что-то начала делать. И тут я бац — в обморок упала. Первый и единственный раз в жизни. Вот хочешь верь, хочешь нет. (Анна Уштей)


Я снимала в студенчестве квартиру на самом первом этаже с выходом в садик, кресло туда поставила, там еще плиткой красиво вход был выложен — вышел такой райский уголок. А в одно из лет поселились надо мной голуби и стали срать, срать и срать на эту плитку так, что буквально за несколько дней ударно покрыли ее ровным мерзким слоем. Хозяин квартиры на уговоры протянуть тент нормальный, чтобы они хотя бы на него гадили дальше, а пол я как-нибудь отмою, как-то тормозил и отмораживался. Голуби продолжали непрерывно ворковать и срать заодно, и в одно из унылых утр я собрала по сусекам пластилин, вылепила из него фигурку голубя, с наслаждением утыкала его иголками и выложила на карниз снаружи. И что вы думаете — назавтра голуби свалили, хозяин тоже вдруг объявился ставить тент (ну тут оккультизм дал слабину, я просто сказала, что выезжаю, но голуби-то свалили раньше!). Вот, потом на свежий тент уже вернулись, но в меньших количествах, и жили мы там всей экосистемой дальше мирно и припеваючи, пока наши пути с этой квартирой сами по себе не разошлись. (Ira Polubesova)


Одна подруга, явно не без чертовщинки какой-то в носительстве, нагадала мне на обычных картах большую любовь. Через неделю я встретила человека, с которым провела пару лет. Очень мучительные вышли отношения в итоге, но да, была любовь. (Элла Захарова)


Как-то раз, приятнейшим летним вечером, еще школьником, но в слегка нетрезвом виде, забрел в пригород, где был очень дружелюбно, но настойчиво приглашен на «радение» в какую-то секту. Мероприятие проходило в бревенчатом доме с просторной комнатой с запертыми окнами, закрытыми ставнями снаружи, в которую набилось много странного вида людей: бородатых мужиков, долгополых баб, покрытых платками. Чадили лампады, а руководил всем этим слегка пузатый мужик в косоворотке и поддевке. Сначала все было чинно, мирно, потом мужик начал что-то излагать, время от времени воздевая руки, на что все присутствующие сначала тихо, потом все громче и громче стали выкрикивать «Истина!» Мне как-то поплохело в дыму и воплях, и я, уловив у пастыря знакомые слова, начал сначала тихо, а потом громко их комментировать. Но, поскольку я в то время был совершенно очарован апокалиптической бранью Лео Таксиля в его антиклерикальных памфлетах, комментарии мои несли, мягко говоря, не совсем резонирующий с настроением толпы характер. Сначала радеющие бабы шептались, потом зароптали — я от чего-то принял это за пробуждающийся в массах атеизм, но после крика «Бей Сатану!» понял что сейчас меня будут месить сапогами. На мое счастье, кто-то снаружи открыл дверь и я через баб ломанулся во двор. Я бежал вдоль улицы, за мной гнались, прихватив с поленницы колотые дрова, которыми намеревались причинить мне увечья. Но я был молод, меня окрыляло вино и первый юношеский разряд по бегу, а у преследователей не было ничего, кроме поленьев, которые они швыряли мне вслед. Метров через 1 500 они совсем задохнулись и израсходовали запас метательного дреколья, а я добежал до трамвайного кольца «Золотая Горка» и вскочил в последнюю дверь вагона. И он тронулся. Я был единственным пассажиром, а это был последний трамвай. Мужики остановились, опершись на колени, их догнали старые ведьмы, подбиравшие разбросанные метательные снаряды. А я стоял на задней площадке и показывал им известный жест из согнутой в локте правой руки и положенной на предплечье ладонью левой. Мужики взвыли, и в это время вагоновожатый врубил модную тогда «Мечту» Артемьева из «Рабы любви»:
«Где же ты, мечта?
Где же ты, моя мечта?
Я вдаль гляжу с надеждой…
И летит ко мне
В зыбкой тишине нежный звук —
То ли это смех? — нет!
То ли это плач? — нет!
Это ты, любовь…»
Об трамвай стукнулась пара поленьев, а я пошел рассчитываться за проезд. За рычагом сидела моложавая тетка с дымящейся «Родопиной» в зубах, пел кассетник «Весна», она обернулась ко мне и весело спросила: «Что за х…ня, солдатик?» — «Ведьмы!» (Александр Ивлев)


Мы в детстве пиковую даму вызывали, жутко было и смешно. Всякое выдумывали и рассказывали, вроде кто что видит. И ведь понимали, что врем, но как будто и верили. (Елена Лапшина)


Моя прабабушка была той самой «бабкой», к которой возили заговаривать испуганных и крикливых младенцев, лечить разные хвори у взрослых. Все за деньги — была нехилая прибавка к пенсии. Делала отливку воском в воду, читала заговоры, составленные по принципу молитв, общалась с собственным домовым. Дома у нее была жутковатая атмосфера. Умерла от старости, но на второй день после ее смерти, пока гроб с телом еще стоял там, дом вспыхнул, хоронить было нечего. Способности поколениям младше, похоже, не передались, хотя моя тетка (ее внучка) оккультизмом крайне интересовалась, да и меня под настроение привлекает это все. (Дарья Аппель)


В девятом классе мы с подругой в крещенский вечер гадали на блюдечке. Сначала хихикали, подталкивали друг друга. А потом вдруг оно, блин, реально начало очень быстро двигаться и указывать нарисованной стрелкой на буквы. Прямо пальцы, лежащие на блюдце, выворачивало. Мне нагадало имя жениха — Вова Яхидце. Меня это сильно впечатлило. Однако до сих пор не встретила человека с таким именем. Мужа зовут не так. И даже романов с Вовами ни разу не было. Но на всякий случай я его иногда гуглю. (Анна Трушкина)


В годы моего темного наркоманского прошлого у собратьев по аддикции периодически возникала рожа или рожистое заболевание (до сих пор не знаю, что это такое), врачи отправляли с этим прямиком к бабкам. Некоторые бывалые наркоманы научились «лечить» эту тему не хуже бабок, накладывая на опухоль кусочек мешковины, на котором сжигали красную шерстяную нитку. Вроде этот обряд еще и в какой-то особенный день луны надо было проводить. Так или иначе, точно помогало. Видела своими глазами. (Ника Никанорова)


Лет в восемнадцать я гуляла в парке, вся прекрасная, и со мной познакомился парень, типа «давай по руке погадаю». Погадал, ничего не помню, кроме фразы: «Ты рождена для праздной жизни, но жить будешь трудовой». О боже, да. (Татьяна Павлова)


В детстве жила в далеком поселке на Дальнем Востоке. Одно время я стала просыпаться от собственных криков по ночам, и моей маме, которая никогда в такие вещи не верила, посоветовали отвести меня к старушке «знахарке», живущей на окраине. Были мы раза три, я помню, жутко боялась этих походов в эту темную мрачную избушку и странной бабки, махавшей надо мной руками и что-то бормотавшей. На третий раз она держала над моей головой миску с воском от свечи и вылила его в котел. Это называется «сливать испуг», я не помню, но моя мама утверждает, что на поверхности воды воском вырисовалось лицо моей воспитательницы, и было прямо видно дужки очков. После этого мои крики прекратились, и походы к страшной ведьме тоже. (Вера Шевченко)


Моя мама в молодости ходила к какому-то очень знаменитому в Тбилиси гадалу (мужской род гадалки). Я с детства помню мамины рассказы о том, как все, что он ей нагадал, сбылось. Единственное, говорила мама со смешком, в чем он очевидно ошибся, это то, что я умру в городе на берегу океана. И действительно, кому могло в Москве шестидесятых прийти в голову, что она умрет в Нью-Йорке? (Лена Мандель)


Я в подростковом возрасте прочитала какие-то куски из Кастанеды в журнале «Наука и религия», кажется. И там было в каком-то месте про сознательный сон — чтобы проснуться во сне и понять, что спишь, надо посмотреть на свои руки. И если проснуться вот так, то сном можно управлять. И я управляла снами, вылетала из тела, пару раз подглядела за знакомыми и развлекалась так несколько лет, пока однажды не столкнулась с какими-то сущностями, которые меня не пускали домой. После этого я завязала с этими штуками. Как только просыпалась во сне — делала усилие и просыпалась в реале. А еще было совершенно прекрасное исцеление, но это, наверно, не про оккультизм. Мы поехали в Дивеево. Надо сказать, к тому времени у меня был страшенный гастрит, от которого ничего не помогало, боли в спине (выбитый позвонок) и головные боли. И вот нашу экскурсию повели в домик св. Серафима и показали его башмаки, его кочергу и его чугунный горшок. И сопровождающий нас отец Киприан сказал, что это лечит от всех болезней — у кого ноги болят, пусть встанут в башмаки св. Серафима, у кого голова болит, он готов надеть на нее горшок, а если болит спина, то он постучит слегка кочергой по больному месту, и все пройдет. Я попросила горшок на голову и кочергой не только по спине, но и по животу. Через полгода мы перебирали аптечку, там был просроченный Альмагель, так я не сразу вспомнила, что это мой. Гастрит прошел совсем, я забыла даже, что он был, спина и голова тоже перестали болеть. Спина потом заболела в другом месте, ее мне вправил хороший знакомый, но голова болит очень редко, от перемены погоды, и по-другому. С животом все нормально уже 22 года. (Мария Рубштейн)


Вообще я абсолютная материалистка и атеистка, на том и стою, всю жизнь. …Путешествовала по Южной Америке, одна, заехала на несколько дней в такой типа микрохостел в джунглях Перу, на берегу притока Амазонки. Хостел там открыл хипстер из Скандинавии, клиенты — подобные же чуваки из Европы и США. Ну то есть тот самый контингент, который за ужином на полном серьезе, без тени улыбки способен обсуждать, как «ищут себя» и «осознали» то и се. Нет религии, кроме нью-эйджа, и Кастанеда — пророк ее. А я как бы не про то, я хотела джунгли посмотреть и как народ живет в деревне вокруг (посмотрела). Ладно, сижу, слушаю, троллю их потихонечку. На второй день начинают обсуждать аяуаска. Опытный народ делится осознаниями, неопытный мечтает припасть. Американская пара говорит, что, мол, они на завтра пригласили шамана, он приедет и проведет для них ритуал, а кто хочет — может присоединиться. Естественно, захотели почти все, кроме меня. Не могу сказать, что мне совсем не было любопытно, но из деревни до ближайшей (тоже относительной) цивилизации надо было фигачить 2 часа по реке, на лодке. Дорог там нет вообще, никаких, то есть абсолютно, единственная транспортная артерия — это река. Скорая помощь… ну вы поняли. Я представила себе эти местные ноу-хау с непредсказуемыми эффектами, соотнесла с обстановкой и сказала: «Спасибо, не надо». А на шамана посмотреть — что ж, отчего бы и не посмотреть. В назначенный час, вечером, пришел небольшой латиноамериканский дяденька в футболке и кепке, спокойный как слон, улыбающийся. Сел на веранде, стал с народом разговоры разговаривать о том о сем. Ну и я сижу, слушаю испанский с лицом смышленой собаки, пытаюсь разобрать знакомые слова. И тут гляжу — рядом с шаманом на дощатом полу сидит крупная жаба. То есть вокруг люди, движение какое-то, разговоры. А она незаметно вышла и сидит, совершенно спокойная. А в другие вечера — не было на веранде никаких жаб, ну и веранда — она веранда же, там надо по лесенке подняться, как-то доковылять до этого места у скамейки… Собственно, вскоре после этого я пошла к себе в хижину спать, а народ собрался двигать в астрал. Что и как делали, не знаю, но на следующее утро девочка, которая участвовала в первый раз и больше всех рвалась осознавать, сказала со сложным лицом в ответ на расспросы, что осознания до нее пока не доехали, так как всю ночь она блевала дальше, чем видела. Так что, думаю, я была совершенно права. Но вот жаба мне запомнилась почему-то. (Евгения Хузиятова)


В прошлом году я снимала квартиру у странного дядечки. Однажды сломалась духовка. Для экономии арендодатель решил починить ее сам. Поковырялся в плите, а потом перед тестовым включением прочел «Отче наш» вслух и перекрестился. Еще и меня заставил молитву читать. Включенная плита немедля погасила все электричество в квартире. Такого мощного колдунства я давно не видела! (Мария Каргаполова)


Один раз мне посоветовали тетеньку от болей в спине. Я думала, она массажистка. Пришла, легла, как она велела. Только удивилась, что на спину, а не на живот. И она начала надо мной молитвы читать. Черт! Я вежливая, дотерпела до конца, думала, вдруг это вступление, массаж потом будет… Но нет. Заплатила, ушла, больше не ходила. (Светлана Смирнова)


Я провела несколько лет в школе русской йоги Геннадия Григорьевича Стаценко (по ходу он переименовался в Гуру Ар Сантэма), меня привела туда мама, когда мне было 13 (или 14?). Вкратце нас учили работать с «энергетикой» — то есть всякой неулавливаемой приборами энергией, учили природным законам, которые каждый должен исполнять по-своему (да, как ни странно, по их теории все люди абсолютно разные), и мы даже делали асаны и пранаямы. Если бы я всему научилась, я была бы отличной ведьмой. Но у меня почему-то не получилось. Мама вытащила меня оттуда с большим трудом. (Ольга Виниковецкая)


Моя мама на праздниках, дойдя до кондиции, вспоминает, что в роду у нас были колдуны, и начинает всех лечить руками. Идеальный способ определить состояние, после которого больше не наливать. (Mervyn Quant)


Не знаю, с оккультизмом ли это связано, но вот — гостили мы в киргизских краях, на берегу Иссык-Куля. Купила я там глиняную окарину — инструмент-свистелку, белую, сделанную под древноту, похожую на лапоть в тюркских узорах. Играть я не умела, но стоило немного в этот лапоть подудеть — и начинал идти дождь. Причем интенсивность дождя зависела от продолжительности игры: если пара нот — то так, пыль примнет, а если трель — то на два дня зарядит. Таким образом мы урезали наш приятный отпуск с десяти дней до шести, просидев в пансионате четыре дня подряд и чуть не сдохли от скуки. Договорились больше не играть, чтобы не портить отдых. Потом, несколько лет спустя, я взяла этот лапоть с собой в турпоход с палатками, и с мстительным удовольствием сыграла на нем. На поляне туристов какая-то компания утырков танцевала под громкую музыку денно и нощно, затем сперла и сожгла все наши дрова и бревна для посиделок. Валера, настало твое время — я достала лапоть, и мы по очереди туда понемногу свистнули. Мигом собрался дождь и всех разогнал по палаткам. И в ту ночь мы спали в тишине и покое. (Алла Арифулина)


Мы переехали в новую квартиру, в которой слышались шаги и по ночам звонили в дверь. В режиме юмора рассказала в местном ЖЭКе. Мне совершенно серьезно сообщили, что там померла бабка, с которой плохо обращались, и надо звать попа. Позвали попа, но просто сообщили, что в новое жилье въехали и хотим освятить. Он пришел, провел молебен и вдруг сказал, что тут уже был, что тут к девочке бабушка приходила. Дал наклейки на стены. Не помогло. Через некоторое время приехал друг. Доктор, невролог, с электроникой тоже знаком по первому образованию. Сидим ночью, выпиваем, он уже хороший, но шаги и звонки услышал. Проверил проводку. Все хорошо. Говорит: «Это у вас что?» Рассказали про бабку, про попа. Он смеется, и объявляет, что язычник и сам договорится. Продолжили пить водку. Не знаю, как он договаривался, но бабка ушла. Правда, я еще кота в дом принесла, может, кот помог. (Taiellor Eineonny)


В деревне, мне было лет шесть, неудачно скатилась с горки и сломала копчик, лежала как овощ! Меня отнесли к колдунье бабе Барбарисихе (имя до сих пор помню!), она шептала надо мной весь вечер! На следующий день я бегала. (Яна Райхлин)


Ну и ладно, расскажу. В Курске меня отпаивала травками старушка, думаю, спасла мне печень. То есть инвалидность у меня до сих пор, но жив. А врачи не верили. Но общалась с ней мама, и я честно ничего не помню. Кроме вкуса этих травок с рисом. Это было как в «Маленьком Муке», сейчас закрою глаза и помню вкус травки «утешение желудка». Благодарен всю жизнь. Даже не исповедовался в этом ни разу, добро в чистом виде. Без смущений и сомнений. (максим чайко)


Несколько лет подряд я ходила на чистки лица к косметологу, которая помимо основной профессиональной деятельности увлекалась оккультизмом и уверяла, что она из какого-то особого рода. Я ее никогда не просила ни о чем оккультном, кроме как выдавить прыщи. Она знала, что я уже долгое время не могу забеременеть, и как-то в один из сеансов говорит мне: «Хочешь, я обращусь к своим с просьбой помочь?» «Своими» она называла высшие силы, с которыми была в тесном контакте. Мне, перепробовавшей к тому времени естественное зачатие, гинеколога, гомеопата, пиявки и чего только не, было в принципе уже пофиг. Она закрыла на минуту глаза и вдруг открывает, смотрит на меня загадочно и говорит: «Ты знаешь, это уже не нужно». Я не стала уточнять, что именно. А через неделю или две узнала, что беременна. Узнала на очень-очень раннем сроке. Вот как она могла узнать об этом раньше меня? (Анна Фридман)


Я вообще училась на экстрасенса. В 90-х. Имею диплом биоэнергооператора. Практиковалась. Находила больные органы у людей. Еще у нас в доме жил барабашка. Ровно в 5 утра он стучал по трубам. (Ирина Галкина)


Тренинговая компания пригласила меня и мою коллегу ознакомиться с каким-то гуру (как оказалось), мы с ней отвечали за обучение персонала. В зале с подушками всех рассадили, стали чего-то втирать, попросили закрыть глаза, потом спрашивали типа, пробегает ли у вас энергия по телу. А между нами в шахматном порядке расселись его ассистенты/последователи. Ну и народ повелся — стал чувствовать тепло в левой пятке и т.п. Я была 40-летняя беременная на шестом месяце. Привалилась на подушки, смотрю. Меня попросили сесть, типа лежать не рекомендуется… Главное, даже паузы не было, чтобы по-тихому свалить оттуда. Пришлось сломать им игру. На очередной вопрос, что говорит ваше тело, сказала вслух: «Мое тело сказало, что хочет домой отдыхать», встала и через всю комнату пошла к двери. Коллега сказала, что за мной еще ушли два человека, а она постеснялась, но у нее потом страшно болела голова, так что я была права. (Светлана Смирнова)


У меня была подруга, которой нельзя было злиться — как рассердится сильно на кого-то, у того случались неприятности. Как-то они опекали молодого подающего надежды музыканта из провинции — подкармливали его, дали ключ от квартиры. Вот в один день он им квартиру и обчистил. Но мало того, он оставил записку, что они такие лохи, что просто нельзя было их не обворовать. И что вот сейчас на украденные деньги едет отдыхать на юг. Как подруга психовала и какими проклятьями покрывала его, можно вообразить. Через неделю молодой человек буквально приполз в слезах с мольбами о прощении и обещаниями деньги вернуть. Оказалось, что едва он приехал на отдых, его обворовали, обратно пришлось добираться на товарняках. Но мало того, моя подруга являлась ему каждую ночь во сне с проклятьями. И вдобавок к этому он стал импотентом. (Ирина Лащивер)


Тут скорее народное целительство. Когда дети мои, погодки, были маленькие, из болячек не вылезали. Пошли в школу, каждый месяц то бронхит у одного, то ангина у второго. И вот отцу их в редакции газеты, где он тогда трудился, посоветовали
обратиться в клинику народных целителей, типа нетрадиционная медицина. Ну че, собрались мы и поехали из нашего Выхино в их «станция метро
Преображенская площадь, далее трамвай». Дети мои уходили в кабинет к врачу и там, видимо, подвергались каким-то пассам и заклинаниям, я ждала в коридоре. Но один раз не выдержала, после них тоже зашла в кабинет, спрашиваю: «А что вы там делаете с ними?» Молодой человек примерно моего возраста, лет тридцати, говорит: «Это секрет, негатив снимаю, еще там что-то, но я вообще-то многое могу, например, даже прошлое вижу». Тут я насторожилась, говорю: «И мое?» — «Да, — отвечает, — закройте глаза и садитесь…» И начинает:
— У вас было одиннадцать мужчин!
Я в недоумении открываю глаза, пытаюсь вспомнить, может, была групповуха, я и не заметила?! У меня не сходится вот совсем, где мой единственный, а где те десять дополнительных? На моем лице быстро проносятся цифры, целитель их считывает и дополняет:
— Но только с четырьмя из них у вас было… нууууу… серьезно!
У меня все равно не сходится баланс, но я решаю уже не уточнять, благодарю и ухожу. Но дети после этой клиники действительно болели гораздо реже. Или просто переросли. (Мария В.)


Меня однажды диагностировали методом рейки. Две дамы водили надо мной руками минут 40, потом разбудили и сообщили, что судя по состоянию моих меридианов и чо-то там еще, у меня сильное переутомление и я в недавнем прошлом испытывала большой стресс. Я перевернулась на спину, ткнула ногой в направлении в пятиметрового баннера с надписью «Центр реабилитации участников боевых действий» и похвалила точность диагностики в выражениях типа «да вы што, ну кто бы мог догадаться!» Дальше беседа как-то не сложилась. (Jane Dukhopelnykova)


Мне было около пяти, когда к нам домой пришла незнакомая женщина в черной меховой шапке и черной же дубленке — была зима. Они с мамой закрылись в кухне. Папа — на работе. Я пыталась подслушать разговор, но за закрытой дверью почти ничего не слышно. Зашла уже под самый конец разговора. Стою, смотрю на двух женщин. Вдруг гостья поднимается с табурета, берет куриное яйцо и просит меня подойти к ней. Встает рядом со мной и начинает этим яйцом медленно водить над моей головой. Навернув несколько таких кругов, она разбивает яйцо в миску, потом они с мамой бегут в уборную и выливают это дело в унитаз. Я вспомнила об этом лет пять назад. Родители стали протестовать, что ничего подобного быть не могло. Мне и самой сложно поверить: они образованные люди, к эзотерике не склонны. Из интереса стала искать информацию и докопалась до «выкатывания яйцом» — так называют в интернете этот обряд. До сих пор не понимаю, было это ложным воспоминанием или кто-то темнит. (Marina-Maya Govzman)


В начале 80-х, когда мне было 12-13, мы все еще жили впятером в однокомнатной квартире. При том, что родители и вообще моя семья были очень не последними людьми в науке и искусстве нашего города. И моя мама, красавица, преподаватель, искренне уважаемая тысячами людей, переломила себя и пошла на поклон к ректору своего ВУЗа — тогда сдавали ведомственный дом. А он ее очень по-хамски, неприлично послал. Она много в своей жизни переступала, но, скорее, физически — могла работать, например, уборщицей, но это унижение, похоже, было серьезным, даже я это видела. А я с рождения что-то мастерила, и вот в порыве сделала из парафина статуэтку, назвала ее «ректор топает на маму» и с ненавистью проткнула раскаленными иголками. Мама потом эту разваливающуюся скульптурку долго с нежностью хранила. И тот ректор через два месяца умер в тяжелых почечных болях. Следующий ректор, кстати, таки дал маме полагающуюся квартиру. Выросла я, не смотря на это, материалистом круче Базарова (собственно, и до этого намеков на религиозность или суеверия не было). Но несколько лет назад я попыталась повторить. Что значит захотела — от отчаяния сделала статуэтку существа, который есть не единственная причина бед в нашей стране, но концентрат этих причин. Со всей сердечной страстью и злобой проткнула ее. Ну и что? Жив до сих пор, а беды все множатся. Пусто дело этот ваш оккультизм. (Masha Zusmanovich)


Была у моей мамы подруга. И муж у той всем на зависть. Из хорошей семьи, большая квартира в центре, престижная работа (80-е годы), театры, рестораны, летом на море в лучшие пансионаты. Но потом он сильно влюбился в другую. Ушел красиво, с одним чемоданом, и каждый месяц давал крупную сумму денег на жизнь. Но подругу этот вариант не устраивал, нашла она бабку и попросила вернуть. Бабка предупредила, что еще ни разу никому счастья это не принесло, что ломать человека через колено — плохо. Но подруга все равно настояла. Муж вернулся. Ненавидел ее люто, но и жить без нее не мог. Стал пить. С работы уволили. Друзья отвернулись. Начал бить ее жестко. Избил беременную, она потеряла ребенка и больше детей у нее не было. Уйти тоже не могла, квартира его, а сама она работала на условной работе какой-то. Потом она очень сильно болела. А после ее смерти муж пить перестал, вернул себе прежний человеческий облик. (Галина Морозова)


На первом курсе (в 1989 году) вызывал дьявола. Начертил пентач, зажег свечи, разместил на полу. В качестве эвокационной формулы использовал текст, подслушанный у жуткой сатанинской протоблэк-группы «Bulldozer». В треке том совершается экзорцизм, но я этого не знал и думал, что призывают сатану. (Тогда трек-листов почти ни к какому альбому не было в доступе.) Текст был такой: In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti etc. На «амен» одна из свечек упала и прожгла синтетический палас. Мама потом очень ругалась. (Oleg Paschenko)


Когда кто-то посреди ночи дергает тебя за ногу, уговаривая: «Возьми кота, ну возьми кота…», а после ты видишь у постели нечто глиняно-говняное, похожее на пряничного человечка, только под полтора метра ростом и с дырками на месте глаз, — поневоле заорешь. Ну, я и заорал… (Котов, если что, у меня и так шесть. Достаточно.) (Германотта Шлангенфюрер)


Не оккультизм, а обычная детская игра-страшилка, в какие играли все в пионерских лагерях, а наша палата решила поиграть в больнице. Осень 1986-го, детская эндокринология Морозовской, девчонки от шести до пятнадцати лет, все с диабетом 1 типа — кто-то в очередном прекоматозном состоянии, кто-то с манифестом болезни, после комы или чудом избежав ее, как вот я. Решили играть в «наша пэночка помэрла». Паночка. Панночка, в смысле. Ну, как у Гоголя. Палата разделилась на тех, кто игру знает, и кто нет. Из тех, кто нет, вызвалась первой играть я. Попросили выйти в коридор, потом позвали обратно. Указывая на некое сооружение из стульев, богато декорированное одеялами и подушками, сказали, что вот тут лежит наша паночка, она умерла, но надо попробовать ее оживить. Сооружение было реально похоже на пышные гробы вождей, виденные по телевизору. Паночка была похожа на некий куль, завернутый в полотенца и одеяла — белое полотенце вместо лица, одеяло вместо платка и одежды. «Садись, — сказали они, — вот тут, слева от нее, в ногах, смотри внимательно ей в лицо и называй женские имена». «Какие?» — спросила я, почему-то цепенея. «Любые, — ответили они. — Если угадаешь ее имя, она оживет». Они произносили «Наша паночка помэрла, будем ее хоронить». Затем я произносила имя. И снова. И снова. Я начала с имен моих соседок по палате. «Паночка» на имена не реагировала, лежала неподвижно. Я лихорадочно прикидывала, из чего и как они сделали такой большой муляж паночки, ростом явно с девочку лет семи. Но эти рациональные метания рассудка вдруг как бы исчезли — и все внутри затопил страх. Немой черный ужас. Он схватил и не пускал — дыхание стало сбиваться, а внутри, посередине груди, будто возникла дыра. Я ведь знаю, знаю, нет никакой паночки, это игра, выдумка, розыгрыш… Еще одно имя, одно слово — и что-то случится. Что-то. Не знаю, что. Что-то произойдет, станет ДИКО СТРАШНО. Нет, нет, не могу, уберите это, я не буду, я — нет, отпустите меня!… Слава богу, никто меня и не держал. Игрой руководила одна из старших девочек, ей было 14, как и мне, — и услышав мое сдавленное «Я не могу больше играть», она посмотрела мне в глаза и сразу махнула хору, затянувшему очередное «Наша пэночка… «. Они замолчали. Она обняла меня, увела к стеклянной двери в палату, дала воды. Я дышала, плакала и повторяла, что мне вдруг стало очень-очень страшно, и извинялась, что испортила игру. Света — так ее звали, помню и имя, и фамилию — говорила, что ничего я не испортила, все нормально. И разъясняла мне успокаивающе, что вон там, вместо лица паночки — ноги нашей Насти, самой младшей, восьмилетней, а плечи и голову скрывают вон те одеяла, в этом «постаменте» и спрятана Настя. И совсем не важно, какие я имена говорила — просто на десятом или двенадцатом имени Настя бы приподняла ноги, то есть паночка бы «ожила» и поднялась. Я поняла, в чем был секрет. Хотя так и не поняла, что случилось со мной. И ведь ни одной насмешки, ни одного слова про мою трусость после этого. Вспоминая ту палату, думаю сейчас, что там нечаянно сложилась из этих девчонок, из всех нас, самая настоящая группа поддержки, со всеми важными взрослыми нынешними правилами — не осуждать, не оценивать, не принуждать. Если и было что-то чудесным и мистическим, то именно это. Мне, никогда не видевшей во сне кошмаров ни до того, ни даже после какое-то время, всю жизнь с большим трудом дается саспенс в детективах и триллерах. Мне проще это писать в сценариях (тем паче меня этому учили), чем смотреть. И, разумеется, игра в смерть и воскрешение среди семи девочек, три из которых только-только избежали всамделишней смерти, да и все семь под ней ходят каждодневно, учитывая тогдашний уровень компенсации диабета — это, конечно, был ритуал перехода, что ж еще. «…Нет, не будем ее хоронить, пускай ее черти хоронят!» (Nadia Shakhova-Mkheidze)