Последняя из трех частей нашей «платьевой» подборки (вот часть 1 и часть 2) — о платьях, которые словно бы жили своей собственной жизнью (иногда едва ли не подчиняя себе хозяек) — и про платья, которых не было: они оставались несбыточной мечтой, или, напротив, навязываемым со стороны объектом, от которого чудом удавалось избавиться. Некоторые из этих историй — о том, какой уязвимостью может оборачиваться ощущение собственной «женственности», другие — о том, как иногда костюм способен диктовать нам поведение, третьи — о том, что даже над самым капризным платьем мы в конечном итоге почти всегда можем взять верх. Огромное спасибо переводчице Настику Грызуновой, журналисту Кате Пархоменко, писательнице Нелли Шульман, фотографу Светлане Мишиной и всем-всем, кто поделился с нами историями.
*
«Платье виновато»: истории о платьях, от которых одни неприятности
Ни одна прекрасная история не начиналась со мной, когда я была в джинсах. В этом году подружка отказалась справлять день рождения, но у меня уже платье было пошито, поэтому решили все ж таки выпить по бокальчику на Рубинштейна и заодно платье выгулять. Домой через два дня вернулась, причем в какой-то момент лук дополнился МЧС-овским ватником. (Екатерина Канович)
На все важные события в жизни я покупаю красные платья, причем это не было запланировано: просто оказывалось, что фасон, крой и материал идеально подходят. Каждый раз я приношу такое платье домой, прикладываю к предыдущему и офигеваю – все они идеально одинакового цвета, ни одного отличия в оттенках. На выпускной в школе, на выпускной в универе, на свадьбу сестры… Хожу и боюсь, что на свою свадьбу и похороны тоже окажусь в красном. Того же оттенка, разумеется. (Дарья Вдовенко)
Было у меня милое синее платье, чуть выше колен, свободное. Цвет прекрасный, ткань тонкая и нежная. Вкупе с моими кудрями выглядело чудесно. И в пир, и в мир в нем выходила. Ничего эротичного в нем не было, просто радовало глаз своим цветом. Но вот на одну закадычную подругу оно действовало, как тот накладной воротничок у Тэффи. Она все время просила дать его примерить, сходить в нем куда-то, и хотя я не люблю давать свои вещи поносить, если я соглашалась — меня ждал сущий кошмар. Стоило ей его надеть, как она становилась чрезвычайно легкомысленной, платье делалось гораздо короче (из-за внушительного размера ее груди), ее толпой окружали мужчины, смотревшие на нее с диким восторгом, она обязательно выпивала лишнего и ее приходилось спасать: уводить из клуба силой, отвозить домой, снимать с нее платье, — и оп-па, стоило это сделать, как она переставала буянить! Но однажды платье ко мне так и не вернулось — да и честно говоря, после очередного спасения я подумала, что черт с ним, носить я его больше не хочу. (Александра Курицкая)
У меня было платье из магазина «Бенеттон». Это были девяностые, фасон — черная лаконичная комбинация безо всяких кружев, а сверху мелкая и не-блядская сеточка, — как от комаров, с длинными рукавами. У меня был рост 170 и вес 54, комбинация с сеткой мне очень шла. Как-то меня пригласил на танец молодой человек в клубе «Санта Фе», он прижимал меня вполне корректно к своему пейджеру. Ещё один человек нас фотографировал в полной темноте. Тот, с кем я танцевала, говорил: «А это мой друг Локтев, он все время все снимает, не обращай внимания». В конце вечера у меня остался номер пейджера нового знакомого — то есть некоторый телефонный номер плюс номер абонента. Увы, номер абонента я забыла, отправила сообщения где-то на сто примерно похожих номеров — и не угадала (или угадала, но мне не ответили). (Tatiana Qlenova)
Мне двадцать три года было, я работала в одном интернет-проекте — крупный сетевой литературный конкурс, я была вебмастер, каждый день обновляла сайт, следила, чтоб все работало, регулярно кого-нибудь пинала, мирила номинаторов с правилами конкурса, номинированных с номинаторами и членов совета конкурса друг с другом, все это с грудным ребенком на голове, — короче, отличный был год. Год прошел, готовим церемонию награждения победителей, у всех кипят мозги, шестьсот человек приглашено, зал выделен на два часа и ни минутой больше, и за эти два часа надо выдать призы толпе народу. А на дворе 1999-й год, и это интернет-проект вот в этой вот стране, и работают в проекте одни мальчики, ну и я тут такая вебмастер, и предполагается, что мне тоже надо выйти на сцену для украшения, очевидно, брутального общества. И в джинсах, строго сказали мне, ни-ни, ты что, веди себя прилично. Порыдала, порычала, посетовала драгоценной подруге, драгоценная подруга подарила платье — офигенное, черное, в пол, шнуровка какая-то на спине, разрезы до середины бедра, и к нему еще прилагались туфли на таких каблуках, что страшно было смотреть. И, значит, выхожу я такая на эту сцену в этом зале в этом платье и на этих каблуках — а сцена голая, только стол для ведущих и стульчики для членов жюри, а все призы разложены на краю сцены прямо на полу, потому что больше негде. И награждаемых условно миллион. И два часа, всю церемонию, я бегаю по этой сцене: в этом, значит, платье с этими, значит, разрезами до середины бедра и на этих, значит, каблуках выхожу к краю сцены, сажусь на корточки, беру приз, встаю, возвращаюсь, вручаю приз очередному победителю, повторить условно миллион раз. Наутро в гостевой книге конкурса все делятся впечатлениями, благодарят членов совета конкурса и друг друга за то, какой замечательный был год и его финал, и из этого потока взаимных восторгов я узнаю, что конкурс получился просто прекрасный и церемония удалась, поскольку члены совета отлично поработали, а я была очень красивая. И вот после этого я решила, что, пожалуй, в *** (глубины забвения. — Прим. ред.) эти платья. Хотя платье было офигенное, да. До сих пор бережно храню. Не в последнюю очередь, я думаю, — из сложных назидательных соображений. (Настик Грызунова)
У меня было шикарное платье, но вот реально неудачливое. Первый раз я его надела — и попала в больницу. Потом оно пару лет провисело в шкафу. Опять надела — и познакомилась в этот день с совершенно идиотским поклонником, от которого еле избавилась в итоге. Последний раз надевала с большой опаской, но слабоумие и отвага же! В этот день отказали в долгосрочной визе, под которую был килограмм планов. Ну а платье правда классное. Поэтому рискнула, передарила подружке, предупредив об особенностях. Подруга сказала, что все фигня, носит и довольна. Ну вот как так? (Александра Курицкая)
У меня однажды был сарафан — летний, трикотажный, яично-желтый. Ниже колена, на широких бретелях, с полуоткрытой спиной, ничего такого вызывающего. Я надевала его трижды — и трижды получала, эээ, пиздюлей от внезапных незнакомцев. Белым днем, посреди города, на ровном месте, страшно унизительно. После третьего раза я его выбросила к черту. Ни рваные шорты размером с неприличные трусы, ни мини-мини-юбки, никакая другая одежда с таким количеством физической обиды никогда связана не была.
А красивый был сарафан… (Ираида Юдина)
У нас с лучшей подругой на первых курсах универа была бурная жизнь, и у нее было «платье для приключений» — если она его надевала, домой возвращалась не одна. Простое, хлопковое, с яркими красными и синими розами на светлом фоне. Прошло несколько лет, мы живем в разных странах, мне скоро ехать на ее свадьбу, платья у меня еще нет. И вот я в командировке в маленьком итальянском городке, выхожу прогуляться — и вдруг в витрине вижу его, платье из той самой ткани! Купила, конечно. Про «платье для приключений» из присутствующих на свадьбе знала только я, так что у нас был свой маленький секрет весь день. (Екатерина Саитова)
У меня есть платье, которое было отличным во всех отношениях, — но однажды я собиралась на свидание и надела его. Свидание отменилось в последний момент по каким-то совсем форс-мажорным обстоятельствам. Через полгода наметилась встреча с этим же молодым человеком — и я надеваю то самое платье. И опять встреча отменяется. Все бы ничего, на тот момент я не придала этому значения, мы вроде как даже увиделись потом. И вот еще через долгое время я собираюсь на работу, а вечером запланирована встреча все с тем же парнем. Безо всяких задних мыслей я решаю-таки надеть это платье, ведь оно о-о-о-очень мне идет и вообще, сколько можно! Надеваю, выхожу из подъезда, сажусь в машину — и в этот момент платье у меня трещит по шву и на спине образовывается огромная дырень… Конечно же, я вернулась домой и переоделась, а вечером со смехом рассказала своему спутнику забавную историю про несчастное платье, которое трижды тщетно пыталось прийти к нему на свидание. Совпадение — или…? (Анна Смирнова)
Это было обалденное английское коричневое платье из джерси, строгое, но очень элегантное, в нем можно было и в пир, и в мир. Просто чудо во времена полного дефицита. И вот день рождения на работе, нечем открыть бутылку вина, я прикладываю книгу к стене (известный прием), ударяю дном бутылки по ней и… вся бутылка на моем, натурально, шерстяном английском обалденном джерси… (Елена Ананьева)
Незадолго до окончательного разрыва он вдруг купил мне дорогущее платье от Кристиана Лакруа — из тонкого, со сложным рисунком шелкового трикотажа, практически прозрачное, длинное; оно очень мне шло, я в нем выглядела тонкой и звонкой. Надела я его на прием в Царицыне (наш последний совместный выход), собрала мильон комплиментов, чувствовала себя хуже некуда, моя, так сказать, преемница застила мне глаза, ничто не могло затмить эту боль, ни праздник, ни собственно наряд, ни комплименты. Потом оно долго висело в шкафу, многажды давалось подругам на разные выходы (Кристиан Лакруа, настоящий, из Парижа!), но всегда возвращалось обратно. Надо ли говорить, что я его ненавидела и никогда больше не надевала. Выкинуть моя нищебродская порода не позволяла, «никогда больше не будет у тебя платья от бла-бла-бла..». Когда спустя годы все-таки решилась выкинуть — домработница наша увезла его для своей невестки. Я ж ей не рассказывала, почему так ненавидела это злосчастное платье. (Katya Parkhomenko)
У меня в шкафу в пакете спрятано шелковое красное платье. Я его встретила в магазине и стояла, на него смотрела — оно было на манекене, похожем на меня, такая угловатая брюнетка с прической «конский хвост». «Пойду, — думаю, — хоть примерю». Тут подходит наш участковый — семейный серьезный мужик, — жене подарок ищет: «Привет-привет, ищу бабе подарок». Говорю: «Вот платье». «Ну примерь, я посмотрю». Надеваю, показываюсь. Сережа офигел и подарил это платье — мне. Очень настаивал. Вечером пришел свататься, был мягко послан. Я в этом платье пошла потом на свадьбу к приятельнице, больше мы не дружим — жених всю свадьбу от меня не отходил. Еще я его надевала на корпоратив. Коллеги некоторые меня возненавидели. Теперь живёт в пакете. (Наталия Бушина)
1991 год, Горбачев неделю назад прилетел из Фороса, неделю назад стрелялись и стреляли, а мне в Питере за день сшили рискованно короткое платье из отреза черного шелка, привезенного дедушкой из Маньчжурии в 1945 году. Мой тогдашний покровитель Г. вез меня в Москву на предмет дел (у него) и развлечений (у меня), затем и требовалось платье. Прямо со «Стрелы» мы поехали в гостиницу «Россия», где в одноместном номере стоял компьютер (зеленые буковки на экране!) и сидел некий молодой человек. Помню слово «приватизация», а потом появилось много водки. В некоторый момент компьютерный юноша предложил мне тихо исчезнуть. Я заметила, что у Г. не только есть два охранника, но и он сам с оружием управляется хорошо и не хотелось бы рисковать, ибо какие мои годы. Потом в Хаммеровском центре, когда я была в этом же платье, ко мне приставал пьяный японец, а не менее пьяный Г. кричал: «Не тяни руки к богатствам нашей родины, мудила!». Юношу из гостиницы «Россия» потом стали показывать в телевизоре, Г. пристрелили или он спился, а платье я до сих пор ношу в оперу. (Нелли Шульман)
У меня есть платье цвета горя. Я тогда была начальником с неустроенной личной судьбой. И вот один из подчиненных стал подозрительно ласков со мной и даже посоветовал посетить концерт на грядущих выходных. Костру довольно было искры. Придумав, что это приглашение, я неделю не ела. В выходные торжественно пошла на базар. Со всей семьей, переживавшей мое одиночество еще горше меня. Купили всё — туфли, сумочку и платье. Скромного делового кроя и мышиного цвета, с траурной розочкой в грудях. Втиснувшись в утягивающий корсет, туфли и серое, я, волнуясь, отправилась за личным щастьем. Щастье опаздывало, я беспокоилась. Набрала номер, мол, где ты, как ты, тут концерт… «Та я на раёне тут с пацанами, порешать дела надо. А ты иди на концерт, там сегодня наши лабают»… А платье я потом еще носила долго-долго. И была очень злой начальник. (Тетяна Жужа)
Я много (и результативно, надо заметить) занималась бальными танцами. То есть была солисткой, когда приходилось ставить командные номера — мы отрабатывали аренду репзала. Как у солистки у меня было на стандарт — венский вальс, квикстеп и прочее — красное платье, с пышным подъюбником и эффектным лифом (каждую блестку нашить стоило 2 копейки, так что мне на поточных лекциях по философии полкурса фрагменты расшивало по дружбе). В общем, дивной, невиданной красы платье было, забыть не могу до сих пор. Но танцевальная карьера моя, увы, подходила к концу: я вышла замуж за военного журналиста, питерского красавца с кортиком и веером красных дипломов, задумчивого джазмена, пятиборца (мастера спорта в пяти видах) и разрядника-шахматиста. После защиты диплома судьбу платья надо было решать. В затылок дышала дерзкая молодежь. Самая дерзкая была Светка, давно и неотступно нацелившаяся на моего партнера, которого я выдернула пять лет назад из класса С и дотянула до своего В. Пока Светка, бесхитростная душа, строила глазки моему Серёге, я худела от любви и разлуки. И ушивала платье. Что волновало Светку. И вот наступил диплом. Я отпрыгала последний свой турнир. И торжественно вручила Светке кофр с платьем (туфли оставила себе и храню до сих пор). И Светка рассчитывала блистать в нем на шефском концерте в Доме ученых. И она даже в общем-то блистала, как я потом увидела на фото, но тут пора упомянуть существенное: у меня, видите ли, грудь. Светка этого не учла. Перешить лиф она не успела. (Alena Shwarz)
Я заканчивала школу в середине 80-х; к выпускному начинали, в силу дефицита как тряпок, так и занятий, готовиться задолго до. Самые продвинутые запасались «березковскими» чеками или заручались поддержкой валютно одаренных родственников. Все прочие выискивали ткань по магазинам, а портних по ателье. В хвосте плелись посетители курсов кройки и шитья. Но, так или иначе, на выпускной никто не пришел голым и даже количество оборочек вполне соответствовало позапрошлогоднему Quelle. И вот, значит, собираемся мы в вестибюле родной-ненаглядной-глаза-б-не-глядели школы и оценивающе пыримся на одноклассниц: ага, эта шила сама… а эта в ателье… ух, круто, из «комиса» – и тут в казенные интерьеры вплывает не то чтобы королева, но королевского двора особа, дочь директора кондитерской фабрики, в шикарном черном с серебром платье из струящегося трикотажа: это даже не «Березка», это – привозное, ах! И все такие «Ах! Черное платье на выпускной – круто!» И столпились вокруг, и не сразу увидели, как в вестибюле появилась девочка «из простых» – дочь участкового милиционера – и в точно таком же платье. Королева оглядывается: немая сцена. И злые слезы на глазах что у дочки директора, что у дочки мента. Обе рыдали в школьной раздевалке, правда, в разных углах, а потом нас позвали на вручение аттестатов, и королева сразу после торжественной части переоделась в брючный костюмчик – не колбаситься же всю ночь в платье, словно эта ментовская нищебродка. И дочь милиционера тоже переоделась, и тоже в штаны – в тот год было модно шить на выпускной два костюма, правда, не всем удавалось достать к ним две пары обуви. (Изподтопа Такопыт)
Мы как раз расстались с Томой, отплавав свое в бассейне на проспекте Мира — и Тома прыгнула в троллейбус, потому что ей до дома было остановки три-четыре по прямой, а я пошла к метро, потому что на метро до дома мне тоже было остановок пять-шесть, хоть и с пересадкой. А пока я шла, глазела на витрины кооперативных магазинов: был разгар перестройки, и появились просто тучи неизвестно где пошитых шмоток с претензией на светскость, и я, конечно, была выше этого всего, но вот перед одной из витрин одного кооперативного магазинчика я остановилась как вкопанная: я увидела ПЛАТЬЕ. Ничего не буду объяснять. Женщины поймут: ПЛАТЬЕ. Это было ПЛАТЬЕ из тех ПЛАТЬЕВ, которые просто необходимо купить. Без рассуждений! Я занервничала. ПЛАТЬЕ не было рассчитано на каждый день. И на работу. Оно было рассчитано на что-то торжественное, светское, важное — словом, эпохальное! Но где же так вот, за здорово живешь, взять эпохальное событие? «Театр? — думала я. — Нет, в театр слишком ярко. Вырез на спине слишком глубокий… На груди, впрочем, тоже. И облегает оно роскошно! И подол пятнадцать сантиметров выше колен, как минимум пятнадцать! В театре не поймут». Может, просто дома его носить? С другой стороны — такое чудо, и даже некому будет мне позавидовать! Нет, преступление. Двойное преступление: не купить, а купивши, не показать. Но боже мой, куда же в нем? На свадьбу, вдруг всплыла в моем воспаленном мозгу спасительная идея. О, точно!!! На свадьбу! Какое счастье, у меня будет платье для свадьбы! Дело, как говорится, за малым… Я на минуту призадумалась. Понятно, что выдавать замуж я собралась Тому — кого еще? Так, а жених? Кто жених?! «Подумаю об этом позже, — пообещала я себе, вбегая на всех рысях в магазин, — сейчас главное — купить его. И только бы мой размер у них оказался!» Размер оказался, платье сидело как влитое, ноги, струящиеся из-под подола, не заметил бы только воинствующий женоненавистник (и то из принципа!), вырез на спине был восхитительно глубокий, на груди — обещающе глубокий. В общем, я выкатилась из магазина в полном восторге от жизни. «Так кто жених?» — спросила я себя. Но ответа так и не было. Ответа не было довольно долго — до той минуты, пока моя мама не созвонилась в очередной раз с Федюшиной мамой. Федюша опять отколол какое-то лихое коленце, и его несчастная мама опять переживала, что он сведет ее в могилу. А моя мама опять сочувственно соглашалась. Боже мой, озарило меня свежей мыслью, так вот он! Вот он, жених! Я возликовала.
Не то чтобы мне было совсем не жалко Тому — но Тома была девушкой восточной, мужчину была научена воспринимать как судьбу, как данность, терпеливо и уважительно. Мы так не умеем! И потом, она еще ни разу не была замужем. А это меняет дело: хоть узнает, что это такое.
— Мам, — сказала я как можно безразличнее. — Мам, а чего Федюша не женится? Женился бы и перестал маме нервы трепать.
— Да кто ж его возьмет, сумасшедшего такого, — простодушно ответила мама. — А что, — вдруг встрепенулась она. — может, у тебя на примете девушка какая есть приличная? Так познакомила бы!
— Да вроде есть, — кивнула я, — вот только нужно подумать, как их познакомить.
И через пару дней я позвонила Федюшиной маме…
(Yulia Kuznetsova)
Будущий (на тот момент) отец моих сыновей работал сисадмином. Борода, свитер, берцы, длиннющий хаер, и совершенно девичья талия (в которую я и втюрилась, в числе прочего). Дамы из бухгалтерии по поводу хаера и талии мальчиком любовались и кокетничали не без юмора. Грозились подарить платье. И подарили. Адски розовое, в обтяжку такое. А он возьми и напяль, прямо на рабочем месте. Пошокировал немного бухгалтерш и пошёл в туалет переодеваться обратно. Далее жесть… Штирлиц (зачёркнуто) шеф шёл по коридору, а навстречу ему — сисадмин. Борода, берцы, ноги мохнатые… Торчащие из-под подола мини — того самого, адского розового. Надо отдать должное шефу, он даже ржать не стал. И уволил потихоньку через месяц по сокращению — а не сразу со скандалом. (Tun Uha)
Лежала я на сохранении в 2007 году. Выяснила, что можно ходить гулять днем. Прошу мужа: «Привези мне мой сарафанчик с цветочками!» Он у меня был один, сарафан этот. Привозит. Костюм — юбка и жакет, со вставным кружевом. Кружево в какой-то растительной форме. Я в него уже и не влезала, по-моему. В общем, со всех сторон засада — и не сарафан, и зачем человеку вообще в больнице костюм?! На вопрос, по какой вообще логике был сделан выбор, Женя ответил, что это единственное с цветочками, что он нашел! (Anna Kovalenko)
Мне 27, только вышла из состояния кормящей мамы, и тут на тебе — новогодний корпоратив в части мужа! Вот только представьте: пара сотен офицеров, танцы-шманцы, я, застоявшаяся и закисшая в декрете, а красивого платья НЕТ. Достала купленную в девичестве в Питере «летучую мышь» из чёрного французского шёлка, и сшила себе платье-корсет! Но где взять для него косточки? Без них видок не тот. Очень выручили металлические полосочки, изъятые из форменной фуражки любимого. Платье — блеск, я счастлива, вечер прекрасен, на нас с платьем явно реагировали: прям вздрагивали и оборачивались вслед. Дома выяснилось, что одна из металлических косточек проткнула ткань и сильно торчала в сторону, задевая счастливчиков, оказавшихся рядом. Вот и гадаю, кто производил большее впечатление: я или косточка? (Елена Гараева)
Школу я заканчивала в провинциальном закрытом городе (комплекс заводов ВПК, секретность и все дела) в 90-е. Купить хорошее платье на выпускной было, мягко говоря, затруднительно. В начале 90-х зарплаты шли с постоянными задержками. Периодически у родителей на заводе предлагали вместо денег продукцию местных заводов или импортные промтовары, которые получали по бартеру. И вот однажды маме, видимо, в счёт зарплаты, предложили платье — черно-белое, вискозное, с заниженной талией, с оборками на подоле, с коротким рукавом, а верх скроен как топ с блузоном. Она принесла его и сказала: ну вот, вопрос с платьем на выпускной решён! Я года три потихоньку доставала его, примеряла и мечтала, как надену. И думала, где бы найти к нему белые туфли. И вот где-то месяца за два до выпускного приходит мама с родительского собрания и говорит: а сегодня чья-то мама пришла в точно таком же платье, что и это твое, на выпускной. Сказать, что у меня была драма — это ничего не сказать. Сейчас я понимаю, что ничего сверхъестественного в этом нет: маленький город, сколько их там закупили, этих платьев, в общем, шансов встретить женщину, так же одетую, была масса. Но тогда… Я дня три рыдала и, конечно, сказала, что вообще никуда не пойду. Тогдашний бойфренд спас ситуацию, сказав, что я могу быть хоть в халате, я все равно для него самая прекрасная и любимая и не в платье дело. Платье после выпускного я быстро разобрала на запчасти и сделала из него костюм, лишь бы было не «как у всех». (Татьяна Бронникова)
У меня был омерзительный выпускной! А его омерзительность усиливало ощущение того, что у меня почти до последнего момента не было выпускного платья. Женщины моего поколения наверняка помнят, что такие платья «пошивались» на вырост — чтобы можно было сохранить для второго дня (всегда предполагаемой) свадьбы. Однако и шили их чуть ли не за год-полгода до выпускного, иначе все портнихи были уже заняты, и нужен был мощный блат, чтобы к ним пробиться. У нас такого блата не было. В итоге моя непрактичная мама неожиданно проявила смекалку — выпросила у коллеги талон в салон для новобрачных. Там давали как-то строго, один талон — одни туфли, например. Ну или одно платье. И то если повезет. И вот мама купила мне финское (ах!) крепдешиновое платье цвета слоновой кости. С отделкой из таких же кружев на кокетке и воротнике-стойке. От воротника шли длинные крепдешиновые ленты, которые следовало завязать бантом. Пояса к платью не полагалось, а оно было отрезное по талии. Поэтому мама сама скроила мне пояс из шоколадной подкладочной материи, укрепила его внутри какой-то клеенкой. И вот я пошла на вечер. Для начала на меня наорал папа, потому что я накрасила губы. Потом я очень обидела маму, потому что она хотела быть на начале вечера, а я не хотела. У меня была мечта — единственный раз за все эти годы потанцевать с мальчиком из параллельного класса. …Ну, что я могу вам сказать? Первое, что я увидела, войдя в спортивный зал, обустроенный под наш вечер, — девушку в точно таком же платье. И с таким же бантом. Хотя и без пояса. Я пошла в туалет и перевязала бант на манер легкомысленного галстука. Но с настроением всё уже было кончено. Поэтому я не очень удивилась, что мальчик весь вечер танцевал с другой, музыка была совершенно отвратная, а в итоге пошел дикий холодный ливень, и никакого рассвета никто из нас не встретил. Я вернулась домой в час ночи, промокшая и в полном отчаянии. И потом еще рыдала до утра. А платье — да, пригодилось через два года на второй день свадьбы. Мне было уже пофиг. (Татьяна Бушенко)
Платье, которого не было: истории о несостоявшихся платьях
Самое крутое платье в моей жизни — то, которого у меня никогда не было. Оно могло бы случиться в ту пору, когда я только вышла на работу: зарплата была мизерная, занимать не у кого. И вот на работу принесли кучу платьев — был раньше такой способ торговли. Среди них было ОНО — черное, облегающее, любимой длины над коленками, но главное — с большим полупончо-полуворотником мексиканского стиля, с вышивкой, бусинами и бахромой. Сидело идеально, стоило запредельно. Я уговорила дать мне его на час и понеслась к маме: «Купи, ну, пожалуйста-пожалуйста, за три дня рождения вперед». Маме оно ожидаемо не понравилось, совсем не понравилось. Не уговорила. Я поплакала и выдохнула. И вот уже двадцать с лишним лет это мое главное платье! Мысленно надеваю его всякий раз, когда происходит что-то очень важное и мне надо быть на высоте — красивой, уверенной, звонкой, сильной и притягательной. Супер, честно говоря, получилось — платье даже не износилось за столько лет, ни стирки, ни ухода, в любой момент можно надеть. Уже давно не жаль. Оно бы уже выносилось и выбросилось, было бы красивым, любимым, но одним из… А так получился эксклюзив отменный. (Светлана Мишина)
История про «без платья»: замуж выходила на сорок первой неделе беременности. Как-то мы всё ленились до ЗАГСа дойти, не было такой цели, а тут вдруг дернуло: а не попробовать ли? В тот же день подали заявление, на следующий день расписались. Никому ни слова не сказали. Я была в белой блузе и комбинезоне цвета хаки, больше ничего на меня бы уже не налезло. Зато с букетом невесты. После ЗАГСа стали обзванивать родных с радостной вестью. Реакция моей мамы, которая явно придумала для меня другой образ невесты: тяжелый вздох (так вздыхать могут только еврейские мамы, выражая всю вселенскую скорбь), и: «Ну вот тебе, Аня, и белое платье, вот тебе и фата…» До сих пор с мужем угораем про фату, извини, мама! А дочка родилась спустя полтора дня. (Анна Горчакова)
Мое платье было воображаемым. Разговариваем как-то. Я: «Господи. Ну, почему — я? Что, мало других гораздо более интересных и совершенно свободных девушек вокруг?» Он: «Когда я впервые тебя увидел… когда ты встала и вышла из-за стола — а помнишь, какие там были окна, углом? В этом своем белом платье, до колена такое, с юбкой широкой, — и солнце сквозь него светило, светило, — и я тебя увидел, и подумал, что такой женщины у меня никогда не будет…» Никогда в жизни не было у меня такого платья. Клянусь. Вот несколько лет назад купила подобное — из грубого белого льна, в почившем уже DD-shop’e. Так ни разу и не надевала. Некуда просто. (Anna Pinezhaninova)
…Увидела в витрине платье чудесного голубого цвета за какие-то нечеловеческие деньги (половина моей зарплаты, кажется, — это было начало двухтысячных, у меня зарплата была с кошачий нос). Вся моя одежда была цвета маминой прошедшей молодости, а тут небесная красота и еще по всему платью разбросаны белые голуби. Дальше все как в тумане: увидела – и вот я уже выхожу из магазина с пакетом. Иду с ним и понимаю, что выгулять мне это шикарное платье некуда: мы с друзьями в основном разводили спирт на кухне в Бирюлево и слушали Егора Летова, такая у нас была светская жизнь. И тогда я, извините, надела это самое платье, пошла в метро и стала кататься по кольцевой. Вся такая богиня. Катаюсь, а с другого конца вагона на меня смотрит мужчина. Такой мужчина, которые — как сказать? — спирт не пьют. Ну или пьют, но не разводят. И тут понимаю, что я в платье, чуть ли не вечернем, катаюсь по кругу в метро. От стыда выскочила из вагона и рванула домой – злая на саму себя, как собака, денег жалко, платье дурацкое, кем я себя возомнила вообще… Позвонила подруге, разревелась. Решили, что попробую платье вернуть. А на следующий день подруга присылает мне ссылку из ЖЖ: какой-то мужик ищет «девушку в ярко-зеленом платье с желтыми розами», в которую он влюбился в метро. Короче, я та Маша. Три года в браке, до сих пор при слове «ярко-зеленый» оба начинаем давиться смехом. Про белых голубей вообще молчу. (Рыся)
Продолжение:
• Истории про платья, часть 1: «Оно зашибись как кружилось» — 87 историй про детские и мамины платья;
• Истории про платья, часть 2: «Мы вместе — он, я и платье» — 101 история о свадебных и особенных платьях.
Огромное спасибо всем, кто поделился с нами историями. Присоединяйтесь к нам на фейсбуке и в телеграме — мы собираем истории для публикации именно там. Хотите рассказать свою историю на эту тему? Пожалуйста, пришлите её на story@postpost.media, а мы иногда будем пополнять наши подборки.