Вторая из трех частей нашей «платьевой» подборки (вот часть 1 и часть3) — о платьях для самого что ни на есть особого случая — и о платьях, которые сами по себе оказывались «особыми». Свадебное платье могло оказываться исполнением детской мечты о «принцессности», а могло становиться причиной жесточайшего стресса; могло оказываться ироническим постмодернистским высказыванием, а могло восприниматься носительницей с исключительной, почти суеверной серьезностью. Но иногда даже самые обыкновенные платья «решали» стать особенными, и тогда отношения женщины с ее одеждой начинали выстраиваться по совершенно особым законам: платье становилось источником уверенности в себе, составляющей «обновленного» облика или залогом успешных отношений, — иногда в настолько полной мере, что читателю историй начинает мерещиться в них мистическая составляющая. Огромное спасибо журналистке и историку моды Зое Звиняцковской, певице Марии Батовой, сценаристу Наде Шаховой-Мхеидзе, журналистке Светлане Дындыкиной и всем-всем, кто поделился с нами историями, — теперь мы знаем, что замуж можно выйти хоть в скафандре.
*
“Атмосфера была неповторимой”: истории о свадебных платьях
Моя история — скорее про отсутствие платья. В первый раз я выходила замуж в приличном белом платье и в шляпке — с трудом нашли компромисс, который устроил и меня, и маму. А во второй раз, получается, руки развязаны, фотка в белом приличном-то уже есть, теперь делай что хочешь. А это был разгар вот этих базарных кошмарических платьев — на обручах, с корсетом, розочки по подолу, перчатки и обязательно шляпа, к которой приделана фата. Я жила возле центрального парка, в котором каждую субботу фотографировались молодожены, и, короче, насмотрелась. Сначала я возмущалась их ужасным вкусом, потом смеялась, а потом очень увлеклась и страшно захотела выйти замуж в самом жлобском и невозможном из этих платьев — в качестве развеселого арт-перформанса. И тут мой будущий муж — между прочим, на тот момент дизайнер и стилист — внезапно потерял чувство юмора, очень помрачнел и стал нудить: «Да ну, дурацкая идея, а я в чем тогда буду?» Я возьми и скажи: «В белом костюме адидас и в туфлях с белыми носками». Он обиделся и наотрез отказался. В общем, выходила замуж в штатском. До сих пор жалею, что не вышло, все прикидываю — а может, как-нибудь еще доведется?.. (Зоя Звиняцковская)
Я замуж выходила в мамином свадебном платье. Простое такое, голубенькое, советское еще платье из искусственного шелка. Мы с мамой практически одного размера. Денег на свадьбу не было от слова совсем, вот мама мне это платье и отдала. Пятнадцать лет уже прошло, я в счастливом совершенно браке. А платье — платье лежит в шкафу. Ему ничего не сделалось. Лет через десять покажу его дочке — вдруг это у нас будет традиция. (Мара Днестровская)
Мое свадебное платье покроя «принцесс» было сшито из старого поплина с антресолей (мама куртку хотела сшить, да руки не доходили) и бабушкиных кружев. Они тоже долго лежали, невесть зачем. Подошли на рукава (поплина на рукава не хватило, да и зачем он там). Платье мне шила вторая жена маминого второго мужа, за так, по-родственному. При вручении подарка сказала: «Бери, и чтобы я больше тебя никогда не видела». (Мария Батова)
Делайте что хотите, но на день рождения и Новый год мне положено новое платье! А перед свадьбой походили мы по торговым рядам, ничего мне не понравилось… Пошли к портнихе, в ее журналах я выбрала неотразимую модель, как сейчас помню, Sergio Rossi: облегающий верх с круглым вырезом, по низу пышной юбки итальянские кружева (вот ведь повезло), рукава — просто произведения искусства: все расшиты объемными розочками, просто супер! А на шее украшение-бантик… Одна девочка на свадьбе мне сказала: «Вы похожи на котёнка». Сто процентов, я одна такая была в Самаре! (Вера Тычинская)
У меня мама второй раз выходила замуж. Ну так, по простому, без гостей и кабаков. Даже меня не позвала, просто пошли в ЗАГС расписаться. Но мама купила ткань и сшила себе платье на этот случай. Она вообще всегда шила, а тут свадьба все-таки. Ну, пришли они с женихом в ЗАГС, их приглашают в торжественный зал, она заходит в платье, вся такая нарядная. Тетка им начинает читать все эти речи загсовские, а мама смотрит: вокруг стены обиты той же тканью, что у нее платье! Так пафос превращается в фарс. (Andrei Agapov)
Замуж выходила в обыкновенном зеленом платьице, купленном в «Детском мире», и свадьба была студенческая, безо всяких машин и кукол. Правда, через год, на годовщину свадьбы я купила в салоне для молодоженов короткую фату и мы с моим бывшим устроили смешную фотосессию в этой фате и в джинсах. После этого прожили еще двадцать пять лет вместе — и вот недавно разбежались… Все дело, наверное, в фате. Или в отсутствии платья. (Ira Gra)
Недавно, шкаф перебирая, наткнулась на свадебное платье. Дай, думаю, реализую. Химчистка, фотосессия, Avito, «Юла». Я прямо закружилась в водовороте продаж. И тут Он — с работы пришёл, чего-то намекает. Может, даже есть хочет, — явно, короче, не понимает, что у меня тут бизнес полным ходом, отвлекаться на всякую фигню нельзя. Но муж мой, как оказалось, такой романтик… Я, говорит, из пылесоса мусор выкину и раковину на кухне прочищу, ты только, это, платье… не продавай… Все, люблю его снова. Будет повод, надеюсь, еще раз платье надеть. (Светлана Сергеева)
Раньше не любила винтаж, и в винтажном магазине в Париже оказалась случайно, за компанию. Зашла — а на видном месте кремовое бальное платье, расшитое стеклярусными узорами в виде бантов. Корсаж без бретелей, пышная юбка в несколько слоев, силуэт по моде пятидесятых. А я к тому моменту находилась в процессе поиска свадебного платья. Примеряю — садится как влитое, и по росту, и в талии, что удивительно, ведь я высокая, а девушки в пятидесятые были помельче. Это платье было сшито специально для первого бала барышни-дебютантки. Купила его, конечно, хотя стоило оно пару сотен евро, что для меня тогда было большой суммой. Надела на свадьбу в качестве второго платья, а потом оно меня выручало неоднократно на костюмированные вечеринки а-ля Midsummer Night’s Ball. На одной из них взрослая девушка подошла и сказала, что я выгляжу в нем, как та принцесса, которой она мечтала стать, когда была маленькой. (Дарья Алюкова)
Самые лучшие и самые красивые мои платья мне сшили моя сестра, моя тетя Мила и моя мама. Свое серенькое свадебное платье 1989 года я до сих пор храню. О раздаче сестриных платьев юным дочерям своих подруг очень жалею до сих пор. Лучше бы они оставались у меня, хоть я бы никогда в них уже не влезла. Это мне урок, память нельзя отпускать. (Stella Rozhinsky-Lutikova)
На свою свадьбу решила сделать платье своими руками. Не потому, что денег не было а просто это было событие камерное, и поэтому платье-торт к нему не подходило. Я связала длинное, до щиколоток золотистое платье, состоящее из одних кружев, но под него нужно было нижнее платье, которое я попросила сшить сестру. Ну и вот, неделя до свадьбы остаётся, потом три дня, и я спрашиваю у сестры, будет ли у меня вообще хоть что-то, а то ведь она даже мерок не снимала…. Сестра спохватилась — и выяснилось, что она просто закрутилась и забыла. И говорит: «Приезжай ко мне на работу, я всё сделаю. Успеем». Сестра работала маркером. То есть присматривала за бильярдной. Приезжаю — а там собрались спасать ситуацию ее подружки, которые тоже шьют. Атмосфера той ночи была неповторимой. С меня снимали мерки сразу несколько человек, кто-то разложил молочного цвета плотный атлас на зелёном сукне бильярдного стола. Сделали выкройку в два счёта прямо на мне, подогнали, опять же, в шесть рук. Я такой быстрой работы никогда не видела. Я даже не предполагала, что можно так быстро сшить платье. Прострочила сестра его на машинке уже дома, и к свадьбе у меня всё-таки было платье, сделанное своими руками. Возможно, не самое впечатляющее с виду, но зато с потрясающей историей создания. (Елена Ковалевская)
Свекровь была очень против моего серого платья и купила мне сама белое, хлопковое, утром вручила и очень попросила надеть. Пока гладила, оставила на самом видном месте четкий коричневый отпечаток утюга. Ай, да и пофиг. Ездили в ЗАГС на трамвае. (Olga Simonova)
До свадьбы месяц, платья нет. То есть вообще нет: я объездила все свадебные салоны Москвы, я рассматривала «не белые» варианты формата «красивое вечернее» — нет. Платья не было, нигде, ни за какие деньги, и я тихонько плакала вечерами, абсолютно не представляя себе, что же будет. Я не знаю, как перейти к тому моменту, когда я меряю в очередном салоне последнее из пяти подходящих по размеру платьев (до свадьбы две недели, и я тихонько подвываю от безнадеги). И вы знаете этот момент, когда надеваешь платье, и все еще не застегнуто, не поправлено — но ты уже знаешь, чувствуешь: это оно. Это было оно. А когда я увидела себя в зеркале — я натурально заплакала. Лежит теперь в чемодане. (Блин! Я только сейчас поняла, что лежит — в чемодане!) Ждет свадьбы дочери. (Катерина Кузьмина)
У меня первое свадебное платье было сшито на заказ из белого шелка: лаконичный корсет и пышная юбка на кольцах. Когда развелись и я переехала, оно куда-то кануло. До сих пор удивляюсь, как это могло случиться. Ушло и ушло. (Алёна Беркутова)
Платье свадебное. Замуж в ЗАГСе выходила в конце ноября, уже достаточно беременная. Ктуба* уже лет семь тогда была, так что сильно я не переживала. Поехали в Екатеринбург, покупали всякое детское и параллельно думали про «приличное платье» моего немаленького размера. Не нашли. Купили кусок недешевой гладкой тяжелой бежевой ткани, и прямо перед отъездом, буквально за ночь и бутылку коньяка, подруга сшила мне отличное платье. Схема та же — ничего лишнего. (Наталия Вениаминовна)
*Ктуба — еврейский брачный договор. Автор имеет в виду, что традиционный религиозный брак к тому моменту уже был заключён.
Свое свадебное платье я спасла из магазина «Венец», куда нам дали талоны в ЗАГСе — мы зашли поржать, денег у нас все равно не было и не предвиделось, равно как и намерения покупать что-то пышное и жениться «как люди». Но пока мы бродили среди снежных груд и холмов с цветами, жемчугами и кружевами, мы забрели в какой-то угол, где висело оно — явно сшитый какой-то инвалидной артелью костюм снежинки-переростка, в десять раз дешевле всего остального и представляющий с ним чудовищный контраст. Тут я отчетливо поняла, что его никто никогда, кроме меня, не ку-у-у-у-пит! Чуть не разрыдалась и умолила будущего супруга совершить акт гуманизма. Правда, пришлось его (платье, а не супруга и не акт — хотя…) еще надставить снизу шитьем, чтобы оно было хотя бы не такое куцее. Я честно сводила его в ЗАГС в компании с купленными на Тишинке латунными кольцами, которые явно были выточены умельцами из водопроводной кран-буксы (мое еще было с толстой оловянной напайкой внутри, чтоб с пальца не падало). И впоследствии это платье системы «девочки снежинки, мальчики все клоуны» еще принесло пользу моей дочери в качестве костюма для «лицейского бала». А все почему? Как говорила одна моя знакомая, «замуж — как в магазин: хоть раз, а сходить надо». А если уж все равно надо, так чего теряться. (Dinka Rotwain)
Выходя второй раз замуж, я учла все ошибки предыдущей свадьбы. Ну не то чтобы прям ошибки, достижения тоже учла. Белое платье в тяжелой вышивке, купленное после бесконечных примерок из витрины в другом городе, у меня уже было, танго мы уже танцевали, можно было двигаться дальше. И с учетом этого я пришла к маме и попросила ее сшить мне свадебное платье а-ля пятидесятые, чтобы юбка, длина 30 см от пола, вырез лодочкой и приталить как следует. Мама, бесконечно шившая мне выходные платья первые 18 лет моей жизни, приняла эту игру очень позитивно, и попросила только обеспечить ее выкройкой. Времени было много. Я любовно выбрала коллекционную выкройку из «Вога» 1957 года, заплатила 15, что ли, долларов за PDF на большой формат, и мы начали. Благолепие, как это часто бывает, именно в этом месте-то и закончилось.
Сначала мы боролись с многостраничным огромным PDF, печатая выкройку. Потом мы её клеили. Потом мы долго рассматривали получившееся. Оно было немножко странное и какое-то капельку великоватое. Спустя две недели сомнений мы поймем, что я сначала ошиблась, перепутав американские и английские размеры, потом не учла, что размеры изменились, да еще и выкройка эта, в отличие от привычной «Бурды», была дана нам сразу с припусками 1,5 см. Итоговый объект размер имел совсем какой-то невразумительный, разве что к юбке вопросов совсем не было: пышно и длиной как надо. Мама зарычала, всплеснула руками, высказалась в том смысле, что всю жизнь шила по удобным понятным выкройкам, но почему-то именно мое свадебное платье она вынуждена шить по непонятно чему. Мы постановили, что сейчас сошьем болванку из чего-нибудь недорогого, подгоним прямо на мне, а потом распорем и повторим в парадной ткани. Для этой цели я купила 6 метров (да, расход там был бешеный) светлой сине-зеленой плащевки. Расчет был такой, что она будет держать форму, не будет нуждаться в обработке и швы не будут расползаться, и стоит 150 рублей метр, и можно хоть об-ошибаться, ибо не жалко. Надо ли говорить, что замуж я в итоге вышла именно в этой болванке из плащевки. Когда мы ее дошили, оказалось, что это настолько удачная ткань, что вряд ли выйдет сделать лучше. К платью была пошита аутентичная юбка из 16 (шестнадцати) метров льняного батиста, и все эти 16 метров я крахмалила и гладила перед выходом. Любопытная часть истории заключается в том, что платье давно перевешено в «музей» (я бы носила и так, я не боюсь быть слишком одетой, но мне уже безнадежно велико, а больше никто в семье на подобное безумие не решится), а вот нижняя юбка продолжает жить собственной жизнью, переходя из рук в руки и гастролируя по театральным студиям и прочим съемкам. (Маргарита Бокштейн)
Была у меня мечта: выйти замуж как купчиха, в парчовом серебре, и на белом коне покататься. Детская такая мечта, а потом с возрастом замуж не хотелось, а только вот этого гусарства, которое, понятное дело, просто так без свадьбы по улицам не пронесёшь, чтобы лошади оборачивались. И вот однажды я зашла в секонд — и оно там висит, то самое, только юбка короткая — на коня неудобно. Несколько дней маялась, била себя по рукам, вернулась — дождалось, забрала. Даже не знаю, кто ещё бы на него позарился. Но мне казалось — редкая красота, должны были унести все, кто хоть раз увидит. И оно у меня висело. Я мерила и мечтала о горжетке к нему и чтобы непременно зимой выгулять, не представляю в чем, шубы не было никогда и, видно, не будет. А потом явился жених – то камуфляжи, то клетчатые рубахи, с белыми конями рядом не стоял. Потом появился ребёнок, решили жениться, и я не влезла в свою парчу на седьмом месяце. И снега не было долго. Побрела по магазинам, каждый раз ловила себя за руку, чтобы огромные метры парчи не взять. Хоть на серебряный кафтан. Купила какую-то «зеленую елку», тесёмки пришили, и в таком карнавале свадьбу начали. Выглянула утром на улицу, а там снег! И я срочно отдала свою парчу подруженьке любимой — она как царевна и тростиночка очень это платье украсила. И все сошлось, даже белый конь. Ржали, катались и потом как отшептало — все купеческие мороки и замашки отпали раз и навсегда. (Инна Радаева)
Наши платья — наши деймоны, наши доспехи, штандарты и оружие наше. Всё правда! У меня со свадебным было наоборот. Перед выходом сидела и плакала, что никогда-а-а-а-а-а не хотела «в торте», а всегда-а-а-а в косухе и ботинках. Мама сказала: переодевайся, только быстро. А я — ну как же переодева-а-а-а-а-ться, оно же такое хоро-о-о-о-о-шенькое-е-е-е-е….(Ann Soroka)
На подготовку к свадьбе оставалась неделя. И я таки решила сшить себе платье в духе Дженни, невесты Форреста Гампа. Три дня рисовали с сестрой эскиз. Нашла прикольный дорогущий хлопок с объемными листиками. Сдала все в ателье, где обещали сшить за три дня. Забрала. А там!.. Ночнушка… Сижу, рыдаю. Ну как в ночнушке замуж-то? Тут, на счастье, в гости к родителям приехала подруга, дизайнер и швея. С грудным ребёнком. Повесила свою дочь на маму, взяла меня за руку, накупили блестящей лабуды, лент и роз в магазине для рукоделия. Она мое платье в ночь перед свадьбой безбожно искромсала, нашила блестящих штук, лент и роз. И… оно стало самым клёвым из всех, что я видела! А ещё ленты и розы оказались в тон костюма жениха. Мы не сговаривались, а оказались — пара. Платье это я ещё не раз надевала. И на ситцевую свадьбу, и в качестве костюма феи на Новый год и день рождения дочери. Лежит, ждёт случая. (Оксана Гильманова)
Свадебное платье выбирала, когда у меня вся спина была в огромных синяках. Просквозила спину, пошла на китайский массаж, а массажист поставил мне банки для прогревания. Я как увидела свою спину после процедуры, так у меня просто истерика была! Всё в фиолетовых кровоподтеках с ладонь величиной. Просто божья коровка с пятнами. До свадьбы четыре недели, платье еще не куплено. Поехали с сестрой по салонам свадебным. Выхожу из примерочной в красивом платье, поворачиваюсь спиной. И в магазине гробовое молчание повисает! Надо было видеть лица сестры, продавщиц и покупательниц!
К свадьбе синяки прошли. (Елена Репина)
Платье с подъюбником на проволоке я надевала лишь раз в жизни, на свадьбу. По другим случаям казалось — это дурной тон. Но на свадьбе, конечно же, ты — в центре внимания, ты — лебедь, так что тебе можно. Мы с мамой объездили множество салонов свадебных платьев, я перемерила много дорогих нарядов, но всё было не то. И вот наконец мы заехали в какой-то крошечный салон красоты, а там девушка продавала свадебные платья. Производства Украины, за 150 долларов. С декольте, без рюшей, ничего лишнего, и с пышной юбкой. Оно прямо село. Думаю, дело не в цене, а в том, что где-то такое платье тебя ждет, твое, нужно только хорошенько поискать. Мы с мамой скрывали цену, и никому в голову не пришло, что оно может быть недорогим. Надо ли говорить, что свадьба прошла идеально. (Aijan Mynbaeva)
Моё свадебное платье собрано из кружев нелепого платья из свадебного салона (которое можно было купить только за талон из загса), ткани для штор, медной проволоки и бусин под жемчуг из гирлянды. Ему уже за 25 лет. Но большего удовольствия от творчества я ещё не переживала. Мы придумывали его вместе с удивительной портнихой Наташей, которую во времена жуткого дефицита передавали из рук в руки как хрупкую, драгоценную и прекрасную заморскую ёлочную игрушку. (Светлана Новикова)
Свое красное платье я надела всего раз, потом подружка упросила дать его на свадьбу: «Умоляю! Нечего надеть! Там — шоубиз!» Больше я этого платья не видела. Было оно красно-розовое, из жатого шелка, длиной до колена, рукав три четверти, вырез лодочкой, свободное как туника. Самое красивое платье в моей жизни, покупала на папин юбилей надеть. Подруга его не вернула, сказала, пропало при переезде на другую квартиру. Мне — урок, никогда никому ничего не давать настолько для меня важного. Давать только то, с чем готова расстаться. (Oxana Butko)
Когда я выходила замуж, денег у нас совсем не было. Помню, были 100 долларов, которые прислала мама, и тоненькие кольца, деньги на которые подарила нам тетя. Ну и мы сами какие-то копейки зарабатывали. О платье речи не шло, думали, соберемся с друзьями на квартире и отметим. Но тут соседская девочка предложила сшить свадебное платье в подарок, только ткань нужно было купить. Я не очень верила, что из этого выйдет что-то путное, но согласилась. Платье получилось волшебное — очень изящное, элегантное, со шлейфом, мне очень шло. Такое платье тут же потребовало машину к ЗАГСу и ресторан. Машину ловили на дороге, в кафе, кроме нас, было еще полно народу, но свадьба получилась замечательная. Потом я отрезала длинный шлейф и носила платье как летне-вечернее-торжественное, а еще позже отдала сестре мужа, и она тоже вышла в нем замуж. Такое вот неожиданно-счастливое платье. (Виктория Холманова)
Замуж принципиально хотела выйти в клетчатой рубашке и джинсах, жениху было все равно — прогрессивные люди, ну что. Утром собираемся ехать в ЗАГС (прогрессивно! на автобусе!) и тут меня расплющивает в блин: у меня! Никогда! Не будет! Свадебного! Платья! Сижу, рыдаю, говорю, что никуда не пойду. Короче, моя интеллигентная мама, которая не могла у соседей чашку сахара попросить, натурально, пошла по квартирам и за полчаса нашла где-то настоящее платье-торт. Адское, с кружевами, оборками и атласными лентами на жопе. И я в этом потном торте чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, извините. (anna_kolyada)
Я выходила замуж в энный раз, а контрагенту это предстояло впервые. В ЗАГС я прежде ходила в джинсах, в сарафанчиках, без изысков. А тут вдруг спросила: может, ты хочешь, чтобы я в платье, и вот это всё? «Да», — скромно потупившись, ответил контрагент. И я пошла по платье. Оно нашлось в каком-то углу под лестницей в большом торговом центре, паутина и жухлые кружева, такие бывают на куклах с чердака в фильмах ужасов. Длиной примерно до резинки чулок, если не считать кружевной оборки. Жутковатая и дивная бёртоновская вещь, единственный экземпляр. В нём-то я и вышла замуж к полному удовольствию второй стороны, и вместе мы уже дольше, чем мне когда-либо удавалось пробыть прежде. (Екатерина Ракитина)
На свадьбу платье шила на заказ. Замуж выходила на острове Тенерифе. Женщины тут в основном пышных форм, а во мне 39 килограмм весу и 154 сантиметра росту. Всё мне очень велико. Будущий муж предложил купить детское платье для первого причастия (есть у католиков такая процедура для двенадцатилетних девочек). Мой испанский тогда был ещё о-о-очень скромным. Но все поняли, что в этом я точно ни в какой замуж не пойду. Благодарна портному, который воплотил в жизнь картинку из интернета. Из белой-белой ткани (пришлось ему за ней на материк мотаться), а не модного тогда цвета шампанского или желтоватого. Без рукавов под шею. С алым поясом (про нужный цвет тоже долго спорили). И с достаточно скромной юбкой в пол (а не пышная «баба на чайник» со шлейфом). Счастлива в браке десятый год. И в платье до сих пор влезаю. (Мария Хохлова)
Мне было восемнадцать, и выходить замуж в «занавеске» я не собиралась, поэтому купила светло-кремовый шелк, — того цвета, который сейчас называют «айвори», — и заказала себе в ателье платье по собственному фасону. Оно было лаконичным, до колен, и из украшений на нем были вышитые шелком в тон платью розы на вырезе и рукавах. Вышла замуж, платье убрала в чемодан… У нас тогда было принято редко надеваемую одежду хранить в чемоданах, а чемоданы — на шкафу. Начало девяностых, все равно никто никуда не ездил. И вот года через полтора мы развелись, а спустя еще немного времени полезла я за каким-то чертом в этот чемодан на шкафу, а платье… платье развалилось на части. Как будто его никогда не шили, только выкроили… никаких следов ниток, аккуратные куски шелка. Молча я их взяла, вынесла из дома и спустила в мусоропровод. (Катерина Кузьмина)
Увидела в магазине платье из золотой парчи, с чайными розами везде, и поняла, что выйду в нем замуж. Хотя вопрос замужа всегда был в далеком хвосте, после карьеры, а дети еще далече. А увидела его — и все о себе поняла. И купила, конечно. И вышла, как миленькая вышла. Замуж за такого же золотого юношу с веснушками везде. И 12 лет мы вместе — он, я и платье. (Anastasia Nikitina)
“Чувствую себя в нем богиней”: истории о платьях, “ставших особенными”
Платье в жизни девочки — это важно. Особенно когда «мое новое платье — твой новый бог, ведь оно стоит больше, чем весь твой дом». Я своим платьям давно потеряла счёт. У меня всегда висит в гардеробе минимум одно с биркой. Про запас. На случай, когда проснулась и все не то! Срезаешь бирочку, надеваешь красоту и жизнь наладилась. (Tanya Snopko)
У меня было розовое платье летнее, на бретельках, с рисунком из роз, а к нему я купила с рук вязаную крючком кофточку, тоже всю в розах, и босоножки розовые лаковые; потом с ног сбилась, но нашла точно такого же оттенка розовый лак на ногти. Красота была необыкновенная, на меня прямо слетались, как шмели, желающие познакомиться, и платье это мне невероятно самооценку подняло и уверенность в себе на долгие годы укрепило. (Oxana Ladich)
Однажды перед корпоративом меня накрыло: я уже взрослая и прилично зарабатывающая девочка, не пора ли мне купить не что попало, а Хорошее Платье. И вот я подалась по магазинам, а не по секондам, как обычно, и купила себе платье чуть ли не за ползарплаты. Маленькое-черное-платье, чуть выше колена, с воротником гольф, из какого-то кашемирового трикотажа, очень мягкого, а к нему, конечно, корсет, белье французское, бижутерия там какая-то, короче, чувствовала себя леди-леди. Прошло довольно много лет и мне надо было уезжать на войну, причем довольно срочно и в общем надолго, собираясь в темпе хайпа. Ну, то есть, я буквально носилась по квартире и скидывала в рюкзак камуфляж, термобелье, трусы, носки, всё-всё-всё, не включая голову. И каким-то образом получилось так, что в стопку водолазок попало и Платье. Господи. Никакие водолазки рядом не стояли. Мягкое, пластичное, идеально облегает, на горло не давит, да еще и попу прикрывает под штанами! Так и прошло со мной войну и, что характерно, осталось в состоянии «хоть сейчас обратно бусики вешай и на корпоратив». Только оно теперь приобрело мерзкий характер и появляется в шкафу только перед какими-то полевыми авантюрами. Неинтересно ему, видите ли, платьем больше работать. (Ievgeniia Dukhopelnykova)
Я жила на окраине Москвы, рядом с МКАДом. И вот у МКАДа был большой торговый центр, мы там закупались едой, в кино ходили. Молодая семья, дочери было года два. Денег, ну так… было не сильно много, но и не сказать, чтобы совсем с ними был атас. А на третьем этаже того ТЦ был магазин вечерних платьев. А я всегда проходила мимо витрины и вздыхала: красивые, эх, как жаль, что у меня ни одного такого нет. И вот идем мы с дочерью в очередной раз мимо яркой витрины, и я привычно вздыхаю. Вслух. А она и говорит: «Мам, а почему это у тебя нет такого платья? Красиво же». А я стою и думаю: кхм, а и правда, почему?! И ка-а-а-ак зайду в этот магазин. И к-а-а-ак выберу самое-самое красивое платье. Темно-синее, юбка в пол. Чудесное. Дочь в восторге, я в экстазе, деньрожденных подаренных денег — ровно на платье. Казалось бы, хеппи энд. И тут меня продавщица огорошила, что мол, платье село отлично, но юбка длинновата, нужно бы укоротить. И это можно сделать бесплатно, но понадобится время. А дальше она у меня уточняет: «А у вас когда мероприятие? К какому числу нужно платье?» «Мероприятие?.. Эмм… да мне не на мероприятие. Мне так… в магазин сходить, с ребенком погулять, на рок-концерт там какой-нибудь…» Гробовая тишина и две пары выпученных глаз — продавца и кассирши — были мне наградой. Платье в итоге купила, укоротили его за три дня, и я в нем с удовольствием ходила и в магазин, и на прогулку с дочерью, и на концерты. Оно отлично сочеталось с темно-синей косухой. Если я спускалась в метро, человека 2-3 обязательно подходили и говорили: «Какое у вас платье красивое!» Приятно было до чертиков. (Елена Костина)
В начале 1985 года я развелась и пребывала в депрессии. До тепла было далеко. Холод, темень, с неба сыплет ледяной дождь. Муж ушел к другой. В общем, жизнь не удалась. Сейчас рекомендуют сменить прическу и отправиться на шопинг. В далеком 1985 году шопинг мог быть только по комиссионкам. Там я нашла чудесную нежно-розовую сумочку. Фарцовщик принес подружке розовые босоножки на танкетке, по божеской цене. Но ей они были малы, а мне как раз. Итак, к весне жизнь начала налаживаться. Я купила нежную вуаль в голубых и розовых цветах и сшила летнее платье, воздушное и пышное, как торт. И в первый теплый день вышла во всем этом великолепии: босоножки, платье, сумочка. Навстречу шел какой-то мужик. Спотыкается, падает. Я ринулась его поднимать, сочувствовать. Спрашиваю: «Вы не ушиблись?» А он мне: «Засмотрелся!» Ну вот потом я за него замуж вышла. А потом развелась. (Алла Иванова)
Мое важное платье родилось свитером: я купила его в магазине «Богатырь». Мне тогда едва исполнилось семнадцать, я носила от силы сорок четвертый размер, а свитер был пятьдесят шестого. Таким образом я обзавелась коротким черным платьем свободного (очень свободного!) покроя, которое можно было носить как с единственными джинсами (зимой), так и с колготками и грубыми ботинками. Ворот свитера я закалывала, — получалось, что размер выреза можно было регулировать. В этом свитере я познакомилась с моим будущим мужем — и у нас до сих пор хранятся наши со свитером фотографии, которые муж делал во ВГИКовском павильоне учебной студии… Да, если что, с таким декольте, как на фото, я по городу все же не ходила. (Мария Бершадская)
Лет так шесть-семь назад я купила платье — фиолетовое, с двумя огромными золотыми попугаями и длинными, из какой-то кружевной черной ткани, рукавами. Попугаи влюбили меня в себя настолько, что даже огромная цена платья меня не отпугнула. Мини-длина и сам стиль платья не вписывался никуда. Один раз я надела его на Новый год, который отмечала в душной, маленькой комнате, где помещалась только двухъярусная кровать из икеи и больше ничего. Чувствовала себя богиней. Платье до сих пор нежно храню в шкафу, но уже давно на него не смотрю и не меряю — боюсь, что разочаруюсь. (Лина Абрис)
У меня лето измеряется платьями. В теплые дни стараюсь носить только их. Хорошее лето — это когда все летние платья носила (а их штук четырнадцать или около того). Совсем хорошее лето — когда не по одному разу. Вот в прошлом году было лето на три платья. (Евгения Чикурова)
У меня рост 172, который считается стандартным женским средним. И практически всю жизнь я свой рост ненавидела. Причина проста: когда мне было примерно четырнадцать лет и в мою нежную душу можно было заронить любое семечко так, чтобы оно дало плоды, моя мама как-то сказала мне фразу: «Мужчины любят маленьких женщин». Уж не знаю, чем она руководствовалась, говоря это мне, с учётом того, что на тот момент я была её уже на полголовы выше, но это не имеет особого значения. Моя нелюбовь к собственному росту и комплекции зародилась в этот момент и расцвела пышным цветом, чтобы еще долго отравлять мне жизнь. Потом было очень много лет, когда я загоняла себя настоящую в темный угол. Мне казалось, что с таким ростом я в принципе не могу выглядеть хорошо, так что зачем стараться? У меня был очень большой вес, который с годами только рос. В тот период на платья я могла смотреть только издалека, потому что понимала: что бы я ни надела, это будет смотреться на мне смешно и нелепо. Два года назад я начала худеть. За год сбросила тридцать кило. Впервые за долгое время я испытала это восхитительное сладкое чувство: когда ты приходишь в магазин, а там не смотрят на тебя с плохо скрываемой жалостью — «ваших размеров нет», а говорят: «Попробуйте вот это, вот это, и еще вот это примерьте». И примерно тогда со мной случилось оно. Темно-синее платье в пол, с маками и алым контрастным кушаком. Я влюбилась в него сразу, как увидела. К моему удивлению, мой размер был в наличии. Я надела платье, продавщица помогла мне застегнуть потайную змейку на боку, завязать пояс, а потом сказала, глядя на меня с нескрываемым восхищением: «Как здорово, что вы высокая! Вам так идет это платье, а на мне бы оно совсем не смотрелось». Именно в этот момент в моей голове щелкнул секатор, который срезал к чертовой бабушке куст многолетней ненависти к себе. Платье это я до сих пор с удовольствием ношу и чувствую себя в нем богиней. (Светлана Спектор)
Бабушка умерла, когда я училась в десятом классе. Родная. Пожалуй, на тот момент она была единственным человеком в жизни, который любил меня безусловно, просто за то, что я была. В наследство мне остался большой деревянный сундук, обитый железом. Его поставили в моей комнате. Там хранились важные для бабушки вещи: фотографии детей, внуков, умершего мужа и погибших на войне братьев, табели успеваемости дочерей и сына, мои первые тетради с пятерками и мои детские рисунки, кольца, браслеты, платья, камешки для гадания «кумалак» в отдельном мешочке, платки и шали, и — главное — всевозможные отрезы, от плюша до простого сатина. По казахской традиции почти все отрезы раздали на поминках пришедшим женщинам. Мне по счастливой случайности достался красный отрез натурального шелка. Насыщенный красный. Краплак? Гладкий на ощупь с одной стороны и чуть шершавый с другой. Еще почти год он пролежал в этом сундуке, прежде чем я решилась что-то из него сшить. И не что-то, а платье. До этого я шила только фартук и халат на уроках труда и юбку-брюки по выкройке из «Бурды», а еще на меня давили раскроенные и наметанные, но так и не сшитые атласный жилет с контрастной подкладкой, длинная цыганская юбка и шорты с подворотами. Мама самостоятельно кроить и шить не разрешила, потому как «ткань капризная», отправила к своей подруге Розе (для меня она всегда была тетя Роза, по профессии – инженер, по должности – начальник управления, а на самом деле – одна из тех женщин, у которых и самый вкусный на свете «Наполеон», и прекрасные костюмы, и даже послушные дети). Мы просмотрели все существующие выпуски «Бурды»; на то, чего мне хотелось — зауженное в талии и дальше свободное ниже колена, — катастрофически не хватало ткани, даже если кроить не по косой. Я была не менее капризной и требовательной, чем нежный отрез, но в итоге мы скроили платье без рукавов фасона беби-долл, чуть выше колена. Наметать и сделать простые боковые швы мне дали самой, а вот проймы и вытачки шила тетя Роза на своей электрической машинке с одной педалью. Готово! О, что это было за платье. Нежное, летящее, дерзко подчеркивало грудь и при этом нигде не давило. Я была в нем красавица. В школе предстоял зимний бал, и нам, одиннадцатиклассникам, разрешено было привести на него «пару» не из школы. Я осмелела настолько (платье способствовало, жгло не ляжку, но жгло), что позвала юношу, который мне всегда нравился и который уже учился в институте (а до этого в нашей же гимназии, мы вместе ходили в английский клуб и приятельски общались). Это было волшебно. Вначале я расстроилась, что он приперся на бал в свитере, но позже, в холодном спортзале с аляповато украшенной елкой в центре, когда мы танцевали, а из двухметровых окон дуло, я была ему благодарна и признательна и полвечера провела в его объятиях, потому что так было тепло и приятно. Мы потом даже не встречались, я ему, с испуга, когда он проводил меня до дома, наговорила каких-то гадостей, но всегда буду благодарна за тот вечер. Моя одноклассница Оля, когда меня только увидела, удивленно сказала: «Надо же! У тебя прямые и стройные ноги! Почему ты никогда не носила короткие юбки? Мы все гадали, что ты там прячешь под брюками и длинными юбками». А мне всегда казалось, что у меня некрасивые коленки — но только не в том прекрасном красном платье. Летом, перед Америкой, я в нем спокойно, не прибавляя шага, проходила мимо сигналивших машин и свиста вслед. Гордо. Платье-инициация. (Сабина Нарымбаева)
Когда мне было лет двенадцать-четырнадцать, мамины подруги, уехавшие в Штаты в начале девяностых, прислали несколько посылок с ништяками (одеждой и косметикой), и там было красное платье из плотного хлопкового трикотажа — короткое, облегающее талию и попу и чуть свободное вверху, с рукавами три четверти; а еще у него была расшитая разноцветными «камнями» полоса вокруг выреза (горловины), и это было охуенно. Мне оно казалось тогда сокровищем. Я два года ждала, когда до него дорасту (в смысле вширь), а потом носила его еще несколько лет, с шестнадцати до восемнадцати. И вот оно у меня ассоциируется с первым вниманием ко мне как к женщине, с мужскими взглядами, от которых возникает дрожь где-то внутри. И мне в нём было хорошо, уютно и красиво, — а ещё вот это ощущение, что оно на мне висело везде, а потом раз и формы появились, и платье уже обтягивает и как надо сидит; платье — свидетель моих изменений. (Anna Tarova)
Это было не просто платье, это было тонкое вязаное платье-свитер. Фиолетово-черное, полосатое, с широкой черной же трикотажной резинкой по подолу, с двумя рядами бутафорских пуговиц сверху донизу. Оно появилось посреди какой-то будничной полосы в жизни: пятнадцать лет, школа, форма, выгулять некуда. А оно лежит и жжется. Ну я и психанула. Бабушка насобирала прилично так молочных бутылок и попросила сходить сдать в пункт приема. Обычное дело: сдаешь — все деньги твои. Ну, бутылки так бутылки, раз уж никакого события помощней для платья не ожидается. Под платье полагались, конечно, черные колготки и туфли.Очередь в пункт приема была обычная такая, человек до двадцати. Но в этот раз тянулась она нещадно. Все бабушки, дети и местные алкаши (обычные послеобеденные посетители пункта), казалось, пялились на мое не очень длинное платье и мои ноги. За эти полчаса я возненавидела свои ноги, длину платьев выше колена, фиолетовый цвет и бутылки заодно. Но не сбежала: зашла, героически расставила бутылки по ящикам, получила деньги и пошла за мороженным. Платье это я потом очень не любила, а ноги до сих пор так себе переношу. (Анна Сидельникова)
Я училась в школе на излете существования СССР. И у нас после седьмого класса еще была производственная практика. Прямо на производстве, как у всех советских детей. Ближайшим производством был завод «Темп», он тогда выпускал цветные телевизоры и расположен был в огромном здании в центре Москвы (сейчас в этих корпусах — офисы телеканала ТВЦ). Ну и вот, стала я ходить на завод. Такая домашняя девочка, тепличного воспитания, жизни не видевшая и мало что умеющая делать даже по дому. Ещё и на год младше одноклассников (пошла в семь лет во второй класс). Хожу туда каждое утро, на три часа. Конец мая — начало июня. Солнце, воздух, зелень. Нас с девчонками распределили в цех по развальцовке каких-то деталей. Сижу возле ручного развальцовочного пресса — такой штуки, похожей на огромный адский микроскоп с высоченной тяжелой рукояткой. Кладу на площадочку этого «микроскопа» круглую пластмассовую черную штуковину с прорезями по краям. Из другой коробки беру мелкие, как лапки насекомых, тонкие металлические штуки (боже, я не знаю, какими словами это описывать!), наподобие тычинок. Вставляю эти металлотычинки в чёрную пластмассовую кругляху, по кругу, в каждую прорезь. Одна-две обязательно выпадут. Переделываю. Наконец они все в прорезях. Тут надо потянуть за рычаг, нажать и РАЗВАЛЬЦЕВАТЬ. Ну, вальцуется у меня тоже всё криво. Я порчу деталь и начинаю все заново. У всех одноклассниц к обеденному перерыву по полной коробочке готовых развальцованных пригожих деталей, в которых от центра черной штуковины ровно расходятся аккуратно расплющенные металлические тычинки. Одна я тут ковыряюсь… И так — каждый день. Прогресса нет. Бригадирша меня не ругает, старается подсказать, как и что сделать, чтоб все было лучше и быстрее. Я так и делаю, но лучше и быстрее не получается. Я работаю хуже и медленнее всех. Еще я не знаю некоторых важных слов в анекдотах, которые рассказывают одноклассницы («Что он делает? Он ее не НЕ БЬЕТ?» — переспрашиваю я). Я дико страдаю. При этом — мне очень интересна вся эта незнакомая жизнь. Я не жалуюсь дома, я говорю, что все хорошо. Рассказываю, какие там вкусные обеды (это правда, обеды вкусные). Солнце сияет, листья шелестят, я хожу на завод… И вот практика заканчивается. И все получают зарплату. Настоящую. Почти как взрослые. Я получаю чуть меньше других. Потому что зарплата зависит от нормы выработки, а нормы я не выполнила. Но я получаю эти деньги! И это не какие-то копейки. Это целых 43 рубля. Мама говорит, что эти деньги я могу потратить только на себя. Как так — только на себя? Ну, придумать, что купить лично, персонально для себя. Я теряюсь. Мама, конечно, подсказывает: можно на бОльшую часть купить хорошую ткань, и она сошьет мне платье. А оставшееся можно потратить на мои любимые заколки-«бананы», еще на всякую мелочь, ну и в копилку положить. И вот мы идем в магазин. И я покупаю, долго и придирчиво выбирая, ткань. Я нахожу именно ту ткань, которая мне очень нравится. Я таких раньше не видела и не трогала. Ярко-бирюзовая, тончайшая и очень мягкая. Облегает, драпируется, ниспадает. С изнанки, к телу, идеально гладкая, а лицевая сторона — пушистая, как короткий-короткий мех (я тогда еще не видела котов-сфинксов, а то бы сравнила с ними). И я трачу больше половины денег на эту ткань. И мама шьет мне из нее платье. Прямая юбка чуть прикрывает колено. Верх — рукава «летучая мышь» до локтей и драпировка на вороте и груди. К платью мама дает мне надеть один из своих широких поясов. Я чувствую себя настоящей девушкой. Элегантной. Почти взрослой леди. У меня еще не выросла грудь, нет бедер, я худая и долговязая, но в этом платье я — девушка и леди… Я носила платье с тринадцати до семнадцати лет на все праздники. В шестнадцать мои женские формы наконец оформились (не очень пышные, так что в платье я еще влезала). А в семнадцать я располнела и поняла, что с платьем придется прощаться. К тому же за эти годы я выросла сантиметров на семь, линия талии предательски уползла вверх. И тогда я предложила свое платье институтской подруге, которая была миниатюрнее меня. На ней оно сидело отлично. Так мы с платьем стали жить каждый своей жизнью. Лет через десять, похудев до своего уже окончательного взрослого веса, я вспомнила о платье. Спросила у подруги — платье, конечно, не сохранилось. Оно, возможно, есть на каких-то фотографиях. Ну и в воспоминаниях. На ощупь я его помню, как будто сейчас держу в руках. И цвет тоже помню. Люблю этот цвет именно с тех пор. Сейчас, после тридцати пяти, я снова стала носить ярко-бирюзовые вещи. Я брюнетка, но этот цвет мне очень идет. (Nadia Shakhova-Mkheidze)
У меня было платье из секонд-хенда — трикотажное, тонкое, полиэстер, в елочку с чередованием глубокого синего и темного коричневого, почти черного. Когда я его надевала, абсолютно все обалдевали: так у тебя синие глаза, оказывается! Есть фото, где я в нем. Да, синие. А так они у меня всегда серо-голубые с зеленоватым оттенком — в общем, самые обыкновенные. (Татьяна Белоножко)
1983 год, мы в новой стране полгода. Несмотря на английскую школу, все еще вглядываюсь в людей при разговоре: мне важно смотреть в рот, тогда хоть понятно, о чем они говорят. Для получения какого-то документа еду в центр, downtown, — это другой мир вообще! Там гуляют женщины в шубах и кроссовках, там витрины выглядят, как театральные декорации, и в них выставлены вещи, которые невозможно представить, куда надеть. Контору, в которую мне необходимо было явиться за документом, я не могла найти. Обошла уже квартал три раза — и ничего! На третий раз я наткнулась на дверь магазина и решила там спросить про контору. Когда я вошла, то увидела, что на вешалке, глядя прямо на меня, висит платье. Я клянусь, оно сказало на понятном мне английском: «Немедленно возьми меня и иди в примерочную!». Я шла в эту примерочную, как во сне. Платье из хлопка, серо-голубое с какими-то еле заметными белыми разводами, будто краску налили на воду, с юбкой «солнце-клёш» и широким поясом, с рукавами такого же цвета, но из рыболовной сетки, и с накладными карманами из той же сетки. Это платье было великолепным! Оно стоило ровно столько, сколько наша квартира за месяц. И я расплакалась. Продавщица ужасно испугалась и после моих соплей и жуткого английского все-таки поняла в чем дело. И рассказала мне, что есть такая великая штука — lay away, это когда ты вносишь понемногу и приходишь навещать свое платье, добавляя раз в неделю небольшую сумму. А платье тебя ждет, ждет, пока ты его выплатишь. Ну, я где-то за пять месяцев выплатила его — тем более, что наступил мой день рождения и мне подарили какие-то сподручные средства. Я его носила долго, купила еще такие же серо-голубые тени для глаз и чувствовала себя просто необыкновенно! Куда оно делось — совершенно не помню. (Pearl Morgovsky)
Мое выпускное платье мне в раскроенном виде отдала заболевшая портниха. Но мне до сих пор кажется, что дошить заказ ей не разрешила дочь, моего же выпуска. Я сметывала, примеряла, исправляла, шила его то со слезами — ничего не получится (!), то с радостью — а вроде ничего получается! Получилось красиво, и я помню каждый стежок, каждую нашитую бусинку… (Бася Бородулина)
Два года была погружена в жижу депрессии-быта-отчаянья. Набрала 25 кг. Вообще перестала себя воспринимать как женщину. А надо сказать, эти два года я тайно мечтала о светлом платье в пол. Ну чтобы вот до щиколоток. Так, как мне еще с детства нравилось. Ну чтоб как принцесса. Или гейша. Или. Ну, в общем, нечто хрупкое и нежное. К тому же лет 7-8 не была на море. Денег было не особо, но на пару дней поехали. Приехали. А на меня там смотрит платье. И смотрит из рыночного контейнера знакомой. Та, конечно, уговорила взять, в долг. И сын уговорил. И мама уговорила. Сбросила 15 кг за 4 недели. Теперь еще немножко… Мужчины как бы не появилось (разве что знакомый, с которым приятно общаться иногда), но снова чувствую себя девочкой. Еще подарили другое платье, не в пол, но. Стала ухаживать за собой. Первое время спрашивали: «У тебя что, мужчина появился?» А я загадочно улыбалась. У меня появилось платье. (Елена Самарина-Гончарова)
Оканчивала школу в 1981-м. Было трудно купить что-то нормальное, выпускные платья или очень заранее доставали, или шили. Мне папа сказал: вот хорошо сдашь экзамены, дам денег. Сдала, дал. Но времени-то уже нет. Купила от отчаяния нечто странное. Пеструю хламиду, похожую на концертное платье Пугачевой. К тому же размера пятидесятого при моем 44-м, оно одно было. Дома оказалась папина подруга, она посмотрела на меня в хламиде и на следующий день привезла голубое платье своей дочери. Оно более или менее подошло, но я все равно была в нем только на вручении аттестатов, потом сняла, чтобы не испачкать. Папа, видимо, что-то понял, и скоро мне в ателье сшили уже мое собственное прекрасное платье, тоже голубое, из ткани, купленной ещё при жизни мамы, то есть в начале шестидесятых. В нем я поехала поступать в университет. (Татьяна Павлова)
Мне было чуть за 50. Готовимся к свадьбе доченьки, подобрали очень идущее ей платье. Белоснежные плечи открыты, бюст и талия подчеркнуты! Моя дочь-красавица в нем еще красивее. Платье ей нравится, и она, глядя на свое отражение, вся светится счастьем. Но должно быть и платье для меня. Я ведь мама невесты. Ходим с дочкой по бутикам — и все не то. И вдруг оно: бордовое, расшитое бордовым и серебряным бисером, длинное, в пол, и очень подходящее к случаю. Далее примерка, подгонка по фигуре и желание скорейшего наступления дня, когда я надену это платье. Никогда у меня не было такого платья, и я жду дня свадьбы моей девочки, жду ее слов: «Cмотрите все, какая красивая у меня мама!», жду любящего взгляда мужа. Ах, это платье! И ничего, что мне за 50, ведь оно появилось — самое потрясающее мое платье. Теперь мне за 60, и я жду свадьбу сына. Я вновь надену это платье и буду мамой жениха в самом главном платье моей жизни. (Anna Bogachuk)
Единственный раз я попросила у папы денег на одежду, когда увидела в стоке платье BGN: оливково-зеленое, с корсетообразным лифом на тонких бретелях, с глубокими карманами и совершенно безумным кроем. Оно стоило 4500 рублей. У меня было 3000. И я, проваливаясь сквозь пол от стыда и смущения, а также от чувства вины за то, что смею желать платье и хотеть потратить на него деньги, пришла к папе и пробубнила, что мне нужно немного денег. На платье. Да, на эту ерунду. Да, не на что-то полезное. Да, совсем немного. И папа дал. Стало еще стыднее и виноватее, но платье звало! И оно до сих пор мое самое любимое, самое прекрасное и нарядное на свете платье. (Anna Chekhovskikh)
Трёхцветное: синий, красный, морская волна. Я купила его в секонде пять лет назад, когда уволилась и у меня было много времени и мало денег. Это было уютное платье из прохладной вискозы. Под горлом шарф, из которого я завязывала бант. Рукава три четверти. Длина миди. В стиле бэби-долл. Оно было не из любимых. Я его носила в дни, когда надо быстро надеть что-то и бежать. Со временем оно оказалось на тремпеле нижним, а сверху была рубашка в клетку из «Зары», которую я носила на работу. Прошло два года. У меня ровно сороковая неделя беременности и сильные схватки. В шкафу висит заранее выглаженное небесно-голубое льняное платье. Я его шила специально под беременность. Но 30 апреля, в семь утра, на раскрытии в восемь пальцев какая-то неизвестная мне женщина, которая воет низким голосом (я-то не такая, я приличная и спокойная), достает из шкафа трехцветное старое секондовское платье. Эта барышня — стилист от Бога! Она надевает к нему шерстяные носки мужа сорок четвертого размера и находит в обувном шкафу мои истоптанные университетские мокасины. И в таком виде, с ором на ноте «до», едет в роддом. Таксист летит на красный. Он, кажется, всю ночь развозил празднующих Первомай, а тут я. Ну, то есть, она. Я-то приличная и со стилем у меня все ок. Таксист умоляет ее не рожать в машине. Она на ходу снимает трусы, и, кажется, наконец поняла, что это такое — загадочные «потуги» с курсов для беременных. За три минуты и без регистрации она в родзале, а ещё через две минуты рожает мальчика. Ее муж даже не успел доехать на следующем лифте. Не успел надеть синюю шапку и халат, в которых все мужчины нелепые, но очень притягательные. Не успел перерезать пуповину… Я прихожу в себя и вижу через этот сине-красный-морской волны бант ухо своего ребенка. И первое, что я произношу: «Блин, я полгода выбирала идеальную ночную рубашку для родов. Я извела всех продавцов и никак не могла выбрать одну. У меня их три в сумке. А я тут лежу в этом платье!» Платье теперь реликвия. Оно напоминает мне о том, что сколько ни планируй и ни изображай взрослую, в любую минуту в твою жизнь может ворваться случайное платье из секонда. Иллюзия контроля, вот о чем моё платье! (Калина Куманова)
Большую часть жизни я носила джинсы с футболками и вещи черного и серого цвета. А после тяжелейшего периода в жизни, развода и длительной депрессии я вдруг решила переодеться в более удачливую девочку и купила красное платье. Еще и волосы в рыжий покрасила. Оно было «чуть более, чем нужно» — обтягивало грудь, было украшено совершенно никчемной молнией золотистого цвета, прямая юбка с разрезом… Оно было настолько не мое, что именно с него я начала оживать. Древнее «подмени себя, чтобы ангел смерти тебя не узнал». В нем я сходила на совершенно киношное свидание, которое киношно и закончилось, и снятые вещи, вплоть до, собственно, этого платья, пришлось потом собирать по всему дому, начиная от входной двери. После этого я купила десятка три платьев, в том числе еще более красное. Но выжила я благодаря именно тому, первому. (Елена Пепел)
В детстве я посмотрела фильм «Укрощение строптивого». Там у Орнеллы Мути было сногсшибательное синее платье. Я в него влюбилась! Как же я мечтала о синем вечернем платье — но увы, я таких нигде не видела. И вот однажды, будучи беременной, я увидела на одном американском сайте роскошное платье цвета rоyal blue. Но стоило оно, как половина новой машины — несколько моих зарплат. Зачем-то я поместила его в вишлист сайта и периодически заходила полюбоваться. Оно висело, причём только моего добеременного размера, S. И вот, будучи уже на девятом месяце, я зашла на сайт полюбоваться им и обнаружила, что на него огромная скидка — 70%, а сайт в честь Рождества своим постоянным клиентам дал еще дополнительную скидку. Платье всё равно было очень дорогим, но беременную женщину уже невозможно было остановить! Даже то, что я не знала, смогу ли вернуться в свой размер после родов, мне не мешало. А вернуть платье было нельзя! Я его купила. И теперь у меня в шкафу висит роскошнейшее шёлковое платье, которое я надела на выход всего один раз, но которое иногда надеваю дома, чтобы почувствовать себя не зачуханной домохозяйкой с двумя детьми, а королевой! А какими глазами тогда на меня смотрят дочери! И я очень благодарна мужу за то, что он не стал смеяться над этой моей шизой, а наоборот, был рад, что это платье меня так порадовало. Правда, влезть в него я смогла только через несколько лет после покупки, потому что следом за первой дочкой родилась вторая… (Yulia Dmitrieva)
Кто рос в девяностые, помнит, что были в продаже такие китайские детские платья, очень классные… Бабушка моей двоюродной сестры купила ей такое платье «на вырост» — и недавно сестра прислала мне фото в этом платье… Ей сейчас тридцать четыре — и она наконец доросла до него. (Ира Хохлова)
Я очень люблю платья. Они для меня символ женственности, притягательности. В платье я могу смотреть на всех немножечко свысока, зная, какая я красивая, уникальная и проч. Мне было года 22, когда я сшила себе у портнихи платье из нежнейшего атласа цвета нюд. Шелковая ткань была уникальная, дорогая, она состояла из сетчатой основы и как-то закрепленных на ней атласных волокнах. Я плохо разбираюсь в тканях, может быть, это можно назвать панбархатом. По фону были разбросаны полустертые розовато-серые букеты цветов, кое-где ткань была намеренно протерта до сеточки, маленькие прорешки, как будто она старинная. И вот я себе сшила платье у портного. Простого кроя, прямое, до колена. Никаких вычурностей, ткань слишком хороша, она главная. И собралась на тусовку вечером. Но так как надо было на работу, я утром прихорошилась, надела стринги телесного цвета, платье, золотисто-розовые босоножки на высоченных каблуках с длинными завязками, которыми обматывается икра. И пошла работать в мебельный салон. Весь день я общалась с заказчиками, таскала им образцы материалов, которые надо было то доставать сверху, то наклоняться к полу. Весь день я рисовала проекты кухонь, сидя за столом перед компьютером. Весь день я чувствовала себя неотразимой, так как постоянно ловила на себе взгляды и весьма недвузначные. Люди вообще как-то толпились и были оживлены рядом со мной весь день. Вечером, быстро поправив прическу и накрасив губы перед маленьким зеркальцем, я, воодушевленная таким вниманием, выпорхнула райской птичкою на улицу и понеслась, не касаясь земли, на вечеринку. Ждала первой витрины, чтобы полюбоваться своим отражением. Первая же витрина и ответила на мой немой вопрос, как может такое скромное платье привлекать так много внимания. Вся спинка ниже талии состояла только из одной зияющей дыры. Только сетка, ни одного серо-розового букетика, прикрывавшего мой зад в невидимых стрингах. Все атласные волокна облетели, обтерлись на офисном стуле. Так что пришлось еще пуще выпрямить спину, вздернуть нос и идти домой, а не на вечеринку. Правда, домой тоже было через весь Питер. Но платье для меня символизирует женственность, я всегда себя чувствую в нем защищенной и немножечко неприступной. (Анна Капырина)
У меня было платье. Красное-красное. А к нему жилетка из трофейного гипюра из бабушкиного сундука. Сшила все сама по «Бурде» и надевала один раз на свадьбу к однокласснице. И до сих пор в нем себе снюсь. Больше 20 лет прошло. И фото есть. Мистическое платье, очень про меня. (Julia Pankratova)
В моем шкафу живет платье из 1987 года. Из такой невероятной ткани — то ли шелк, то ли крепдешин, — такое нежно-розовое в прозрачных лотосах нежно-сиреневого и лимонного цвета, с расклешенной юбкой и широким поясом на талии. Мне купил его папа на семнадцатилетие вместе с бежевыми туфлями-лодочками. Только что распался Союз, на полках не было совсем ничего, а платье было такое нездешнее, шуршащее, немножко запретное… Я едва застегнула пуговички на поясе. Папа одобрительно посмотрел и сказал: «Сразу видно породу, ты вся в свою бабку, — у породистой женщины всегда тонкие щиколотки, запястья и талия». Оно живет в моем шкафу как эталон. Когда не могу застегнуть пуговички на поясе, то пью одну воду, пока это не произойдёт. (Оксана Нищенко)
Я своё первое нарядное платье купила в девяностые! Это было американское платье в стиле, как сейчас бы сказали, «Великого Гэтсби». Отделанное широким кружевом внизу, с талией на бедрах. Оно какое-то было безразмерное. Сначала у меня был сорок шестой размер, потом я носила его беременной, надевала его кормящей, и даже когда поправилась до пятидесятого размера, умудрялась в него влезать. Стиралось и сохло моментально, гладить его было не надо. Благодаря ему я знаю, что такое американское платье! (Enzhe Pobezhimova)
Лет в двадцать восемь решила худеть. Борьба не на жизнь, а на смерть. И в самые тяжелые минуты, — не когда бублик хотелось, а когда сознание теряла, — представляла себе, как я стройная, шестидесятикилограммовая, иду по улице в шелковом платье в горох. Представляла каждую деталь, вплоть до цвета и красного лакового ремешка в тон босоножкам. Похудела, забыла о платье. Поехала в санаторий. Там рынок небольшой, я подошла, женщина-продавец предлагает мне буквально за копейки примерить платье. В горошек. Покупаю. Приезжаю домой, в тумбочке красные босоножки. Иду летним днем по парковке и меня осеняет: вот же платье из моих фантазий. До мельчайших деталей. (Наталя Мушка)
У меня было платье-резинка, черное с длинным рукавом и большим вырезом, на ладонь выше колена, в мелкий рубчик. Достаточно плотное, как джинсы-стрейч. Я его купила в 1992 году, стоило оно заметно дороже той чепухи, которая рядом с ним продавалась, но и выглядело здорово. Носила я его много куда — и на работу, и на вечера, и оно очень помогало говорить себе: «Зато у меня фигура лучше всех!», когда я чувствовала, что я тут самая бедная. Потом беременность, ребенок, потом я это платье опять носила и кто-то спрашивал, где купила и удивлялся, что за пятнадцать лет ни платье, ни фигура не поменялись. Потом мне показалось, что длина у него уже не по возрасту, я купила искусственного меха, пришила ленту снизу и сделала из такого же меха палантин. А потом оно просто исчезло — подозреваю, что мама выбросила, мама же была в курсе, что я двадцать лет ношу одно платье. Жалко очень. (Татьяна Сачкова)
К выпускному вечеру в школе придумала себе фасон платья: а-ля Наташа Ростова, но с капюшоном, как у Констанции Бонасье. Приятельница, швея-самоучка, но вроде опытная в шитье, вызвалась мне сшить платье моей мечты. Сказано — сделано. Купила ткань, голубой шифон. Шитье и примерки заняли пару недель. Накануне выпускного, дома у приятельницы, я примерила платье — оно сидело идеально! Приятельница сказала, что она его постирает, отгладит и к утру платье будет готово. Утром прихожу за платьем, а приятельница в прострации: платье после стирки «село» в размере и укоротилось. Хорошо, что ткани оставалось в запасе достаточно, и мы к подолу пришили широкую оборку. Платье пришлось прыскать водой, и только таким образом я смогла в него втиснуться, вышло «в облипочку» и с конкретным декольте, которого я стеснялась. Но приятельница на голубом глазу соврала, что платье сидит замечательно, как если бы так и было задумано. Зато я на себе почувствовала во время танца с самым молодым нашим преподавателем, учителем физики, что означает книжное выражение «грудь вздымается от волнения». Чтобы стало понятнее, время моего выпускного бала и чересчур смелого в плане откровенности платья пришлось на период, когда «в Советском Союзе секса не было». (Galina Artemova)
1990-й год, Питер, за год до выпуска ставим в школе спектакль по Мольеру: сцены из его пьес и фрагменты из «Кабалы святош». Получаю роль Мадлены Бежар. Почти год репетируем. До последнего момента неизвестно, что будет с костюмами, потому что ничего нет, а ведь нужны камзолы, платья, кринолины человек на пятнадцать, не меньше. За неделю до премьеры нашей труппе перепадает ворох списанных костюмов из Малого театра оперы и балета — у кого-то из участников родители там работают. Я получаю черное атласное платье с корсетом и голубовато-серыми вставками. Оно приходится мне впору как родное (вероятно, в нем кто-то пел в опере). Я не любила платья, не носила их, но в этом, несмотря на шлейф, двигаюсь, как рыба в воде. К платью прилагается черный плащ с капюшоном. И прическа. И театральный грим. И возможность прожить другую жизнь на сцене. И когда в перерывах между репетициями мы идем в пирожковую «Колобок» — прямо как есть, в костюмах, — граждане спрашивают нас: «»Гардемаринов» снимаете?» И получается замечательный спектакль. А через год, в 1991-м, у нас выпускной, и с платьем какое-то недоразумение (кажется, у меня заготовлен белый костюм из плохонькой ткани, с нелепой вышивкой, хотя какая-то добрая душа и делала его на заказ). И тогда я решаю — выпускным платьем считать то, театральное, платье возлюбленной Мольера, черное, к которому полагался плащ и целая история. С тех пор так и считаю. И выпускным вечером считаю тот давний школьный спектакль. (Вера Полищук)
Вспоминаю свою соседку Люду, которая красивое платье называла «платье», а какое-нибудь простенькое, китайское, — «платьё». (Alla Dekhtyar)
В мои восемнадцать главные платья были средневековыми. И шились вручную, иголкой с ниткой. Я тогда увлекалась исторической реконструкцией Средневековья — турниры, рыцари, вот это все. Раз в год мы ездили компанией на турнир в Белоруссию — это было главное «светское» мероприятие года. Одно платье, из шикарного рыже-золотого натурального шелка, я «шила» целый год. Опомнилась за два дня до поездки. Раскроила, шила днем и ночью (иголкой, шелковыми нитками), вышивка по краю ворота мелкими жемчужинами), но не дошила. Оставалось создать самодельные пуговицы из той же ткани, петли обметать и дошить привязные рукава. Дошивала я их в машине. Мы выехали ночью, а как рассвело, я стала шить. И шила, не останавливаясь, до самого Минска. Приехав на фестиваль, обычно идешь общаться с друзьями. А я подлетела к руководителю местного клуба и сразу: «Дим, спрячь меня, мне нужно дошить». Сидела в «магистерской», еще несколько часов дошивала. Это был мне урок, что прокрастинация — вещь вредная. Но платье хорошее получилось. (Алина Лившиц)
Покупаю журнал — а там очень интересное платье, со вставкой на груди. И так мне нравится оно, что хочу сшить, но у меня линия груди ниже стандартной, да и рукав микрореглан мне не нравится — решаю кроить сама. Сняла мерки, своим способом, наследием архитектурного макетирования, раскроила, сшила с хорошими припусками. Платье оказалось тем самым маленьким черным, которое и на работу, и на выставку, и в театр, и куда угодно. А сшила я его из винтажной маминой ткани, что-то типа мокрого шелка — ткань тонкая, но форму футляра держит хорошо. Если свернуть рулоном, занимает минимум места в рюкзаке, с которым я обычно путешествую, — и это платье действительно повидало мир. С этого платья началось мое полноценное шитье — от эскиза до готовой вещи. Ушел страх, что не справлюсь, стала шить и на заказ. А платье ношу. Любимое. (Natalia Sinelnik)
Я тут освоила наконец-то покупки через интернет. Точнее, косметику и прочее такое покупаю уже давно, а тут похудела и решила заказать платье. Уж очень оно мне понравилось — в розах и черепах. Изучила таблицу размеров, добавила погрешность на китайский размер, заказала. Пришло быстро, но огромное. Ладно, я же его хочу! Заказала на размер меньше. Пришло — болтается. В общем, угадала я с третьего раза. Надо с большими что-то делать… Решила подругам раздарить. Как раз очередная гулянка, все ахают: «Какое платье, вот бы мне!» Ловлю самую полную, говорю: «Пошли мерить, у меня есть». Померила — подошло. Остальные: «Я тоже хочу!» Выдала им третье, под общий хохот. Вечер прошёл под знаком матрёшек. А девушки дружно называли меня «наша упрямая подруга». (Марина Голуб)
В Швеции, в маленьком городке Оре, где одни лыжники и странные местные, ходила и рыдала, так как находиться там, где все дома одинакового цвета, а город можно обойти за сорок минут, мне было тошно и плохо: глазу зацепиться не за что, да ещё и мороз, и невозможность улететь — я по работе там была. И вот иду я, рыдающая, и вдруг в витрине ма-а-аленького магазинчика вижу: оно. Услада очей моих: яркое, огненное, на то-о-оненьких бретельках и с открытой спиной. Платье. Мне было всё равно, сколько стоит это счастье. Когда я держала в руках белоснежный пакет, а оттуда, завёрнутое в тоненькую бумажку, выглядывало это пламя, у меня бабочки летали в животе — и уже было не до скукоты шведского городка. (Ольга Липска)
Раньше в моем воспалённом воображении существовало «платье-мечта». Тут подразумевается: «Иду я такая красивая, а парни падают и сами в штабеля укладываются». Первый шаг к мечте я сделала на уроке труда. Все бы ничего, но то ли узкая горловина, то ли очень умелые детские руки, то ли большая голова — что-то не позволяло надеть сотворенное платье и носить его с шиком-блеском. В следующий раз я отважилась наступить на те же грабли и сшить платье на выпускной! С перчатками! Все, естественно, закончилось провалом и за день до выпускного я бегала по подругам с мольбой: «Дайте че-нить один раз надеть, а то помру от горя в семнадцать лет»… Повзрослев, я поняла, что руки мои под швейную машинку не заточены, и в моей жизни появилось платье-эталон. Его я носила в течении четырнадцати лет, а потрескивающая молния на спине сигналила, что близится ЗОЖ, диета, спорт — всё разом. Легкое запрыгивание в платье и полная свобода движений говорили о том, что я Богиня и Принцесса. Можно сказать, платье контролировало меня. P.S. Отдам в хорошие руки «волшебное платье-эталон». Позволяет оставаться в размерах 42-44 лет так двадцать. (Наталья Потехина)
В дефицитные девяностые крестная сшила мне вечернее платье. Она тогда была портнихой и шила для работников телевидения. Я даже не помню, когда надела его в первый раз. Крестная умерла от рака лет двадцать назад, а я все еще иногда ношу его — правда, редко. Оно у меня как тест: в талии влезла — значит, я в форме. Даже при переезде в США рука не поднялась его отдать или оставить в России: оно и сейчас висит у меня в шкафу, ждет своего часа — ведь классика всегда в теме, а еще это память о крестной. (Natalia Debalchuk)
Во времена всеобщего дефицита мы с подругой повадились шить платья из лоскута для труда. Если кто помнит, в Детском мире продавались такие пакетики с огрызками ткани. Кусочки были небольшие, в общем, просто обрезки. До сих пор платье висит, я в него уже, к сожалению, не влезаю: покрой — шестиклинка, юбка годе, рукав — фонарик, воротник шарфом с огромным бантом. Причем ткань в зебру: годе, шарф и фонарики поперечно-полосатые, а само платье — продольно-полосатое. На улице оглядывались. Сейчас такое не сошью, нахальства не хватит так ткань кромсать. А тогда просто выхода не было. (Наталия Замятина)
Купила себе вчера темно-зеленое трикотажное платье. Супер-обтягивающее. У меня изменилась линия бедер после родов. Теперь они не просто от талии стекают, а с изломом сверху. И живот стал мягче и круглее. Как же красиво! И круто, что тело так меняется. И круто быть женщиной, иметь возможность все это проживать, перетекать из формы в форму, из состояния в состояние. Знать, что за этими изменениями новая жизнь. Наряжалась сегодня: темно-зеленые колготки, платье, пояски тоненькие, ярко-желтый и ярко-розовый, на талию. Между ключиц золотистая брошь — дерево с жемчугом. И как дочка на меня смотрела! Это тоже отдельное сильное впечатление. Проносится сразу перед глазами, ш-ш-шух, и моя жизнь, и наша с ней, и ее, еще впереди. Кубарем катится, летит. Накопить бы побольше взглядов, объятий, смеха, чтения голова к голове, танцев перед зеркалом, танцев в лужах, скаканий на кровати, слез, песен, сказок, разговоров. Чтобы потом ей всегда было, даже в суровые годы подростковости, первые летящие годы юношеской безбашенной свободы, в месяцы неразделенной любви, дни сносящей все эйфории от любви разделенной, в дни потерь и расставаний, чтобы ей всегда было на что опереться внутри себя. И пусть она даже не понимает, почему, но пусть у нее всегда будет свет внутри, даже малюсенький, с жемчужинку золотого дерева. Которое ей рано или поздно останется в наследство. (Анна Капырина)
Есть платье-футляр. А есть платье-богиня. Первое есть не у всех, второе — у каждой. В таком платье — тебя молят о пощаде, ты вершишь судьбы стран и континентов… Пока однажды не находишь свое фото в нем. Сзади… От ужаса сводит челюсть. Прокручиваешь. Перед глазами — триумф. Второй, третий… (челюсти разжимаются). Не так давно произведенный фурор (плечи расправляются). Не может быть. Это фотограф — неудачник (подбородок пошел вверх). Да и ракурс не очень… Глаза засветились. На губах появилась снисходительная улыбка. Поправляю корону… (Marina Chernovol)
Платье летнее, тонкое, светло-голубое без рисунка, без рукавов, прямое, «под поясок», чуть ниже колен. Никаких украшательств, только два декоративных кармана впереди, отделанные широким неярким кружевом. Оно меня в витрине на Крещатике приворожило. Выпросила у бабушек на первый «взрослый» день рождения, перед школой — на семь лет. Тогда же мне прокололи уши и вдели серьги с бирюзой. Вместе это было прямо настоящее взросление! Платье носила два лета и до сих пор с нежностью вспоминаю. (Наталия Вениаминовна)
Я как-то хотела купить платье на свадьбу друга. Так как за друга переживала искренне и выглядеть хотела соответственно-торжественно, выбирала придирчиво, заранее, заказывала доставку из-за бугра. И вот это выстраданное платье в назначенный час из-за бугра не пришло. Срочно пришлось покупать замену, нервничать из-за дополнительно затраченного времени, из-за возможной неидеальности платья, из-за украденного в процессе поиска платья телефона, что уже другая история, конечно… Тем не менее какое-то платье было куплено и на меня село в тот самый день. И село так, что когда мы всей толпой выстроились встречать невесту впервые в день свадьбы, невеста ахнула и выдала: «Ого, вот это круто!». Рядом со мной стоял оператор, который еще и все записывал. Было и приятно, и одновременно жутко неловко, конечно, за украденное внимание. Платье насобирало ещё тонну комплиментов и повисло в шкафу до следующего большого праздника, на котором история повторилась: мне вновь прилетело непривычно много внимания, несмотря на то, что праздник был не мой. Прошла пара лет. Платье осталось со мной. Переехало в другую страну, пережило изучение нового языка, адаптацию, смену социального статуса вновь на студенческий… Короче, дождалось момента, когда новая подруга открыла свой караоке-клуб и пригласила меня на открытие. Я надела платье, накрасилась… и поняла, что никуда не пойду. Потому что выглядеть буду все так же хорошо, но буду знать, что на самом деле я в этом платье сейчас гораздо менее «я», чем в те времена, когда я надевала его раньше. Я впервые в жизни разрыдалась из-за того, как выгляжу, смыла макияж, сняла платье и вправду никуда не пошла. А оно все висит. Ждет следующего замера самооценки, видимо? (Александра Калинская)
Девочки (мальчикам это не понять), я купила платье. Хлопчатобумажное, черное, в мелкий цветочек. Системы «парашют»: можно поместить в него двух таких, как я, или затерять в складках более изящное создание — вид от этого не слишком изменится. Я увидела его на манекене. Остановилась. Отошла. Вернулась. Опять отошла. Вернулась и подумала: а почему бы не померить? Продавщица говорила что-то про кэжуал и бохо, в зеркале я видела классическую бабу на чайник, но все это было не важно — я не могла с ним расстаться. Кстати, о мальчиках: когда Саша увидел меня в этом платье, он обидно, а может, даже глумливо смеялся. К десятой примерке согласился, что это интересно, и сочувственно поинтересовался, собираюсь ли я его носить. Подол я подшила швом «пьяный козлик», он был обмётан, но если бы я немножко не подогнула, был бы еще и обметён. Ширина по подолу — я не поленилась измерить — пять метров. Теперь это платье живет у меня в шкафу и согревает мне сердце. (Татьяна Пономарева)
В ревущих девяностых никаких платьев было днем с огнем не достать. А мой тогдашний муж — пьяница и бабник — выиграл в карты кусок французского шелка. Сине-зеленого, с разводами, как откатившаяся волна на песке. Я была тогда тощая от постоянной борьбы с пьянством. И свекровь сшила мне платье по фигуре, на тонких бретельках, в пол. Божественное платье, лучшее, что было во всем моем гардеробе. В таком платье надо было ездить на «роллс-ройсе» в оперу. Платье ли сыграло свою роль, а только с мужем мы расстались, и я уехала за лучшей жизнью в Москву. Мы сняли квартиру с подругой и стали сводить концы с концами. Московская жизнь была гораздо веселее и спокойнее, и к моим костям начал прилипать жирок. Когда штаны стали предательски трещать, я вдруг вспомнила про платье. Ну как — вдруг. В два часа ночи проснулась буквально в поту: не влезу!! Вскочила, нашла в шкафу, влезла. Еле-еле. А вот снять — уже нет. И вот картина маслом: два часа ночи, к спящей подруге в комнату вваливается конструкция — две ножки, а сверху растопыренное нечто в зелёных разводах. Она сильно перепугалась. Когда поняла, в чем дело, помогла мне из платья вылезти. На этом мы с ним и попрощались. Прошлое на то и прошлое, что прошло. (Ирина Пивоварова)
Мне шили платье на выпускной в модном сейчас стиле комбинаций (что для тех давних лет было странно, но выкройку брали в журнале «Бурда моден»). Весила я тогда 50 кг, платье успешно на выпускной выгуляла. А ровно через полгода, приехав из универа на каникулы, не влезла в него от слова совсем. Оказалось, за несколько месяцев голодной студенческой жизни я поправилась на 10 кг. И больше уже в это платье никогда не помещалась. До этого лета. В свои 38 лет я снова смогла проникнуть в это выпускное платье. Честно говоря, оно мне даже великовато. Рецепт — влюбиться. (Марина Томилина)
77-й год. Москва. Дефицит. И очень мало денег у мамы, а нас две девочки, и у меня выпускной в школе. Паника — в чем идти? Мама выдает мне 50 рублей и говорит: «Купи себе что-нибудь». Что?! Еду в центр, в «Детский мир». Обнаруживаю очередь в три (!) этажа в отдел одежды для девочек — за платьями. Своё увидела сразу: трикотин, светло-оливково-салатный, с мелкими тёмно-зелёными букетиками. 42 рубля стоило! Упросила молоденькую продавщицу, по виду чуть старше меня, выписать без примерки. Есть! Село идеально. Мама чуть не плачет от радости за нас обеих. Жду, жду выпускного!
И вдруг… учительница по труду говорит, что я не сдала ей «вязаное изделие» и она мне ставит незачет. А я-то прекрасно знаю, что сдала — девочки мне связали маленькую рыжую кофточку для медвежонка. Да, связала не сама, но ведь сдала работу! А теперь из-за этого незачета у меня в аттестате будет тройка по домоводству. Это был, кажется, первый год, когда при приеме в вуз учитывался средний балл аттестата, и у меня шла нешуточная борьба троек с пятерками (точных предметов с гуманитарными). В итоге, обиженная, объявляю: если поставят незаслуженную тройку, на выпускной не иду. И не пошла. Несмотря на уговоры — мамы, подруг, классной…Легла спать в 10 вечера и забрала аттестат через два дня. А в платье — через год — успешно сдала экзамены в МГУ на журфак. Я прямо была в нем «успешная красавица». Эх, жалко, что сейчас я 56 размера! (Маша Анина)
Однажды мне было 22. И у меня была косметолог. Она ещё говорила, что я энергетический вампир, а потом уехала, кажется, в Канаду. Так вот, однажды она продавала платье — как раз на меня. Так сказала. И мне, взрослой самостоятельной женщине и матери-одиночке, родители дали денег на новый наряд. Потому что в нашей семье я считалась умной, а сестра красивой (это несколько позже ум тоже к ней перешёл), и меня надо было как-то украшать, любой ценой. Платье было таким: антрацитово-чёрный хлопок, корсет, декольте, тряпки-тряпки-тряпки-асимметрия. У меня есть подозрение, что какое-нибудь оно было специфическое. Типа из театрального магазина. Или чтобы праздновать Хеллоуин. Или развратных девственниц хоронить. Неважно, в общем. Я хотела это платье и шла за ним с деньгами. Но что-то пошло не так, и по дороге у метро я купила хонорика. Это гибрид хорька и норки. Он пожил у меня какое-то время, ходил по коммуникациям между кухней и ванной и кусал гостей за икры. Когда стало понятно, что воспитатель хонориков из меня неважный, зверька удалось пристроить в хорошее место к опытным людям. А платье я все равно потом купила — и даже надела на день рождения (только у меня из него грудь все время вываливалась, хоть ее и не было почти). (Ольга Полянская)
Я выдавала замуж подругу и искала себе платье. Чтобы и для свадьбы, и для сцены подходило (была пианисткой, часто выступала). В моем маленьком городе я ничего не могла подобрать и поехала в соседний, побольше, за 150 км. А в городе том жил один человек — моя Большая и Чистая Любовь. Естественно, поиски платья были совмещены с визитом к нему. И вот идем мы по этому городу, я и Любовь. И тут из-за угла выходит парень, который был в меня влюблен очень сильно. Он как-то узнал, что я уехала, и рванул за мной. Еще и нашел там! Ходил за мной по пятам и мешал общению с Любовью. Платье я в итоге купила, темно-красное, бархатное. Большая и Чистая Любовь закончилась через полгода. А с тем парнем, что тогда за мной поехал, мы вместе прожили несколько счастливых лет. (Анна Бондаренко)
Мама от тетки из Москвы привезла отрез голубого атласа, в полоску. Из него мы по журнальной выкройке шили мне платье на школьный выпускной. И мама ещё заморочилась, сделала из этой же ткани накрахмаленную хризантему. На выпускном мне нравились другие платья, на других девочках. А спустя годы мне кто-то сказал, что помнит то, мое, платье — типа оно было самым красивым тогда. (Yaroslava Zheyko)
Я никогда не мечтала о вещах, не «болела» вещью, увиденной в витрине, но последние несколько лет хотела купить красное платье. Это желание то было очень острым, и тогда я ходила по магазинам и мерила все красные вещи подряд, но ничего подходящего не находила, то таким, подспудным, и я вспоминала о красном платье мимоходом, увидев в кино или в витрине что-то нужного оттенка. В общем, этим летом, совершенно случайно, не в приступе отчаянных поисков, а просто так, купила такое, о котором мечтала — того самого оттенка, кроя и с правильным вырезом в правильном месте. В первый же день, когда я его надела, произошло некое событие, в результате которого я круто изменила свою жизнь и сделала то, чего в те же самые последние годы очень хотела, но по разным причинам не решалась сделать — ушла от мужа, который меня мучил и бил. Платье, конечно, тут ни при чем, но каждый раз, когда я его надеваю или вижу в шкафу, я ощущаю свободу и радость, что могу снова быть собой. (Светлана Дындыкина)
Когда я выходила на самую первую работу, у меня было очень мало одежды, да и та довольно неказистая. Я шила все в основном сама, по известному журналу «Бурда», плохо и криво. И я прямо ждала очень первой зарплаты, чтобы как-то просиять — но пришлось тратить на что-то более нужное (наверняка на младенца), и я опять ходила сиротой. И вдруг увидела клип Гвен Стефани на песню «Don’t Speak», где она ходит босиком и держит апельсин, по-моему. На ней там очень стильное платье, белое в синий горох. Я просто на каком-то автопилоте открыла шкаф, отыскала отрез (бабушкино слово) синего поплина в горох, и — даже не представляю как, но сама — построила выкройку и за вечер сшила платье, как у Гвен Стефани. На следующий день пошла на работу в нем, хоть был уже противный самарский ноябрь со снегами и холодно. Таскала его каждый день, рисовала себе точку на лбу, тоже как в клипе. Влюбилась в этом платье; только замуж выходила не в нем, потому что успела перешить дочери на что-то детсадовское. (Наталья Фомина)
Приготовилась к дню рождения бойфренда, купила платье и подарок, а он не позвал (это я потом уже узнала, что у него гражданская жена). И я, чтобы сублимировать всю бурю эмоций, прямо в платье пошла драить ванну. Как пятно от «Доместоса» не посадила, неясно, просто чудо какое-то. А платье потом носила много лет с большой радостью, сделала в нем две беременные фотосессии и даже, когда оно сносилось, купила похожее. Хорошее платье оказалось! (Dariia Bairak)
Было чудесное платье, красное, с красными же пышными пионами, жутко легкое и короткое, а я была совсем молоденькая. На него возлагались большие завоевательные надежды (и оно оправдало их полностью). Купила я его, надела и отправилась завоевывать. А на полпути меня обуял жуткий страх. Стало вдруг очевидно, что бретельки у платья не зря тонюсенькие, материал — легчайший, а крой — простой… «О боже мой!!! Там был перепутан ценник, — запаниковала я, — Я иду по городу в ночнушке!!!» Но потом отпустило, платье оказалось все-таки платьем. Это были жуткие несколько минут, никогда ни до, ни после я даже во снах не боялась оказаться голой в толпе, и поэтому красное платье для меня — особенное. (Вася Южная)
Моё платье на выпускной бал! Из натурального итальянского шёлка цвета спелого персика, по фигуре, с расклешенными рукавами, как в Средневековье. Мама неделю шила! И вот прихожу я такая, богиня, не меньше, и все кадеты Суворовской академии, которых пригласили нас развлекать, в обмороке и в очереди… и танцую, танцую — кружите меня, кружите! В один прекрасный момент взмахиваю, как Василиса, рукой — и трещит итальянский шёлк по швам, аккурат подмышкой. Истерику пресекла классная: отвела меня в учительскую, уверенно отпорола оба рукава и отправила обратно танцевать. Все решили, что я выпендриваюсь и пришла в двух платьях. (Ирина Коготкова)
…У меня есть платье, которое появляется в шкафу, только когда мне плохо. Оно заколдованное, клянусь: я всегда его вешала на одни и те же плечики и оно просто исчезало. А потом наступал *** (ужас-ужас, прим. ред.), жизнь становилась не мила, я открывала шкаф, чтобы залезть хоть в какую-то черную футболку — платье висит в шкафу! Я уже знаю, что надо любым усилием заставить себя его надеть и хоть что в нем сделать — и начинаешь чувствовать себя человеком и даже девочкой немножко. Причем разденусь, лягу спать — утром платья нет. Ладно, — думаешь, — это, типа, значит, что не совсем *** (ужас-ужас, прим. ред.), да? Тоже хорошо… (А. Т.)
У моей подруги еще в школе было платье, которое мы называли «монашка» — узкое, длинное, до пят, с воротом под самую шею и еще из такой грубой дерюжной материи. В школе была суровая завуч, которая дежурила по утрам и громила опоздавших. Бежит как-то подруга на урок, опаздывает уже прилично, сейчас, думает, будут ругать в хвост и гриву. И вдруг эта завуч ей говорит: «Молодец, Дашенька, всегда бы так ходила». (Вера Потопаева)
У меня есть черное бальное платье, ему 15 лет, оно сделано из такой неубиваемой плащевки, что до сих пор как новое. Я в нем танцевала на открытии своей первой в жизни выставки в 19 лет с кубинским послом (такой был бал для студентов творческих), и с тех пор оно ходит на всевозможные мероприятия на мне и двух ближайших подругах. Мы его даже называем «Наше платье». Я в нем отметила большинство значимых событий с 20 до 30 лет, подруги пели в нем концерты и вели мероприятия. Сейчас, правда, надеваю его уже только на Хеллоуины, но чувствую, оно еще не закончило свой жизненный путь. (Olga Uvarova)
У меня было платье из бежевого шелка. Я была студенткой Иркутского пушно-мехового института, и мы с подругой поехали на выходные в Улан-Удэ. Ехали вдвоем на нижней полке, так как Верка боялась залезать наверх, место нам уступил красивый азиат (оказалось, что он учился в Москве когда-то, а теперь работает в Улан-Баторе в министерстве внешней торговли). Когда мы вышли из поезда, он попросил о свидании. Пригласил нас в какой-то ресторан. Мы остановились у Веркиных друзей. А для меня, шопоголика, самое главное — найти барахолку. Вот на этой барахолке я нашла бежевое облако, совершенно мятое, с кучей этикеток — и да, у студентки хватило на это платье денег. 350 рублей. Это, на минуточку, 11 стипендий (32 рубля в месяц). Но ресторан же! Вечером моя Верка со своими друзьями приложилась к спиртным напиткам и наотрез отказалась куда-то идти. Так и не состоялась встреча с представителем монгольской элиты. Но платье в Иркутске я наконец-то отгладила. И что я увидела? Шелк струился по юбке легкими поперечными волнами, подкладка тоже шёлковая. Этикетка вышита золотом, производство — Англия. Несколько раз мы гуляли в театр. А в трудные девяностые платье первым улетело к новой хозяйке. Если и хотелось бы встретиться с какими-то вещами из прошлого, то именно с этим платьем (Kira Taid)
Мне платье подарили, а оно мне что-то не очень понравилось, висело у мамы в шкафу пару лет. И вот однажды я из Риги в деревню приехала, а там дискотека. А я как-то не подготовилась. Надела то платье, и вот прям все — королева, не меньше. В общем, позвездила я в тот вечер неслабо и неожиданно любовь встретила. Не на всю жизнь, но несколько лет ярких воспоминаний были обеспечены. И потом еще всякое замечательное случалось. Не помню, надевала ли я то платье еще хоть раз, но долго оно мне вспоминалось в самом лучшем смысле. (Марина Рабазова)
Крестная моей сестры, тетя Валентина, в конце восьмидесятых заведовала производством на фабрике, выпускавшей одежду и другое всякое в стиле народных промыслов. У тети Валентины мне удалось приобрести сарафан глубокого голубого цвета, из нежной ткани, с мастерской вышивкой в области бюста и карманов. Но размер был великоват, а другого не было. Пришлось подпоясаться и все время сомневаться — большевато или хорошо? Соседке по общежитию сарафан был по размеру и она умоляла его продать. Я все же решила оставить себе — и надела на дачу. И по дороге в бинокль меня в этом сарафане разглядел мой будущий муж… Воспоминание об этом голубом сарафане до сих пор вызывает у него улыбку. (Демаш Юлия)
Было у меня платье — везучее, я в нём экзамены летней сессии сдавала. Если в нем, всегда «пять», можно даже не готовиться: попадется билет, который хорошо знаю. Самый страшный курс был — «История искусства», студенты преподавателя в шутку называли «Инквизиция». До трёх ночи учила билеты, прихожу утром на экзамен, беру билет, содержание знаю, выхожу отвечать. Суровый преподаватель внимательно на меня смотрит, произносит: «Какая ты красивая!» Ставит пять и отпускает. Сказать, что я дар речи потеряла, мало — у меня был такой озадаченный вид, что однокурсники подумали, будто мне двойку влепили. Я была в любимом платье. (Нурия Бикинеева)
Было у меня, например, в ранней юности коротенькое узенькое платьице. Потом я его закинула в дальний ящик. А через несколько лет решила померить. Надела и страшно удивилась — как я вообще в нем что-то могла делать?! При малейшем движении или попытке сесть, наклониться, поднять ногу — взору открывались трусы… Как я в нем в общественный транспорт заходила? Как я кеды завязывала? Так это и осталось тайной. (Наталья Русяева)
В далёких 90-х, в мире лосин и облегающих юбок, было мало красивых платьев. А красивые, и такие, как хотелось, стоили каких-то немыслимых денег. Поэтому платье решила сшить сама, выкройку взяла из «Бурды» и около месяца возилась. При этом бегала на репетиции (вызвалась придумать песню, спеть и станцевать на выпускном) и готовилась к госэкзаменам. Настал день выпускного, платье готово, выступление отрепетировано, экзамены сданы. Осталось прийти красиво, спеть, станцевать, погрустить, что все завершилось и порадоваться по этому же поводу. Но — утром начала гладить платье и немного подпалила его, а место видное. Горе, слезы, разочарование, начала судорожно звонить подругам, может, у кого есть накидка или подходящий пиджак, прикрыть безобразие. Нашла, но времени ушло дофига, когда приехала, трое однокурсников с бумажкой в руках уже пели придуманную мною песню. А я стояла и ревела за кулисами в платье и пиджачке, прикрывающем дефект. Ревела от бессмысленности подготовки, пошива платья — и просто от грусти, что так вышло. Да и песня вышла трогательная, зал аплодировал. От девчонок-одногруппниц узнала, что даже не объявили, что текст мой. Мы ушли из-за кулис и дождались за дверью директора.Одна из моих подруг говорит: «Это Оля, вот она, в красивом платье, это она придумала слова песни, которую только что исполнили». Директор ответила очень тепло, сказала, что песня замечательная, что талантливые люди уходят в свое большое плавание и ей от этого трогательно и грустно. Ещё сказала, что платье у меня и правда красивое. Это отношение оказалось для меня важнее аплодисментов из зала и кайфа от выступления. А платье до сих пор где-то у мамы на даче, я его так и не смогла выбросить. (Ольга Белан)
Есть у меня красивое трикотажное платье-футляр, синее с бирюзовыми вставками до колен. Покупалось оно несколько лет назад с мыслью, что когда-нибудь я до него отъемся и буду элегантно носить. Отъесться пока не получилось, но других деловых платьев у меня нет, в основном брюки разные, да юбок штуки три. Поэтому, когда душа просит праздника в будний день, я достаю это платье, какие-нибудь подаренные подругой фантазийные колготки, надеваю каблуки и иду работу работать. Пусть силуэт получается не совсем мой, но мне нравится. И вот внезапно в январе этого года платье пропало, в шкафу его не нашлось, на стульях и тренажере тоже ничего похожего. Я съездила к маме, провела обыск во всех комнатах — нет его. По весне устроила тряпочный разбор с целью отыскать: ну не может в моей картине мира платье исчезнуть бесследно. Вот футболка, например, вполне может поехать на берег и остаться сохнуть на кустах или отправиться на подруге в новый дом. Но платье-футляр совсем не такое. Ему и на берегу делать нечего, и ни одной подруге оно впору не придется. Разбор принес пару приличных давно позабытых купальников, шикарный вельветовый пиджак и джинсы-клёш, почему-то фирмы Adidas. И ни одного делового платья. В общем, мистика. Платье исчезает в полночь. Но вот не так давно мне снова захотелось праздника, я отодвинула дверь шкафа, думаю, хотя бы юбку надену поярче, а там это платье висит себе на вешалке, ничем не накрыто даже, будто никуда и не пропадало. Вот как такое может быть? Я же своими руками каждую тряпочку перетрогала… (Мария Куприянова)
Пару лет назад муж повел меня в торговый центр, чтобы купить мне платье. Купили. Дизайнерское, летнее, в пол, красное в клеточку и невесомое. Теперь оно любимое, и я чувствую себя в нем самой красивой. Ничего, что, покупая его, муж заглаживал свою вину за несанкционированную покупку игровой приставки. Все равно, это платье-подаренное-любимым-мужем. (Яна Фисько)
Я долго мечтала о том, как начну прилично зарабатывать и наконец смогу покупать себе, что захочу. А когда выбралась из депрессии, развелась и наконец смогла покупать себе, что хочу, дорвалась до платьев. Теперь у меня их штук пятнадцать, на разные случаи. Ношу, радуюсь. Летом видела платье-рубашку, расписанное вручную, хочу его. Для меня это некий символ выбора, в том числе и идентичностей. (Наталка Касим; пер. с укр. Л. Г.)
А я храню все свои «парадные» платья, хотя надеваю их раз, ну два максимум. Они все длинные и чрезвычайно нарядные. Я живу в джинсах, и поэтому если уж собираюсь на парад, мне до задницы, что оно несколько чересчур. Это ж моя коллекция платьичек — и она единственная не попадает под ревизию, когда на меня находит феншуйная чистка шкафов! (Тетяна Шейкіна; пер. с укр. Л.Г.)
Платье было мне продано феей с Тракторозаводского вещевого рынка. Других вариантов развлекательного шоппинга в те времена было немного, так что в воскресенье утром я садилась на троллейбус номер восемь и ехала искать сокровища. Через полчаса я приезжала на рынок.
— Девушка, постойте, у меня есть для вас платье!
Все б им только поприставать, этим продавцам. Но дама была мало похожа на продавщицу. Хотя в то время и продавцов-то настоящих там не было, инженеры и младшие научные сотрудники через одного. Даже столика у нее не было, так, сумка с вещами. Я все-таки остановилась. Дама была похожа скорее на повзрослевшую модель, из дома моделей Зайцева. Летнее платье, из какой-то шелковистой синтетики, на бретельках, в крупный горох. Мечта Мерилин Монро, моей звездной сестры. И в пир, и в мир, подумала я. Как раз для нашего жаркого лета.
— Сколько? Сто рублей?
После этого даже было неудобно торговаться. Оставалось только спросить: «А можно еще посмотреть?», но для меня у нее было только одно платье. Другие остались дожидаться своих хозяек. Я проверила, правильно ли заделаны швы, как было принято в то время, и отдала деньги. Дама больше мне не встречалась, хотя я и мечтала о ее сокровищах. Не встречали ее и мои подруги, вдохновленные платьем. Платье сгодилось и в пир, и в мир. Я ходила в нем днем на работу, по дороге домой его можно было снять и купаться в Волге топлесс, все равно в такую жару уже никто ни на что не реагировал, а вечером можно было сходить на свидание или в ресторан.
Время шло, платье переехало вместе со мной с юга на север и уже существовало в комплекте с белой рубашкой сверху. На пару лет пришлось его отложить. Платья плохо сочетаются с грудным вскармливанием. Но ему была суждена новая жизнь. Платье стало пляжным. Платье побывало в малазийском Борнео, в Сингапуре на крыше Marina Bay Sands, на пляжах Тиомана, в Камбодже и Таиланде, на Черноморском побережье Болгарии, венецианских песках Лидо ди Езоло, изматывающе жаркой черногорской Адриатике, на Сицилии, где мы видели оцепленный полицией труп, опять же прямо на пляже. В египетской Хургаде платью было непросто, но мы справились. На фотографиях с каждой моей поездки красуется платье. Не знаю, кого узнают — его или меня. Мы с платьем встречали Новый год на Филиппинах, а ресепшионист на турбазе на Перхентианах, где свет дают только с шести вечера до восьми утра, сказал, что я похожа на голливудскую звезду.
— Платье, — усмехнулась я.
В Ницце, в мокром купальнике, с мокрыми от морской воды волосами, я поднималась на гору и слушала новый лот, который еще никто не слышал, выложенный только для своих на несколько часов. Морская вода стекала по волосам, рисуя белые соленые круги на платье. Я слушала и думала, какой бы был прекрасный клип. Ницца, море, гора, паромы на Корсику, небо, tropical house и платье. Платье пережило двух сожителей, законный брак и несчитанное количество работодателей. В музее Жана Кокто я поняла, что платье достойно отдельного рассказа, а может, даже повести. Я бы написала — «похороните меня в этом платье». Но мы же с платьем собираемся жить вечно. (Nonna Risnes)
Продолжение:
• Истории про платья, часть 1: «Оно зашибись как кружилось» — 87 историй про детские и мамины платья;
• Истории про платья, часть 3: «И потом рыдала до утра» — 25 историй про платья, с которыми все не так.
Огромное спасибо всем, кто поделился с нами историями. Присоединяйтесь к нам на фейсбуке и в телеграме — мы собираем истории для публикации именно там. Хотите рассказать свою историю на эту тему? Пожалуйста, пришлите её на story@postpost.media, а мы иногда будем пополнять наши подборки.