На первомайской демонстрации, в метро в седьмом классе, на кремлевской елке, потому что с родителями внутрь было нельзя. На ялтинском пляже, в луна-парке, в Коломенском, в универмаге «Москва». Мы попросили наших читателей рассказать о том, как они терялись в детстве. И, самое главное, как нашлись. Огромное спасибо всем, кто поделился своими историями.
Потерялся серьезно в походе с родителями, причем в трех соснах: вроде шаг в сторону сделал посреди леса – и все. Искали меня до утра, я не помню из этой ночи ничего. Был уверен, что не найдут и я буду жить в лесу и одичаю. Почему-то это «одичаю» было страшнее всего на свете. (tarantulog)
Мне было лет пять, мама оставила меня ждать возле дверей магазина, а сама пошла стоять в огромной очереди. Я стояла, изнуряясь. Мне казалось, что очень долго. И стало страшно. Подошел добрый дядя, спросил, чего я одна и такая напуганная. Я говорю, мама ушла в магазин и пропала. Дядя спросил, где я живу. Мы жили недалеко. Дядя взял меня за руку, отвел домой. Там никого не было, естественно. И он оставил меня играть возле дома. Через какое-то время мама прибежала в панике на грани сердечного приступа, чтобы бросить сумки и звонить в милицию. В то время ходили слухи, что была украдена пятилетняя девочка, и ее нашли замученной и убитой. Чувак вроде доброе дело сделал, но как-то через жопу получилось. (Aleksandra Voronina)
Мне было, наверное, лет пять или семь, и мы поехали смотреть салют на набережную, зимой. Темно, много людей, в общем, как-то нас с родителями (и еще двумя или тремя братьями) разнесло. Испугалась, конечно, но, ревя и глотая сопли, дошла до нашей машины – она была приметная, и я помнила, где она стоит, и ждала там. Родители благополучно нашлись, но теряться или ждать кого-то слишком долго не люблю до сих пор. (Арина Ерешко)
Года в 3-4 потерялась в огромном советском гастрономе, «Ленинград» назывался. Длилось это, думаю, минут пять. Экзистенциальный ледяной ужас помню до сих пор. Страх смерти, накрывший в 27, нервно курит в сторонке, прикуривая страху одиночества, пережитому за всю взрослую жизнь. (Margarita Karlinskaya)
Что в харьковском, что в киевском метро плавно и вальяжно проговаривали: «Осторожно. Двери закрываются» («Обережно. Двері зачиняються»). И только тогда, и даже еще секунду спустя, они, блин, закрывались! В детстве мне довелось пару раз побывать в Москве. Не помню, что это была за станция, но двери закрылись примерно на «ОСТ…», меня хлопнуло дверью по руке, я осталась на платформе и минуты три чувствовала себя самой потерянной девочкой в мире. До возвращения бабушки следующим обратным поездом. Имеет ли это отношение к моей дальнейшей патологической нелюбви к Москве? Возможно, возможно… (Лия О’Ди)
Я потерялась в 7 классе в метро. Мы с подругой ходили на елку в Олимпийский, туда нас отвезла моя старшая сестра, подробно объяснив, как ехать обратно. Но по дороге назад мы с подругой поссорились и разошлись в разные стороны. И вот стою я на Проспекте Мира, рыдаю и не могу понять, в какую сторону мне ехать. Догадалась подойти к дежурной по станции, попросила позвонить. Звонила маме, мама развернула спасательную операцию, потому что вменяемо слушать инструкции я уже была не в силах, такой ужас меня обуял. Мамина подруга работала как раз недалеко от этой станции метро, прислала за мной свою более шуструю сотрудницу. Привели меня к себе на рабочее место, напоили чаем и печеньем и вызвали за мной сестру. По дороге домой благодаря различным методам воздействия, в том числе и физическим, карта метро навсегда врезалась в мою память. (анна корнева)
В подростковом возрасте каким-то невероятным чудом спасла потерявшуюся подругу. Мы обе в тот год учились в Америке, но в разных концах страны. И вот на осенние каникулы мы с другими международными студентами моего университета поехали в Чикаго. Гуляю я где-то в центре – и вдруг прямо навстречу идет моя харьковская подружка Кристина и ревет в три ручья. Она тоже со своим универом приехала в Чикаго на каникулы, отбилась от группы, их автобус отправлялся через сорок минут с одной из станций Грейхаунд, но с какой именно – она не знала… Я быстро тащу ее в свой хостел, милый консьерж, с которым за время каникул уже подружилась, быстро узнает, какой именно вокзал обслуживает рейсы в Кристинин город, одновременно с этим я ловлю такси и упаковываю туда Кристинку. Она, кажется, так и не поверила, что это была я, а не притворившийся мной ангел. Не виню ее вообще. Потому что статистически то, что случилось – ну вообще никак невозможно. (Оля Ко)
Мне было в районе 4-5 лет. Храм, находившийся в непосредственной близости от нашего дома, только-только вернули в руки церкви, и мы с мамой зашли удовлетворить мое любопытство – что внутри. Там непривычно пахло, был мерцающий свет от свечей и ооочень странные интерьеры, интересные. Упросила маму отпустить меня ознакомиться с ними (храм не особенно большой, с четкой и ясной структурой) и не смогла к ней вернуться. Искала в этой полутьме среди молчаливых людей. Волна дикого страха накатила быстро, но всеми силами старалась ее подавить. В итоге – истерика. Мама, конечно, тут же обнаружилась – она же меня видела все время, но я не подавала никаких сигналов, что потерялась и что мне жутко. Как-то с первого раза не задалось приобщение к церкви. (Ксения Резникова)
Первомайские демонстрации и вправду были делом веселым. Было мне лет пять, то есть год 1980-й. Папа традиционно повел меня на первомайский парад, вручил мне шары, заговорился с коллегами, где-то с кем-то коньяку дернул умеренно, я встретила друзей, и так мы как-то незаметно с папой разошлись – он после демонстрации на квартиру к бабушке, где его ждала моя мама, я с друзьями и соседкой к нам обратно домой. Никакой тревоги ни я, ни папа, видимо, не испытывали. Боюсь представить, что ему сказала мама и как они меня нашли (наверное, соседка позвонила все-таки). (Евгения Грищенко)
Мы играли в прятки, и я спряталась в подвале. Дом старый, сотни каморок, вода капает со всех труб. В некоторых какие-то мужики работали, пили (у нас там был цех по пошиву левых джинсов, но это я узнала через лет пять). Бутылки. Черные двери. Вдруг свет пропал. Стало страшно так, что я писнула в трусики. И вижу лучик света где-то в стороне. Я с криком побежала на него, упала пару раз. И тут меня подхватил какой-то дядька и вынес на свет. Я орала так, что сбежался весь двор. Дядька оказался цеховиком. Потом уже он научил меня швейной машинке. И я даже знаю, как работает оверлог. Я потом с ним, моим спасителем, здоровалась, пока они окончательно не разбогатели и не ушли из подвала. И да, больше в прятки не играю. (Angelina Danilenko)
Я потерялась на первомайской демонстрации, мне было от силы пять. Я помню, что мне было не страшно, а дико весело: вокруг толпа, шарики, флаги, транспаранты, родителей нет; меня охватило совершенно оргиастическое чувство, и я принялась танцевать с выкриками: «Гей-гоп! Эге-гоп!» Когда меня каким-то чудом вернули родителям, они уже были в состоянии, близком к невменяемости, а я хохотала и лезла обниматься. До сих пор помню, как не понимала: почему они не веселятся в такой замечательный день? (Юлия Г.)
Мне было лет пять, когда случился день, полный жутких дел. Меня оставили с папой, и мы зачем-то поехали вдвоем в огромный и многолюдный универмаг, в котором было три или четыре входа по всей длине. Папа, чтобы не толкаться с ребенком внутри, оставил меня у первых дверей и велел ждать. Я стояла очень долго и в какой-то момент испугалась, что он уйдет без меня, поэтому зашла внутрь и пошла его искать. А папа в это время вышел из дальних дверей и пошел по улице к первым. Так мы и бегали какое-то время – я в рыданиях, он бледный от ужаса, – пока не встретились. Мне влетело, конечно, несправедливо, но затем и папа от мироздания уже огреб за родительскую беспечность. Когда мы выходили из автобуса, я уронила варежку на ступеньку, а он, уже стоя снаружи, наклонился ее поднять… И тут водитель закрыл двери прямо у папы на шее. И поехал! Папа с головой, зажатой дверьми, бежал за автобусом, как Волк из «Ну, погоди!», метров 50, пока тупой водитель не заметил наконец, что он творит. Я все это время стояла на остановке, умирая от страха за папу. Потом, когда он освободился (водитель даже не вышел), я увидела его бордовую шею и поняла, что мне, видимо, капец. Но папа был в таком шоке, что уже и не ругал меня даже. (Вера Павлова)
Я однажды потерялась относительно сестры-двойняшки классе во втором. Мы шли из школы по прямой дороге «между домами». И то ли мы повздорили, то ли просто решили в шутку обойти один из домов с разных сторон каждая. И вот дом заканчивается, а сестры нет. Я так перепугалась, у меня реально душа ухнула вниз! Не помню, как мы нашлись, но побегать и поплакать я успела. Наверное, она заскочила в магазинчик в торце здания. Как я ругалась, когда она (и я – относительно нее) нашлась! Потому что потеряться относительно двойняшки – это страшно! Любая двойняшка это должна понимать. (Анастасия Линнала)
Пошли с мамой на кремлевскую елку с целью забрать подарок, но оказалось, что пускают строго без родителя, и подарок – только после представления. Я, хоть и была тогда шестилеткой, решила рискнуть. Помню, что в гардеробе помогали пионэры, зал был большой-большой, представление уже началось. Может, потому что я опоздала, оно мне показалось довольно невнятным. Потом, будучи выпущена вместе со всеми на свет божий и повинуясь общему потоку, оделась, получила наконец подарок и вышла на темную улицу. Мы с другими детьми ходили внутри круга, образованного замерзшими родителями. В центре круга находился мильтон в тулупе. Я обошла по кругу раз, другой… Ни я мамы, ни она меня не видели. Других детей бойко разбирали, но народу меньше не становилось. Не помню, чтоб я впала в панику, я вообще любила и умела общаться со взрослыми, поэтому подошла к мильтону и спросила, как мне маму найти. Он поднял меня за подмышки и продемонстрировал собравшимся – чей ребенок? «МОЙ!» – закричала мамочка. (Элла Захарова)
Потерялась на прогулке по городу, когда находилась в лагере в Сочи. Нас, девятилетних детей, отпускали гулять одних. Вернуться к автобусу, который вез в лагерь, надо было к определенному времени. Наша группа из пяти девочек уже опаздывала, мы побежали, и я потеряла шлепанец. Пока искала и надевала, девочки убежали, и куда, я не поняла. Очень испугалась, ходила по городу, говорила прохожим: «Я потерялась», меня отвели на вокзал, и я в слезах говорила: «Хочу домой», называя свой московский адрес. Кое-как узнали, как называется мой пионерский лагерь, и за мной приехало такси, и таксисту заплатили из моих карманных денег 50 рублей (приличная сумма для того времени, на смену родители давали 120 рублей). Все произошло в начале смены, и вожатые по-прежнему отпускали нас гулять одних. Руководство лагеря ничего не сказало родителям (только когда прилетели домой, одна из вожатых призналась: «Ой, вы знаете, ваша девочка однажды потерялась, ха-ха»), и на следующую смену я опять туда полетела. Не хотелось совсем, но, как объяснили родители, им отпуск не дали и девать меня было некуда. Столько лет прошло, а мне до сих пор странно, как после такого случая можно отправлять ребенка туда еще раз? (во второй смене я упала и получила сотрясение мозга). (Вита Мирошникова)
Меня забыли на «Лыжне России» лет в восемь. Были вдвоем с папой, он меня оставил в чистом поле, а сам уехал что-то фотографировать. Просто стоять мне было скучно, я тоже стала кататься, а потом поняла, что не знаю, куда надо вернуться. На автобусе со всеми доехала до метро, попросила пятачок и вернулась домой. Ключей нет, дома никого, мама с братом у бабушки, а папа меня ищет. Потом меня обнаружила соседка, которой папа позвонил на всякий случай. (Татьяна Потапова)
Мне десять, мы с группой одноклассников высланы на неделю по обмену в Финляндию. В какой-то момент мы с подругой оказались одни в автобусе, который должен был довезти нас до «приемного» дома. Но что-то пошло не так, и мы то ли раньше, то ли позже вышли. И оп – две девочки в сказке братьев Гримм. Зима. Лес. Вечер. Чужая страна. Вокруг только сосны. Поймали какого-то финна: «Вам туда, 500 метров». Там поймали еще одного, который послал нас в противоположную сторону, но уже на километр. В итоге часа через полтора мы умудрились найти нашу школу, где все нам очень удивились, ибо были еще не в курсе, что мы потерялись. Почему-то было не страшно, но азартно: найдем/не найдем. А потом мы очень гордились собой еще год точно. Ну, я до сих пор горжусь. (Евгения Сухова)
Папа забыл меня в зоопарке, когда мне было пять лет. Когда он пришел домой, мама спросила его: «А где дочка?» Он рванул обратно в зоопарк, где нашел меня у тех же клеток с обезьянами, где и оставил три часа назад. Ничего не помню, все со слов родителей. (Albina Raivio)
Меня бабушка потеряла в рыбном ряду на одесском Привозе. Видимо, на секунду отпустила мою руку, чтобы понять что-то про рыбу, и меня очередь оттеснила. До сих пор иногда снится: разноцветная толпа под выбеленным жарким одесским небом и этот ужас потерянного ребенка в безразличном человеческом море. Бабушка, которая не нашла мою руку в ожидаемом месте, испугалась еще больше, сделала несколько шагов от рыбы и – о чудо, тут же меня нашла. (Николь Толкачева)
Я потерялся в магазине женской одежды на Комсомольском. Залез под юбку манекена. Ну ведь интересно, что там. Разочаровался в увиденном. Вылез, а мамы нет. Ревел. Продавщицы быстренько нашли ее, и вот – счастье есть! Года четыре мне было. (Стас Кузнецов)
Ушла в пять лет смотреть «птицу» – монумент брызги металла на въезде в город. Долго шла по степи от дома, а когда шла назад, потерялась. Напилась воды из арыка по дороге. Как-то дошла до ближайших домов, а там уже сориентировалась. Не помню точно, но кажется влетело, так как со двора было запрещено уходить, а я гуляла часа три-четыре. (Ekaterina Suptelya)
Ночью зимой катались на сложной горке, все поехали в один тоннель, а я в другой, выехала из него и оказалась как на Луне: никого нет, кругом ледяные сооружения. Помню, как не понимала, как это произошло, что делать. Тут из-за стены выскочил с криком папа, и я нашлась. (Irina Pankratova)
Я потерялась в пять лет на ялтинском пляже, когда мне дали денег на мороженое и разрешили самой пойти его купить. Я купила, но когда обернулась на пляж, то поняла, что не могу найти зонтик, под которым сидела бабушка. Тогда я спокойно пошла к радиорубке и попросила их сделать объявление. Потом я ела мороженое, стояла и слушала голос спасателя: «Гражданка ХХ, ваша потерянная внучка Нелли ждет вас у радиорубки». Ваша потерянная внучка Нелли, в общем. (Нелли Шульман)
Мы потеряли восьмилетнюю дочку по дороге с пляжа в кемпинг на Лаго Маджоре. Она свернула, зашла в другой кемпинг, а мы хватились ее только минут через 15, потому что думали, что она в душе. Но она не растерялась (хотя и плакала), подошла к регистрации кемпинга, и там тетенька обзвонила все кемпинги, и все нашлись. (Gregory Idelson)
Я не терялась, потому что было вечное ощущение, что тогда точно потеряется мама (у мамы действительно потрясающая географическая дезориентация, а у меня фотографическая память), и тогда точно кранты. (Kamilla Linder)
Потерялась в лесу на берегу Волги в возрасте лет трех. Родители бегали по стоянкам, спрашивали девочку Лизу, но никто не признавался. Пошли на второй круг и обнаружили меня спокойно сидящей у костра на чужой стоянке. Оказалось, что я пришла к ним и представилась мальчиком Андрюшей (это был мой лучший друг с дачи). Стрижена я была коротко, коленки ободраны, в общем, никто не понял подвоха. Надо сказать, я ничего из этого не помню, как и в целом своего детства лет до шести, наверное. (Liza Miller)
Я потерялась 1 сентября 1981 года, когда пошла в первый класс. В школе и потерялась. Школа была большая, а мы с каким-то мальчиком, с которым нас поставили в пару для того, чтобы повести класс на экскурсию по школе, засмотрелись на что-то в школьном музее и не заметили, как все ушли. И мы вдвоем пошли искать всех по абсолютно пустому огромному третьему этажу (помните «Новогодние приключения Маши и Вити»? Примерно так мне все это и представлялось). Не помню, успели ли мы испугаться, потому что довольно быстро нас нашла моя мама, сама очень испуганная. А мальчик потом оказался Димкой, носил мой портфель и возил меня на санках. (Виктория Шнеер)
Я не терялась, зато моя младшая сестра потерялась прилично. Мы были в Паланге вместе с семьей моей тети. Мама и тетя долго не решались идти купаться вместе – боялись оставить четверых малышей на пап. В конце концов папы их уговорили. Тут моя сестра (2,5 года на тот момент) вспомнила, что после купания в море надо постирать купальные трусики, и пошла стирать их под краном. Пропажа обнаружилась скоро (мамы уходили купаться ненадолго), но самой сестры не было видно нигде. Оказалось, что она забрела на женский пляж, где много-много голых тетенек (трудно поверить, что такой пляж существовал в советское время, но факт). Раскусили ее как потерянного ребенка, отвели в будку к голой спасательнице, и там уже все объявили, и на нашем пляже мы услышали. Мама побежала ее забирать, предусмотрительно оставив с нами тетю. В тот же день сестра умудрилась еще выпасть из коляски и описаться в столовой, что возбудило подозрения начальства дома отдыха, куда дети допускались с четырех лет. Короче, мы тогда вернулись в Вильнюс, недоотдыхав. (Sivan Beskin)
Я в детстве терялся как минимум трижды. Первый раз мне было года три, я этого не помню, конечно же. Потерялся на даче в Удельном, кажется, или Красково, в общем, по Рязанскому направлению. Искали всей семьей и друзей подключили. Мама рассказывала: «И вот мы вдруг видим тебя, ты идешь себе спокойно с какой-то палкой на плече, мы к тебе бросаемся, начинаем наперебой спрашивать, где ты был, а ты останавливаешься и степенно отвечаешь: лыбу ловил». (Dmitry Rubinstein)
В 12 лет, только что переехали в Израиль, пошла сама в игрушечный витрину разглядывать и на обратном пути повернула раньше времени. Через 10 минут поняла, что не туда, свернула куда, казалось, надо, начала продумывать пути спасения и вспомнила название соседней улицы, над которым шутили днем. И тут опа – она. Короче, полгорода обошла и нашлась. А позднее впервые сама на автобусе пропустила остановку и уехала случайно в другой город. Тоже было весело, просила деньги у людей на остановке, искала обратную. (Katya Perlin Eichorst)
Стояла в очереди в универмаге «Москва» с папой, отошла на метр и потерялась. Совсем, запуталась в этажах. Папа меня искал по универмагному радио. «Девочка Маша Гельштейн, твой папа тебя ждет у радиобюро на третьем этаже». До сих пор нервничаю и пугаюсь, когда меня в магазине теряет спутник. Один раз с подругой так потерялись, это, правда, было в огромном магазине в Нью-Йорке, и мне было еще страшней. Мобильных не было, и куда идти мне, я не знала. (Miriam BenSander)
Я потерялась (для всех, не для себя) очень примитивно: отпросилась на велосипеде с дачи к Кате. Бабушка решила, что к Кате в конце улицы, а я отправилась к Кате через половину поселка, минут 15 езды восьмилетним темпом. Искали меня всемером все взрослые семьи около трех часов, поскольку ближняя Катя обнаружила себя через 20 минут после моего отбытия и слыхом не слыхивала обо мне уже неделю. Не нашли, я вернулась сама, к ужину. Кажется, бабушку наказали, но это не точно. (Валерия Назарова)
В город приехал луна-парк. Ошалев от такого разнообразия аттракционов, я просто дала руку какой-то тете, которая взяла меня и увела. Детали помню плохо, но нашлась на этом же пятачке. Разок меня потеряли, потому что соседка завела меня с разбитыми коленками в гости. Они в детстве всегда были такими, если не зима. Асфальт у нас во дворе был того, агрессивный… Дочь моя терялась в Коломенском, убегая босиком за пределы видимости лет в пять посреди какого-то фестиваля. Есть в нас что-то цыганское, айнынэ…(Кочегова Яна)
А вот не надо было забирать у ребенка недопитую бутылку лимонада! Помню, как мы стояли с папой и мамой в длиннющей очереди. Я дулась – папа сказал, что с лимонадом в здание нельзя, и отобрал недопитое, аккуратно поставив возле урны. Я только начала! Потом мы вошли внутрь большого помещения и встали в огромную очередь. Я сразу поняла, что с лимонадом тут можно. Полно людей жадно глотают напитки прямо в очереди. Я решила очень быстро сбегать за своим лимонадом. Урна- то совсем рядом! А бутылку внутрь урны не выбросили. Родители сами учили не разбрасываться едой. Вот она, эта урна! Бутылки нет. Может, следующая? Она точно такая же! Тоже нет. На пятой турне я потеряла надежду и пошла обратно. Навстречу мне уже летел отец, огромные от испуга его голубые глаза катились прямо перед ним. Я с досадой пошла с ним. Версия моих родителей. Москва. Домодедово. Рейс на Улан-Батор. Очередь на регистрацию. Летите с ребенком? А где он? Папа мгновенно вспоминает эпизод с лимонадом и бежит к урне. Там ни лимонада, ни дочери. Он летит дальше, совершенно четко представляя себе логику четырехлетки. Все-таки я папина дочка, никто не понимал меня лучше него. В Улан-Баторе лимонада Дюшес не достать. Мы оба с ним это знали. (Svetlana Panina)
Лет в пять я потерялась в магазине одежды. Мама попросила посидеть подождать ее. Я поговорила со всеми манекенами, рассказала им о жизни, спросила, как их здоровье, настроение, не ссорятся ли они по ночам. Светская беседа меня утомила, я пошла искать маму, не нашла. Тогда я пошла по «протоколу потерявшейся девочки»: нашла на улице милиционера, рассказала ему, что потерялась, подробно описала где, показала манекены. Милиционер отвел меня в участок. Я продиктовала домашний телефон, позвонили папе, он за мной приехал, кажется… не помню дальше… маму тоже нашли, конечно. (Лола Гильбо)
Я терялась раз сто, но ни разу этого не замечала. Для меня это каждый раз было «я гуляю и занимаюсь чем-то интересным, и внезапно из-за угла появляется мрачный папа и молча ведет меня домой, где от мамы пахнет валерьянкой». СДВГ, как сейчас говорят. Но отцов фирменный метод розыска «спиралью от последней точки, где ребенок наличествовал» мне в жизни несколько раз пригодился. (Ася Михеева)
Я никогда не терялась, потому что очень этого боялась. А бояться я, вероятно, начала после того, как мы с мамой приезжали в Центральный Детский мир – там толпы, и первое, что говорила мама: «Если потеряешься, встречаемся под часами». И я помню, что вместо того, чтобы залипать на игрушки, я постоянно следила за часами и мамой. До сих пор, кстати, в этом магазине пытаюсь найти часы. (Екатерина Соколова)
В детстве я жила в небольшом болгарском селе под Одессой. Мне было 5 или 6 лет, это значит 1991-92 год. Но при этом входную дверь нашего дома никто тогда не закрывал на ключ. В 90-е по всей стране разворовывали все, я жила в маленьком безопасном Зазеркалье. Было лето, утро, суббота, мама жарила оладушки, а я вышла на улицу. Там еще четверо моих друзей играли в ожидании, пока их позовут на завтрак. И я им предложила пойти со мной к моей бабушке, у которой много сладостей, тортов и жвачек. Такая спонтанная маленькая ложь. Как идти к бабушке, я не знала, поэтому мы заблудились. Пятеро голодных детей сновали весь день по селу кругами. Помню, как моя подружка заплакала, что хочет есть, и я пробралась в чей-то огород и украла помидор. Уже ближе к обеду мы встретили дядю мальчика, который был с нами. И он нас отвез домой на повозке. Родители успели сильно напугаться. Нас-то отпустили под домом погулять на полчаса до завтрака, а вернулись мы часам к трем дня. Я помню, что все были испуганы и хотели домой, а вот я почувствовала себя в тот день Ивом Кусто или тем усатым дядей из «Вокруг света» – у меня случилось приключение. (Калина Куманова)
Я не терялась, но однажды родители забыли договориться, кто меня заберет из детского сада, и я осталась там. Страшно не было. Потом меня забрала к себе домой бывший воспитатель моего старшего брата (брат уже на тот момент в 1 класс ходил), и там мне было вполне весело, потому что мне выдали стопку детских книг и чай с печеньем. А уже туда вечером прибежала мама, когда они с папой выяснили, что меня никто не забрал. Такое вот приключение было. А еще была история, когда нас с братом потеряли, а мы и не думали теряться. Все просто: нас с группой детей из профилактория воспитатели вывезли за город. И именно в том месте была наша дача, буквально в 15 минутах ходьбы. Ну мы и решили сгонять по-быстрому. Но наше отсутствие заметили и объявили поиски. А тем временем мы вернулись и нас радостно нашли, однако выговор родителям за наш самовольный уход все-таки сделали. (Елена Маслова)
В 11 лет с сестрой-двойняшкой жили два дня на базе отдыха под присмотром коллег мамы с работы. Вечером перед приездом родителей пошли с приятелями прогуляться до дороги и обратно. Заболтались, потемнело, и, видимо, свернули не туда. Долго шли в ночи по грунтовым дорогам на свет фонарей, так как думали, что это огни базы. В глубокой ночи дошли до коровника, окруженного лужей навоза. Бухой «пастух», не приходя в сознание, довез нас на телеге обратно. Оказалось, что утопали мы на 20 км к другому озеру. Помню, как радостные купались в ночи, когда вернулись. Родителям ничего не сказали. Потом кто-то из приятелей проболтался, и мама узнала обо всем. (Таня Панфилова)
Мне было шесть, и мы поехали к родственникам во Владивосток – неделя на поезде, другая планета фактически. Во Владивостоке пошли в Детский мир, там-то я и потерялся: увидел первый в своей жизни эскалатор и немедля уехал на нем на второй этаж. Проблема была в том, что эскалатор был только один, и шел он вверх, а вниз надо было спускаться по лестнице в другом конце этажа. Я этой лестницы не увидел, так как вокруг была толпа взрослых. Поэтому я немедля решил, что это дорога в один конец, и тут, на втором этаже, мне придется остаться навсегда. Я с рыданиями пытался пробиться вниз по эскалатору, но ничего не получалось: людской прибой неумолимо выносил меня обратно. Мама внизу быстро обнаружила мое отсутствие и делала мне знаки, чтобы я шел к лестнице, но я не понимал, что она имеет в виду. Потом какая-то женщина взяла меня за руку и отвела к нужному месту. Так я осознал, что кажущееся безвыходным положение не всегда таковым является. (Александр Желудков)
Я потерялась однажды на улице, мамину руку на секунду выпустила и тут же снова взяла, и вдруг мама ко мне наклоняется, смеется – а лицо чужое! Это был такой ужас, как в кошмарном сне. И кошмары эти снятся иногда до сих пор. (Мири Цук)
Я потерялась в МГУ. Мы с мамой приехали в Москву с Урала в 1993 поучаствовать в «Звездном часе», мне было 13, и заехали в МГУ, маме по работе там что-то нужно было. Она зашла, видимо, в кабинет, а я очнулась уже одна, бродила там по коридорам и думала: «Какой кошмар». Я впервые в Москве, адрес родственников не знаю, денег на автобус нет. В итоге мама меня нашла, но эти коридоры я на всю жизнь запомнила. (Milena Klebanov)
Я ушла в лес и потерялась. Лет в одиннадцать. (Дина Школьник)
Мне было года три или четыре, мы были в гостях у бабушки с дедушкой, я играл во дворе и, видимо, отправился гулять. Помню стоп-кадр: стою по колено в жидкой глине, передо мной расстилается река, это очень интересно. Видимо, тогда случилось какое-нибудь весеннее наводнение, и киевская река Лыбедь, обычно двухметровой ширины, растеклась необычно широко. Это была точно она, так как дом папиных родителей находился на Красноармейской. Следующий стоп-кадр – меня ведут за руку. Больше ничего не помню. Правда, позже, когда ребенок проявлял всякие не распространенные в семье способности, родители и сестры шутили: а точно ли они нашли меня, или другого мальчика? Не знаю, поэтому ли, по другой ли причине, но я всегда нервничаю, если в других городах и странах, да и в родном Киеве, точно не знаю, где нахожусь. Навигатор немного успокаивает. (Петр Вакс)
Меня маленькую (двух-трехлетнюю) оставили на минутку на площадке возле магазина. За эту минутку я успела подумать, что мамы что-то давно нет, видимо, ушла домой. Ну и я пойду тогда. Остановил меня милиционер. Дело было в чужом городе, мы были в гостях, адреса я не знала, и меня отвели в отделение и угостили конфеткой. Там в отделении был, видимо, кабинет начальника и какая-то комната, где несколько человек смотрели телевизор. Я решила, что это преступники, которых «забрали в милицию», хотя, конечно, это были сотрудники милиции. Нашли меня быстро – далеко от магазина я не успела уйти, у меня была яркая примета – воздушный шарик в руке, очень скоро нашелся человек, который видел, что девочку с шариком милиционер отвел в отделение. (Rana Temporaria)
Когда мне было то ли три, то ли четыре года, добрые родители решили проверить, насколько эффективно они меня тренировали на «потерялась». Спрятались за углом магазина. Обнаружив пропажу, я подошла к бабулькам, сидящим на лавке, поздоровалась, сказала, что «у меня тут родители потерялись», и начала описывать родителей. (Анастасия Бондаренко)
Потерялся сын в Парке Горького. Поехали в выходные кататься на великах. Семилетка катался круто и быстро, я – нет. Потом бац, и он пропал из поля зрения. Несколько раз объехала там и сям, потом подумалось, что он умный и точно что-то придумает, и поехала вглубь. Там был такой классный ресторан, и рядом с ним я обнаружила аккуратно припаркованный велик, а также великолепную мадам на входе, которая вдохновенно мне сообщила, что мой чудный мальчик, конечно же, тут, и рассыпалась в комплиментах. На мой вопрос – а где, собственно, мальчик, меня отвели в зал, где он и был обнаружен в окружении еще более прекрасных женщин, которые смотрели на него умилительно. Мальчик поедал макароны с сосисками, заботливо приготовленными ему поваром этого чудного заведения. Выйдя из ресторана, мальчик сообщил мне, что, собственно, он приехал, сказал, что потерялся, феи отправили охранника сделать объявление, а его накормили. В общем, ничего особенного. И вообще-то он приехал со мной кататься, и давай уже поехали, и не будем тратить время. (Александра Ижицкая)
Я помню детскую уверенность, что со мной ничего не случится, спокойно уходила далеко от родителей в лесу. Осенью потерялась, когда выехали за грибами. Было солнечно, красиво, я, как всегда, ушла подальше и обнаружила, что скалы похожи одна на другую, из-за них не слышно, как я зову, солнце светит и все по-осеннему яркое, в глазах рябит. Я успела испугаться, но, к счастью, ненадолго, прикинула, как далеко ушла и уже медленно выбралась. Теперь знаю, что осенний пестрый карельский лес – это место, где легко потеряться. (Julia Pryz)
Я потерялась не совсем в детстве, лет 14 было мне уже, и меня отпустили в поездку на Север с самодеятельным театром. Мы добрались до Архангельска, давая концерты по дороге, и там, в Архангельске, я решила отправиться на почту и то ли позвонить домой, то ли отправить письмо. И заблудилась. Конечно же. Я и в своей родной Москве легко могла заблудиться, плохо ориентировалась, потому что одна ходила только в школу, по известному маршруту, а больше никуда, и дезориентировалась мгновенно. Шла по улице, уже в полном отчаянии, куда глаза глядят, и вдруг навстречу мне едет автобус с нашими артистами. Тот же сценарий повторился уже во взрослом возрасте, на экскурсии в каком-то городке. Но там все было не так трагично, я могла и сама доехать до Москвы, у меня были деньги, села бы на рейсовый автобус. Мне только было очень обидно, что меня никто не ищет. Ведь я всю дорогу общалась с соседкой. И что? Она не сказала старшей по группе, что меня нет в автобусе?! Автобус, как водится, выехал мне навстречу, и уже сев в него, я спросила соседку – как же так? Она говорит: «Я сказала, что тебя нет, а Алла (руководитель) ответила, что у тебя здесь родственники, ты у них осталась». До сих пор не понимаю, почему она так сказала. (Ирина Луговая)
Не я потерялась, но меня потеряли. Я все сама помню. 5 или 6 лет. Папа пошел забирать сестренку из младшей группы детского сада, а меня оставил у забора. Мне стало скучно, и я медленно пошла в сторону дома. Знала, куда идти – на Абельмановскую заставу. Понимала, что меня почему-то никак не догонят. Стало весело: я приду домой сама и сделаю сюрприз. У перехода через большую площадь с трамваями дождалась зеленого света и решительно шагнула вперед. Меня кто-то поймал и не пустил под грузовик, делавший правый поворот. Помню, как он прогромыхал перед моим лицом. Дошла до дома и долго ждала. Папа с сестренкой бегали вокруг детского сада в поисках меня и в панике довольно долго. Не помню, чтобы меня ругали, но я поняла, что сделала какую-то глупость. (Karina Kudymova)
Мне было лет пять, братьям 4 и 8. У бабушки в деревне пошли в лес. Потерялись, долго ходили, проголодались. Искали всей деревней. Нашел дед. (Ирина Кузнецова)
Я не помню, чтобы я терялся, потому моя мама была настоящая еврейская наседка, в чем, скажу сразу, нет ничего хорошего, а вот дочка моя, когда ей было лет пять, действительно однажды потерялась в московском Музеоне. Мы с ней и с двумя итальянскими комиксистами, приехавшими на КомМиссию, пошли смотреть советские статуи в этом парке, а потом сели побеседовать, а дочка побежала играть с какими-то другими детьми в соседние кусты. И, заигравшись, не смогла найти дорогу обратно. Когда я осознал, что ее нет, я обратился к ближайшему охраннику, он связался по рации, и уже через несколько минут мою зареванную дочку мне доставили. Надо сказать, что я пошел на это почти сознательно. Я, разумеется, не подстраивал специально, чтобы она потерялась, но понимал, что пускай лучше потеряется здесь, на огороженной территории с охранниками по периметру, которые не выпустят на улицу и перехватят. Действительно, это подействовало, больше она не терялась. (Михаил Визель)
Я потерялась на Красной площади: родители привезли меня, пятилетнюю, в Москву, повели в Мавзолей – посмотреть на дедушку Ленина. Очередь была огроменной, их не пустили за ограждение, но они уговорили двух теток взять с собой девочку, а они, мол, встретят нас у выхода. Я посмотрела на «дедушку», выдернула ладошку из теткиной руки и поскакала туда, где, по-моим расчетам, остались родители. Родителей я не увидела, начала рыдать и бегать с воем среди людей. Помню, что решила, что меня специально привезли в Москву, чтобы бросить, представляла, как подхожу к милиционеру и он отвозит меня в детский дом. Совсем было мысленно определила свою судьбу, но тут увидела, как ко мне бежит плачущая мама, а за милиционером в белой прекрасной форме идет с трясущимися губами отец. Кстати, я до сих пор не уверена – меня ли они тогда нашли? (Эльвира Воронцова)
Я в 2,5 года, когда родители были в походе на озере, ушла от заснувшего папы, пока мама каталась на виндсерфе, смотреть речку, которая, по папиным рассказам, впадала в озеро. Со мной вместе ушла и собака наших друзей, и когда родители меня нашли, она вела меня назад, я держалась за ошейник. (Дарья Богданова)
Потерялась на отдыхе в Евпатории, было мне 3,5 года, но помню во всех подробностях. Вечером гуляли по городу – родители, сестра и семья родственников, зашли в помещение с автоматами газированной воды. Я засмотрелась на автоматы, родные ушли, не заметив. Спохватились не родители, а моя пятилетняя сестра. Когда они вернулись, я уже стояла перепуганная в окружении толпы и пыталась вспомнить адрес, которому учила мама. Первой ко мне бежала красная, зареванная сестра, за ней остальные родственники. (Алла Элла Оршанская)
Я ушла из детского сада домой. Мне было 5 или 6. Бабушка приходила за мной, когда мы гуляли. Она меня звала из-за забора, я подходила к воспитательнице, говорила, что за мной пришли, и меня отпускали. В тот день я точно видела бабушку – она подошла к забору в своем молочно-белом плаще и махнула мне рукой. Я подбежала к сидевшей на веранде воспитательнице и сказала, что за мной пришли. Воспитательница равнодушно кивнула, я вышла за ворота и медленно пошла вдоль забора навстречу бабушке. Но ее нигде не было. Я обогнула территорию детского сада по периметру. Почему-то подумала, что бабушка сразу пошла в сторону дома, чтобы я ее догнала. Мысли вернуться не пришло ни разу. Бежала догонять бабушку по дороге домой, уже в слезах поднялась к квартире и села на резиновый коврик.
Бабушка прибежала примерно через час, бледная, испуганная:
– А где дедушка?
– Какой дедушка?
– В садике сказали, тебя кто-то забрал, наверное, дедушка.
Пофигизм воспитателя 80-го уровня. (Татьяна Соловьева)
Мы с бабушкой поехали летом погостить у родственников, из Алма-Аты в Белгород через Москву. Мне лет пять. Было время на прогулку по Москве, и после Красной площади мы пошли в ГУМ. Помню, как я разглядывала невысокую витрину, которая отделяла от продавца. И бабушка была рядом. Но вдруг нахлынула толпа, меня немного прижало к витрине, а потом толпа как поток понесла меня за собой, невозможно было сопротивляться! Не помню, как долго и насколько далеко меня «унесло», но затем помню перед собой лестницу вниз. Страха не было, было спокойствие. Я вообще была серьезным ребенком. И вдруг слышу: кто потерялся – встречайтесь возле фонтана. Я и пошла… не знаю, что мною двигало, но вскоре услышала звук фонтана, пошла уже уверенней и – о чудо! Навстречу несется заплаканная бабуля! Анализ обстановки, наблюдательность, ну и некоторые мыслительные способности помогают до сих пор. Главное – без паники! (Natalya Bragina)
1 сентября 1993 года я в первый раз пошла в школу. После линейки родители уехали на работу, а бабушка повела меня и четырехлетнего брата в парк. Народу там было много, я увидела что-то интересное и кинулась смотреть. А бабушка в этот момент замешкалась из-за брата. И все так быстро произошло: вот мы вместе, вот я убегаю и тут же толпа смыкается и я больше не могу их найти. Побегала там, поискала и поняла, что нужно решать проблему по-другому. Нашла милиционеров, рассказала им, что потерялась и что знаю свой адрес. Они меня и привезли домой. Просидела у соседки пару часов, в течение которых бабушка пыталась меня найти в парке, а потом она вернулась и очень на меня злилась из-за всей этой истории. Да и до сих пор простить не может. (Ольга Нечепуренко)
Я была жутко примерным (и трусливым, чего уж там) ребенком, так что успела за все детство потеряться один раз, да и то незначительно. Тем не менее эту историю очень любят рассказывать на всех семейных застольях со мной как пример моей отчаянной самостоятельности. Дело было так. Летом ездили мы часто всей семьей на речку, человек 5-6, иногда больше. Сейм был тогда еще полноводный, сильный и местами опасный. Один раз, пока все выгружали вещи из машины и суетились, четырехлетняя я тихонько слиняла к водичке. Первая спохватилась бабушка, а она у меня очень волновательная. Поставила всех на уши и отправила на поиски. Я в это время тихонечко себе стояла на краю обрыва и пыталась разглядеть сверху, какая в реке внизу водится рыба. Спас меня кто-то из мужчин, кажется, дедушка. Сказал, что я очень смелая. Я в итоге ничего не поняла, ну подумаешь, обрыв в два метра над шумной речкой с подводным течением. (Юлия Николаева)
Летом на даче, в трехлетнем возрасте, пошла встречать маму на остановку автобуса. Через лес. Одна. Идти было очень долго – так казалось детским моим ногам. На самом деле, наверное, минут 15. Короче, я всего этого не помню, мама рассказала и бабушка, которая на тот момент несла за меня ответственность и чуть не тронулась умом. А еще в парке, в котором мы часто гуляли всей семьей или с друзьями. Это уже мои воспоминания. Лет пять, наверное. Парк был небольшой, да и назывался он не парк, а сквер, Нарымский сквер. До нашего дома пешком минут 10. Но я благоразумно домой не пошла, ибо не надеялась на свою способность к ориентации (которая и правда страдала до 25 лет, пока я не начала водить машину). Так вот, я просто села на скамеечку и дождалась, пока толпа встревоженных родственников и друзей не выбежала с топотом из-за кустов. Мой старший брат обозвал меня дурой (что было высшей степенью проявления любви и заботы) и заявил, что он бы безусловно пошел домой. Вот тогда бы они и поседели все на месте, а тут – вот она я сижу. И кто из нас дурак? (Marina Butbika)
Когда мне было три года, мои родители снимали дачу в Кратово. Отец с тетей поехали в Жуковский за продуктами и взяли меня с собой. Отец пошел в магазин, тетя со мной стояла на улице, увидела, что там продаются яйца, на секунду выпустила мою руку, обернулась – а меня нет. У меня была свинская манера убегать и прятаться, но одно дело, когда я это делала на дачном участке или возле дома, а другое – в незнакомом городе. Отец велел тете стоять на месте и начал бегать по Жуковскому. Оказалось, что это мудрое решение, потому что я через какое-то время просто пришла обратно. (Лариса Шемтова)
Я в детстве терялась постоянно. Особенно ярко запомнился один случай: мне было лет 7-8, и меня отправили в соседний магазин за хлебом. Я пришла, магаз был на обеде, и, как в то советское время было принято, все ждали открытия возле дверей. И тут ко мне подходит незнакомая девочка и начинает со мной разговаривать, называя меня Юлей. Конечно же, я не стала признаваться, что я не Юля, а сразу вжилась в образ. В итоге мы купили хлеб и пошли гулять по городу в неизвестном направлении. А потом уже и за город, в какую-то лесополосу с болотами, где я утопила свои свежекупленные батоны и саму меня чуть не засосало. Но прогулка была просто класс! Моя новая подружка периодически сомневалась, говорила, что я «какая-то не такая», а я ее переубеждала, что я самая настоящая Юля. В конце концов мы вернулись в город, моя новая знакомая сказала: «Пока, Юль» и смоталась домой. А я оказалась в совершенно незнакомой части города и не знала вообще, куда мне идти. Хорошо, адрес знала, спрашивала дорогу. Когда я пришла к дому, уже темнело, и у подъезда были родители в панике и милиция. Влетело мне тогда знатно. (Ольга Костина)
Мама рассказывала, что года в четыре потерялась на базаре, и ее взяла за руку и повела цыганка, но народ увидел, что идет очень беленькая кудрявая девочка, остановили и стали спрашивать, где ее мама и как ее найти. Ребенок не растерялся: «Моя мама самая красивая!» Прибежала бледная бабушка и отшлепала за то, что отошла в сторону от нее. (Natalja Galtsova)
Я не помню, чтобы я терялась (и семейных историй про такие случаи не было), но меня однажды «потеряли», потому что я спряталась. Мы с подружкой у бабули в селе надыбали спичек шесть коробков (лет по 5-6 нам было) и решили пожечь костер. Набрали сухой пастушьей сумки, упавшей с подводы, набили до крыши деревянный домик над песочницей в детском саду (никого в саду уже не было) и давай чиркать спичками и бросать их в сушняк. Огонь знатный получился, из окошек домика так и полыхало. Кто-то увидел, заорал, начал тушить, мы с ней разбежались по домам. Но были уверены, что нас опознали, поэтому я дома спряталась за кухню в укромном уголке. И сидела там до вечера, боясь, что меня накажут (хотя меня никогда не наказывали – непонятно, чего боялась). Вышла только в сумерках. Бабушка уже обыскалась меня – и была счастлива, что я «нашлась». Обошлось без наказания. Но стыдно до сих пор, что так бабулю заставила поволноваться. (Вика Рябова)
С родителями, старшим братом и еще одной прекрасной дружественной семьей в конце 60-х мы отдыхали в Холодной Речке. Мне было три года, и за мной нужно было очень следить. Обычно это была зона ответственности папы и дяди Володечки. Но однажды они все-таки не уследили, и я ушла с другим дядей, местным. Просто взяла его за руку вместо папы, который куда-то отвернулся. Когда обнаружила подмену, совсем не испугалась, дядя был высоченный и очень прикольный, и мы с ним пошли на ближайший рынок. Местный дядя мне купил огромный персик и привел обратно, где папа и дядя Володечка уже метались в поисках меня в полуобморочном состоянии. Мне были так рады, что, кажется, совершенно не ругали, ну и персик, конечно, был необыкновенный. (Natalia Rogatcheva)
Я в достаточно зрелом возрасте (лет 11) полностью потерял ориентацию в родном городе. Катался на трамвае и вдруг не понял, где я нахожусь, увидев мост через реку. По моим представлениям (а карту города с транспортом я очень любил) я находился гораздо восточнее. Помню постыдные рыдания в варежку, которые не удалось сдержать. После этого заблудился только один раз в Пеште сильно выпивший, контроль за топографией стал инстинктом. (Anton Karpov)
Я не терялась, я бабушку потеряла. Мы были в магазине, мне было 4 или 5. Я на секунду отвлекаюсь, вот бабушка у прилавка, в пальто, в платочке, плотненькая. Дергаю ее за руку, и ко мне поворачивается чужая бабушка. До сих пор помню ужас обманки. Бабушка нашлась через минуту. (Екатерина Евсеева)
Моя семилетняя сестра потерялась в питерском Гостином дворе накануне Нового года в 1989-м (чтоб был понятен масштаб проблемы). Мама через несколько часов нашла ее в отделении милиции. Мне было пять, и меня внезапно взяла на это время к себе в кабинет администрация Гостинки. Сидела среди норковых шуб, вела беседы и ела мандарины. (Nina Milman)
Классе примерно в четвертом, зимой, мы сдавали какие-то нормы по лыжам – нужно было, наверное, бежать на этих самых лыжах километра два по специально приготовленной лыжне, прицепив к себе заранее выданный номер. Сдавали мы в сквере у ТЮЗа (дело было в Питере, тогда еще Ленинграде). Надо заметить, что сквер этот, в центре города, совсем небольшой, вокруг – улицы, машины, троллейбусы, потеряться невозможно. И вот иду я на лыжах – маленький пухленький кучерявый задрот, дышится мне на свежем морозном воздухе хорошо, по-некрасовски, настроение отличное. В какой-то момент я понял, что иду слишком долго – даже для своих спортивных способностей должен бы уже быть на финише, но нет, иду и иду. В какой-то момент я услышал легкий матерок – два парня постарше, класса седьмого, обсуждали какого-то мудака (номер такой-то), которого уже час ищут с милицией. Я посмотрел на свой номер – мудаком, как нетрудно догадаться, был я. В общем, дали мне подзатыльник и привели к испуганным родителям, поседевшей классной руководительнице Анетте Иосифовне Дыбарь (русский язык и литература) и вроде бы милиции. На следующий день меня чуть не исключили из пионеров. Но не исключили. (Жека Шварц)
Меня папа лет в пять оставил на детской площадке во дворе дома, в котором был магазин, а сам пошел стоять в очереди за молоком. Во дворе больше никого не было, мне быстро стало скучно, в магазин я заходила и находила папу пару раз, но очередь была длинная, в магазине душно, и он меня отправлял обратно «поиграть». В общем, я от скуки начала реветь, а мимо проходила какая-то сердобольная пионерка, которая спросила: «Ты чего плачешь, потерялась?» И я зачем-то сказала, что да, потерялась. Ну, девочка меня и повела в отделение милиции. Там два милиционера долго расспрашивали, где я живу, потом решили идти со мной искать вживую. Только вышли из здания, а навстречу несется бледный папа с сумками. Молодой милиционер не хотел отдавать ребенка без документов (а кто ходит за молоком с паспортом?), тот, что постарше, поржал, сказал: «Да ты на лицо посмотри», – а я прямо ксерокопия папина – и отдал.
Один раз бабушка меня выпустила из рук, а я из магазина выбежала и залезла в автобус, который стоял на остановке. Чуть не уехала, кто-то успел обратить внимание на малявку без взрослых. Года три, наверное, было. (Maria Weiter)
Я все время терялась в Париже. В 11 лет, в 15 лет, в 17. В Лувре, на Пер Лашез, на Насьен. Ночью. Одна. Без языка и денег. И ничего не боялась. И находилась. Как же я хочу снова заблудиться в Париже. Можно и без денег. (Яна Букчина)
У нас был двор, в котором на большой лавочке сидели мамы, выгуливавшие малышей, а с торца дома был куст – наш штаб, куда нас, двух-трехлетних малышей, отпускали под присмотр более старших детей. С маминой локации куст не видно, но все очень рядом и слышно, что дети там. Однажды один из старших мальчиков принес туда умилительного щенка, которого он не давал нам тискать. Пришел какой-то мужик и сказал, что у него дома много щенят, пойдемте, покажу. Все отказались, а я была очень смелой и решительно согласилась. Дальше помню как в замедленном кино: он очень крепко взял меня за руку и повел вдоль торца дома от двора, и я почувствовала леденящий ужас. Было настолько страшно, что я сначала робко попыталась вытянуть руку, потом сильнее, но он не отпускал. Я шла с ним, каждый шаг тянулся бесконечным ужасом, мы прошли всего-то метров 10-15. А потом в каком-то невозможном далеке бежит моя мама (как на месте стоит) и не помню дальше. Мама сказала, что старшие дети сразу же примчались к их скамейке и сказали, что Диночку уводят. Мама прибежала тут же, дядька испугался, бросил мою руку и убежал. Милиция его не нашла. Мне было два года. (Dina Pilder)
Я была какая-то совсем маленькая, лет пяти или меньше, когда мы с родителями поехали на Курский вокзал покупать билеты в Крым. Родители встали в кассу, регулярно меняясь – один в очереди, другой со мной снаружи. И в какой-то момент я вижу, что мама в синем платье (с юбкой годе и рукавами-фонариками) выходит из кассового зала и идет к пригородным поездам. Я за ней, а она поворачивается и заходит в поезд, но не в тамбур, а между вагонами как-то. Я в растерянности торможу, но тут меня хватают за руку и оттаскивают назад. Мама говорит, увидела, как я ухожу с цыганами, меня уже за ручку взяли и повели на владимирскую электричку. Прадедушка цыганский проснулся, не иначе. Поэтому на расхожую фразу «как же тебя, такую умную, в детстве не украли» я с достоинством отвечаю, что не успели просто. Мама считает, что мне «отвели глаза», а я не знаю, но как сейчас вижу ее силуэт между вагонами – длинная шея, высоко заколотые волосы и синяя юбка, взметнувшаяся как-то слишком широко, будто подолом меня укрыла и понесла. (Марта Кетро)
Я потерялась на кладбище. Все пошли после прополки травы руки мыть на колонку, а меня оставили подождать у могилы – я маленькая была, потому в работах не участвовала и рук не испачкала. Я немного подождала, а потом меня пронзила ужасная мысль – наверное, все уехали домой без меня! И я побежала на автобусную остановку. Никого там не нашла, что делать дальше – не знала. Ходила кругами и плакала. Взрослым людям было совершенно пофиг, а вот какой-то мальчик-подросток подошел и выспросил, в чем дело. Я сказала, что потерялась, и он повел меня обратно по дороге к кладбищу, у всех встречных женщин спрашивая: «Извините, это не ваша девочка?» Так мы и встретили мою маму, бегущую навстречу. До сих пор жалею, что, побежав со всех ног к маме, забыла мальчику сказать «спасибо». (Алена Олейникова)
Мне было лет восемь, а может быть, и больше. Я пошел гулять в лес, и был замечательно красивый день. Я пел и прыгал, и кружился среди деревьев, пока не потерял направление окончательно. Обнаружил я это довольно поздно. Меня охватила паника, и я начал бегать из стороны в сторону и кричать, так наткнулся на тропинку, которая привела к просеке. Я думаю, что я примерно понимал, в какую сторону нужно идти, но просека в нужную сторону была заболочена, и я решил идти в противоположную, чтобы найти шоссе и вдоль него отправиться к дому. Ветер в лесу звучит отдаленным гулом, так же, как могут звучать проезжающие машины. Я несколько раз забегал в лес в надежде обнаружить шоссе, но это был только ветер. Второй приступ паники случился, когда я обнаружил следы то ли большой собаки, то ли, как я тогда решил, волка. И несколько следов копытных. Я нашел себе большую палку и продолжил идти. Наконец спустя пару часов увидел мусорку и был невероятно ей рад. Мусорка – первый признак человеческого жилья. Я пошел по тропинке от мусорки в лес, она постепенно превратилась в довольно широкую дорогу, и спустя время я вышел на поляну перед шоссе. Там у обочины остановилось несколько машин. Я вышел к ним весь в грязи и вначале всех напугал. Потом рассказал им, что я заблудился и попросил позвонить родителям. Они дали телефон, я набрал отца в городе, он позвонил на мобильник матери, и она вышла встречать. А один мужик довез меня почти до самого дома, по дороге страшно матерясь. (Захар Львов)
Я терялась много, и часто намеренно. Один из случаев произошел в лесу, мне было года 3-4. Меня оставили в палатке буквально на минуту, но мне этого хватило, чтобы отправиться в путешествие по лесу. Нагулявшись, я вышла каким-то чудом к трассе, где меня подобрала милиция и отвезла в отделение в райцентр. Я помню эту поездку в «бобике», она мне очень понравилась, а милиционеры угощали меня конфетами. Мама и ее друзья бились в истерике, подняли жителей соседнего села, которые прочесали лес в поисках меня, к вечеру отправились в райцентр заявить о пропаже, а там я. На вопрос милиционера: «Девочка, это твоя мама?» – я ответила: «Нет». Помню, мама очень плакала, я тоже. (Ядвига Юра)
Я потерялся лет в восемь в Эрмитаже. Через час я услышал, что меня ищут по радио, пошел назад и нашел родителей сам. Сообразил, что самой выгодной стратегией будет напуститься на них: я же вам четко объяснил, что я всегда буду поворачивать в правую дверь, что тут непонятного?! (Аркадий Перлов)
Я во втором классе, кажется, третий раз в жизни пошла домой из школы одна, без бабушки. Немножко поиграла в песочнице с подружками, потом еще немного, потом еще. В общем, оказалось, что меня уже предки искали с милицией. Мама сбежала с работы и на такси объезжала все окрестные дворы. Было мне, конечно, под первое число. А я никак не могла понять, что такого случилось. И сейчас, честно говоря, не очень понимаю. (Светлана Орлова)
При переезде я залезла в шкаф и уснула там. (Natasha English)
Однажды мы с бабушкой вместе пошли с нашей дачи в магазины на станции Фирсановка (это было километрах в двух от нас, и мне было 9 лет). Там в наших ощущениях возник некоторый диссонанс: я решил, что потерялась бабушка; а бабушка – что потерялся я. Соответственно, я спокойно вернулся на дачу, а спустя минут тридцать на участок ворвалась бабушка, вся в мыле, уверенная, что меня похитили злоумышленники. Вспоминать это до сих пор стыдно – я очень любил и люблю бабушку. (Олег Лекманов)
История о топографическом кретинизме и топографической памяти. Мне было 5 лет, а моей сестре 14. Родители отправили нас обеих в Анапу – разумеется, не одних, а с подругой и коллегой моей мамы, которая, в свою очередь, поехала туда с сыном, моим ровесником. Уже там к нам присоединилась подруга подруги с собственной дочкой. Жили мы в частном доме минутах в 40-45 от пляжа. На море, разумеется, ходили на весь день. И вот однажды я отошла от того места, где на одеяле или подстилке кучковалась вся наша компания: то ли в туалет, то ли переодеть мокрые после купания трусы. Когда я снова вышла на пляж, то поняла, что не могу найти своих – просто нигде их не вижу. Задачи как-то запомнить место, где на забитом народом пляже сидела наша компания, я не поставила, никаких приметных ориентиров не запомнила – и оказалась в дураках. Ходила, ходила, искала, искала – и решила, что самым правильным выходом будет просто вернуться домой и ждать их там. И без ошибок проделала сама тот путь, который мы ежедневно совершали по дороге на пляж. Когда меня хватились, паника была страшная. Сестра рассказывает, что единственное, что ее в тот момент подбадривало и утешало, это твердая убежденность в том, что я одна не полезу в море – я его страшно боялась. В общем, к общему удивлению и удовольствию, меня нашли. И почему-то очень удивлялись, как я могла не найти их на пляже и при этом подробно запомнить дорогу домой. Понятно, как: дорога-то была совершенно пустая, и на ней не нужно было искать нужные фигуры в купальниках среди сотен подобных фигур. (Maria Maiofis)
Я лет в 20 потерялась в лесу на озере Селигер. Мы с семьей подружки вечером туда приехали, поставили палатку на берегу и легли спать. А утром я пошла в лес погулять ну и решила вернуться обратно к озеру по другой тропинке, местность типа осмотреть. Через полчаса поняла, что явно иду не туда, и куда идти, не знаю, и вообще даже не знаю, как называется то место, где мы остановились ( «поляна на берегу, там стоят люди с палатками» – это все, что я могла сказать). Между тем отдыхающие и их палатки попадаться перестали. Я вышла на проселочную дорогу и решила идти по ней, через какое-то время встретила кого-то, кто мне объяснил, где автобус на Осташков. Но я решила, что сразу вот так возвращаться в Москву неспортивно, да и ищут меня, наверное (мобил тогда не было), и часа через три блужданий все-таки вышла на нашу поляну. (Tatiana Idlis)
Когда мне было года три, меня начали учить, что делать, если ты потерялся. Инструкция была простой: «Стоять на месте, никуда не уходить, тебя найдут». Я инструкцию запомнила быстро, повторяла ее без запинки по запросу, и все успокоились. Но не мой дедушка – он, как настоящий ученый и педагог со стажем, решил провести эксперимент. И как-то, гуляя со мной в центре города, он пропал, то есть я отвернулась посмотреть на букашку, повернулась обратно, а деда рядом нет. Тут я сразу вспомнила инструкцию и решила твердо никуда не отходить. Но! Дед допустил одну большую ошибку. Дело в том, что я была не только послушная, но и изобретательная девочка, и после минуты стояния на месте я поняла, что стою рядом с таксофоном. Я была еще и очень общительной девочкой, поэтому я тормознула первую проходящую мимо тетеньку и попросила ее набрать бабушкин номер. Поднявшей трубку бабушке я радостно сообщила, что а) дед меня потерял, б) я стою на месте, никуда не отхожу. Когда дед увидел меня говорящей по телефону, он тут же прибежал, но момент был потерян. Как мне рассказывали потом, бабушка дедушку чуть не убила за такие эксперименты. Кстати, много лет я думала, что «Стоять на месте, никуда не уходить, тебя найдут» – это универсальная формула для всех детей, пока не столкнулась с ее израильской вариацией: «Стоять на месте, никуда не уходить, остановить первую проходящую мимо женщину с ребенком и попросить ее набрать номер телефона мамы по мобильному». Мне кажется, в израильских реалиях это сильно более правильная версия правила. Если долго стоять на берегу Яркона, мимо тебя пройдет женщина с ребенком. (Lucy Kadets)
А мой сын в четыре года потерялся в Лондонском аэропорту Лютон. Мы шли в сторону выхода по длинным коридорам, в которых были толпы народу и угрожающие плакаты на стенах на нескольких языках, включая русский: «Подруга или преступница?», призывающие обращаться в полицию прямо в аэропорту, пока не продали в рабство. Сын все время шел рядом со мной, муж чуть-чуть впереди. И вдруг я замечаю, что сын исчез. Оглядываюсь назад, кричу: «Саша!» – а там пять рукавов, и нигде его не видно. Я в панике, но муж не растерялся, он вспомнил, из какого рукава мы пришли, побежал туда и нашел его. Это Саша вдруг вспомнил, что проходил мимо киоска с какими-то правильными конфетками и просто пошел туда, когда я, наверное, отвернулась или отвлеклась на страшные плакаты. (Tatiana Idlis)
Я маленькая потерялась на Азовском море, отдыхала там с родителями в пансионате. А не прогуляться ли мне по берегу моря, думаю… Отчего же нет? И пошла себе гулять. Иду, глядь – дохлая рыба лежит. Тут я испугалась и заплакала. Люди подошли, начали спрашивать, откуда я пришла, а я не помню… Потом соседка наша нашла меня, отвела к родителям. И кто же до сих пор у мамы виноват, что потерялся, а? (Симуля Шнейдерович)
Я потерялась, когда мне было два года. У взрослых в моей семье был бзик – «ребенок должен дышать свежим воздухом». Поэтому, когда меня брали с собой в магазин, аптеку etc., меня ВСЕГДА оставляли на улице. И как-то ко мне подошла девочка постарше, спросила, что я здесь делаю, я сказала: «Жду бабушку». – «Пойдем, я отведу тебя к бабушке». Я и пошла. Она привела меня в какой-то дом, я уже плохо помню, что там было, но в результате я осталась одна на лестнице. Поняв, что я стою на чужой лестничной площадке, совершенно никому не нужная, я испугалась, стала плакать, меня даже вырвало. Точно не помню, но, кажется, какие-то люди меня на этой площадке обнаружили и отвели обратно к магазину, где по улице металась моя бабушка и спрашивала каждого: «Вы не видели девочку в белой шубке?» Так что все закончилось хорошо. (Татьяна Кириллина)
Мне было 6 лет, мы поехали в Анапу. Плавать я не умела и уговорила родителей, что «я только ножки помочу». Подошла к кромке моря, а меня сбила с ног волна, я испугалась, заплакала и побежала в противоположную сторону пляжа. И тут я поняла, что потерялась. Встала и начала рыдать. Тут папа меня и нашел. (Анастасия Миловзорова)
Мой папа привел на елку троих детей – брата, меня и брата двоюродного. Увел почему-то только двоих. Ну забыл человек, что я была с ними. В итоге я, пятилетняя, дождавшись, когда схлынет толпа, подошла к уборщице и спросила: а где здесь у вас администратор? Помню, как сама от себя была в восторге. Какое слово вывела (и откуда я его тогда знала?), какая я вообще спокойная и умная девочка. Пришла какая-то тетенька и сказала, что будем ждать, пока за мной придут. Я сказала, что это может быть очень долго, так как папа у меня «рассеянный с улицы Бассейной». Папа доехал до дома, получил от мамы люлей и поехал за мной. Я целых два часа чувствовала себя героем. А потом чувствовала себя виноватой в скандале родителей, так как потерялась, и папу подвела, и маму расстроила. Такой вот по-киношному типичный советский я была ребенок. Совесть семьи в белых гольфиках с большим бантом. Во всëм-то я была виновата. (Анастасия Борискова)
Это было до пяти лет, когда мы еще жили в России, в Новокуйбышевске Самарской области. Наверное, такие значимые моменты запоминаются и в таком возрасте. Жили мы недалеко от детского сада. И вот после тихого часа нас повели на улицу. Гуляли, гуляли, а потом я уговорила двух девочек идти домой, сильно соскучились по мамам. В заборе была дырка, мы пролезли через нее и пошли домой. Домой я пришла быстро, а вот моим подругам идти было далеко. Мама была дома. Я думала, она обрадуется, а она наругалась на меня и побежала в сад, чтобы рассказать, что я сбежала домой. Подруги мои тоже благополучно вернулись по домам. А продолжение истории я маме рассказала спустя 40 лет. На следующий день в детском саду меня поставили в угол, как зачинщицу бегства. Было стыдно и обидно. И об этом я никогда не рассказывала маме. А однажды на семейном празднике мы вспомнили этот случай, и я рассказала, что меня поставили в угол. Мама об этом не знала. (Наталия Атапина)
Я потерялась уже во взрослом состоянии, лет в 18, зато в заполярном лесу. Нас – океанологическую экспедицию – встретили ночью на станции Пояконда и провели лесом в лагерь, а утром я отправилась одна через этот лес в поселок, давать телеграмму маме, и туда дошла легко, поскольку крайняя необходимость. А вот на пути обратно сначала чуть не утонула в болоте (оно выглядело как несказанной красоты хвощиный луг), а потом – ну, потом как-то вышла, часа через два: поняла, где море, и берегом уже добралась до лагеря. Народ только собрался всерьез начать волноваться. (Галина Ельшевская)
Я потерялась в большом Детском мире! Не знаю, называет ли его еще кто-то так, ну который на Кузнецком мосту/Лубянке. Меня, кажется, даже по громкой связи объявляли, а я помню в основном ноги людей вокруг – вид снизу с моего роста в три года. Мама перенервничала, конечно. Или, может быть, это было с бабушкой, надо будет поспрашивать. (Yona Kogan)
Я потерялся в лесу в Карелии во время байдарочного похода в 11 лет. Вышел из палатки, загулял и не нашел лагерь, но вышел к реке и стал идти вверх по течению, хотя лагерь был внизу, так как места мне казались незнакомыми. Меня нашли через четыре часа. Мой папа однажды упомянул, что у него возникла мысль самому броситься в речку: как это так – уехал с ребенком, а приехал без него. (Ilya Vinarsky)
Одно из первых впечатлений детства. Вечер, огни Невского проспекта, мы с сестрой стоим на тротуаре одни – напротив бегущая вывеска кинотеатра. Мне года четыре, ей шесть. Взрослые потерялись. Ужас, паника, и эти огни перед глазами. Ну, нашли нас, конечно. (Алла Борисова-Линецкая)
Лет в 5 или 6 я потерялась в Центральном Детском мире, очень устала ходить, и меня оставили сидеть возле какого-то отдела на такой полочке. Тогда я думала, это специальные детские лавочки. Помню, сидела я, сидела, бесконечно смотрела на проходящие ноги, показалось, очень долго сижу, зачем-то пошла по этажу, потом помню, стою плачу, заблудилась. Вдруг меня окружили цыганки, такие настоящие, с золотыми зубами в разноцветных юбках и платках (я знала, кто это, меня пугали ими, что воруют детей) но они меня начали совершенно как обычные взрослые расспрашивать, что случилось, и отвели к дежурной, а там уже была мама, и я потом жалела, что меня не успели «объявить», много раз слышала и тоже хотелось. (Мария Ионова)
Межапарк в Риге, представляете? Это такой сосновый лес, по которому асфальтовые дорожки проложены и аттракционы натыканы. Лошадки ходят, тележки с детьми и взрослыми возят. Вот в такую тележку мы нашу четырехлетнюю красавицу и посадили, денег кучеру заплатили, стоим, ждем. Десять минут ждем спокойно, после двадцати уже в адской панике, не выдержали, побежали искать – и тут по центральной аллее к нам навстречу несется ревущий наш ребенок. Оказывается, этот рейс был последний, кучер всех выгрузил у зоопарка (а это пара километров от того места, где мы Настю сажали) и уехал. И я уже двадцать лет думаю, в каком я долгу перед Всевышним – и что дочку сохранил, и что я не нашла и не придушила того мерзавца с лошадью. (Marina Nasardinova)
Мне было девять. И исполняли мы ─ специально отобранные отличницы ─ на огромном стадионе «танец упитанных ромашек» по случаю годовщины основания города. Заказным автобусом нас туда привез организатор действа. Обещал вернуть в школу ─ но не удосужился. Других детей родители как-то незаметно разобрали. Денег у меня с собой не было; да и в какой стороне находится дом, я понятия не имела. К прогуливающимся туда-сюда милиционерам сознательная-навзрыд-рыдающая пионерка подойти не могла ─ «позор на всю оставшуюся жизнь». Зато теперь я точно знаю, что такое счастье. 12 ночи, пустой стадион, темнота и где-то вдали фигура папы, таки понявшего, что в школе ждать больше не имеет смысла. (Елена Притыкина)
Меня родители оставили в коляске у магаза (благословенный 76-й год), а какая-то 12-летняя девчонка взялась меня погулять и свалила с коляской, часа три катала, потом устала, села на лавке попечалиться, тут ее милиция и нашла. Я, скорее всего, ничего не заметил, поскольку был невменяем в силу возраста. (Егор Чащин)
Мне было четыре. Мы пошли с мамой и младшей сестрой гулять, смотрели концерт возле ДК, когда сестра захотела в туалет. Они с мамой отошли, я обернулась, не увидела их и потопала домой. До дома было около километра, я пришла и сидела под дверью до самого вечера, когда прибежали родители – они были в милиции, бегали по окрестностям, но то, что я догадаюсь дойти до дома сама, они не могли представить. (Наталья Земскова)
Я терялась много раз, специально. Начало было положено, когда мне было 6 лет и компания архитектурная папина выехала за грибами. Выпивали, пели песни (жена одного была актриса поющая), на грибы всем было наплевать, они были поводом к вакхическим мероприятиям. С детьми был мало кто, я задумчиво бродила одна, и стемнело незаметно. Собрали мусор, пописали на костер, сели в автобус и уехали. Я осталась одна. Если б не холод и комары, мне даже сначала понравилось. Но через полчаса стало так страшно, что я онемела, не могла (да и не собиралась, смысл?) кричать. Стала сидеть и замерзать. Вернулись и нашли меня у костра. Запах мочи на углях помню всю жизнь, походная романтика, мягко говоря, не в приоритете. (Alena Shwarz)
Потерялась в сорок лет в паре кварталов от собственного дома. Наматывала круги с коляской – это был единственный верный способ уговорить младшего поспать. И вот от стресса, хронического недосыпа или еще чего, пропустила поворот к дому и в наступивших легких сумерках напрочь потеряла ориентиры. Пришлось звонить мужу. Он немного удивился, но как вернуться домой, рассказал. (Ольга Остроумова)
В первом классе, соблазненная новой подружкой Леной Загуменной (которую мои родители явно за дело называли Забубенной), свернула с пути домой, и мы отправились смотреть что-то, что она, захлебываясь восторгом, описывала так: «Tам невеста! В платье! И жених с букетом! И фотограф снимает!» И я, загипнотизированная, вообще не понимая, о чем речь, шла и шла за ней, пока мы не дошли до витрины свадебного салона с уродскими манекенами – полное разочарование! А обратно уже обе не знали, как возвращаться. И не помню, как вернулись и кто нас нашел, но было пять часов вечера – долго бродили. Помню разговор в школе на следующий день. Она: «Лупили?» Я: «Нет, мороженое только растаяло уже, с которым ждали». (Nana Pusenkoff)
На салюте потерялась, мне было три года, вспоминать не люблю, помню ноги взрослых и что громко плакала. (Catherine Dubrowska)
Потерялся в Эрмитаже. Мне было 7 лет, и мы тогда впервые были в Ленинграде. А я так вообще впервые в Большом Городе. После «рыцарского зала» мне стало скучно, родителей и сестру нигде не было видно, и я утопал на бульвар Профсоюзов (ныне Конногвардейский), где мы жили в какой-то полуподвальной комнатушке у дальних-дальних то ли родственников, то ли вообще случайных знакомых (1975 год, были времена, да). В общем, родители в истерике (подняли на уши весь Эрмитаж), сестре прилетело (тяжелая участь старших), а я во дворике в песочнице играю. Че там идти-то? (Алексей Парамыгин)
Тюмень, 80-й год. Мне три. Мама поставила меня в магазине в очередь в кассу, а сама пошла по отделам. Очередь медленно движется, вдруг я вижу небольшую приоткрытую дверь. В очереди стоять скучно и неприятно, а дверь манит. Я осторожно заглядываю, шагаю… и попадаю в королевство конфет! Передо мной полные ящики конфет, я завороженно смотрю на «Мишек на Севере» и не могу поверить, что такое бывает. Так и стояла с поднятой рукой, но взять не решилась, ибо мама вложила в мою голову, что брать чужое плохо. Так меня и вывели оцепеневшую в зал, где мама билась в истерике, что ребенок пропал. Потом долгие годы мне снился сон, что я беру эти конфеты горстями и ем, и валяюсь на них, и фантики вверх бросаю. Одно из самых сильных детских впечатлений. До сих пор сладкоежка! (Ирина Романенко)
О, я потерялась на даче. Мне было года три, и у меня были жиденькие волоски, мама мне умудрилась каким-то образом прицепить бант, и я решила похвастаться папе. А мама разрешила. Ну я и вышла за калитку и, увидев знакомую клетчатую рубашку, отправилась за папой. Не знаю, как перешла через дорогу. Вспоминаю себя стоящей в магазине и как старшая двоюродная сестра мне говорит, что мама будет ругаться. Потом помню себя в углу, выглядывающую на маму, и маму, которая держится за сердце и кричит: «Убьюююю». P.S. В клетчатой рубашке, конечно, был не папа. (Veronik Pere Good Ova)
Мы жили в спальном районе, который примыкал к балке (лесополоса), выходящей на берег Днепра. Конечно же, лето, выходной… мне 5 лет. Мы собираемся ехать к бабушке, и пока мама не готова, меня отправили погулять по дворе. Девятиэтажки, детей во дворе много, мы играем в каких-то путешественников, постепенно спускаемся в балку, идем в сторону реки, уже никто не помнит ни о каких родителях. Часть детей вернулась, но двое или трое нас дошли до пляжа, разделись, купались, строили песочные замки. Помню, что свое нарядное платье я аккуратно повесила на кустик. Никто из посторонних взрослых не задал ни одного вопроса, где наши родители, мы играли в песке, и жизнь была хороша. Пока на пляже не появилась милицейская машина и нас не забрали домой. Наверное, это не столько про «потерялась», сколько про первое самостоятельное путешествие. Но я до сих пор (будучи как раз мамой пятилетнего сына) не понимаю, почему меня наказали. (Ollie Skyba)
Я лет в восемь-девять должна была поехать одна на автобусе куда-то (кажется, в поликлинику). Мама дала четкие наставления, какой автобус и сколько остановок. Ну я, конечно, замечталась, как обычно и тянулась, когда народ уже стал выходить на конечной. На остановке в незнакомом месте, в глухом лесу (как мне показалось), было написано «Метро Динамо». «Ага, сейчас я сяду в метро и проеду до Сокола, а оттуда я знаю, надо только вход в метро найти». Побрела в ту сторону, куда все люди ушли. А дальше как у Хазанова, но только взаправду: лестница вниз, кафель на стенах, буква М на входе. Я уже начала спускаться. Остановило меня только то, что туда-сюда одни мужики снуют и странно на меня смотрят. Ну, потом все было благополучно: я все-таки набралась смелости, спросила у кого-то, где метро, и мне показали огромный пафосный вход, какой и должен был быть. Села в метро, доехала до дома благополучно. Рассказала родителям, и они дико ржали. (Anna Karelina)
Мама учила меня ориентироваться в метро, и мы ездили в разных вагонах. В какой-то из разов мы разминулись из-за того, что я по ошибке вышла на станцию раньше. Мы долго не могли встретиться, в итоге я смогла поймать связь в районе Китай-город, проорав в трубку: «Мама! Я в Китае!» (Надежда Шмулевич)
Потерялась первого сентября, когда первый раз в первый класс. Толпа, букеты, родители (и большая часть не твои), а надо идти за первой учительницей в другое здание. Всё, на что смогла ориентироваться в толпе, это ее ярко-зеленый плащ (кто же знал, что ровно в таком же будет учительница параллельного). Но нашлась сама и достаточно быстро. (Olga Abramova)
Забавно, что многие терялись именно в пять лет. Я в мои пять, в одесской Черноморке, где-то разбил себе локоть и был забинтован, «как солдат», чем очень гордился. И вот лежим на подстилочке, загораем. Дико скучно. Встаю и иду собирать ракушки у прибоя. Долго собирал, двигаясь вдоль кромки воды, потом решил возвращаться – и понял, что в огромной толпе одинаковых людей на подстилочках уже не вижу маму. Бегу в гущу загорающих, начинаю метаться – и тут над пляжем раздается: «Внимание! Потерялся мальчик, 5 лет, особая примета – бинт на левом локте!» И в этот момент вся безликая тысяча людей вокруг меня поворачивается и на меня укоризненно так смотрит. Все! Это было прямо жутко: маленький я – и со всех сторон надвигаются пригнувшиеся и вытянувшие ко мне руки дяди и тети. Отвели к радиоузлу и сдали маме. Больше не терялся. (Арсен Даниэль)
Трехлетняя, в Парке Горького загляделась на шумную веселую компанию с детьми чуть постарше меня и ушла за ними, пока папа на скамейке газету читал. Хорошо помню этот момент, оборачиваюсь на выходе с детской площадки, смотрю на папу, он читает, и я ему так ручкой – вернусь скоро – и догонять веселую компанию. Бродила за ними везде, не знаю, чем они мне так приглянулись. Компания же заметила меня только когда через громкоговорители стали постоянно повторять про потерявшуюся девочку в белом платье и панамке. Сдали меня в администрацию на руки к папе и все очень громко радовались, и я радовалась – папа и веселая компания вместе. (Наташа Апраксина)
Я потерялась после елки в Кремле. Я была послушная домашняя девочка из приличной еврейской семьи и одна дальше школы не бывала, а в Кремль с родителями не пускали. Поэтому перед началом мама провела подробный инструктаж: «Вот тут вы выйдете, встань рядом с этой дверью и жди». Когда всех вывели, оказалось, что двор перегорожен металлическим заборчиком, родителей за него не пропускали. Детям велели ходить по кругу вдоль заборчика, а взрослые высматривали своих и забирали. Таким образом, мама никак не могла попасть туда, где сказала ее ждать. Я – см. выше – была послушная домашняя девочка, встала, где договаривались, и стояла. Кроме того, сама идея ходить по кругу мне показалась очень дурацкой. Мне говорили пойти со всеми, но я отказывалась, потому что чужих слушать нельзя, а маму – надо. Время шло, темно, зима, Кремль, я стояла и стояла, начала паниковать и, кажется, даже плакать. Наконец кто-то заботливый (возможно, даже милиционер) уговорил меня встать в общий круг. Я прошла буквально несколько шагов, увидела психующую за заборчиком маму, и мы воссоединились. Так меня выручил вынужденный конформизм (и, возможно, даже милиционер). Но ходить по кругу я так и не полюбила. (Анна Зайцева)
Наверное, такое правильнее назвать «заблудились», но пусть будет «потерялись». Нам с подругой шестнадцать и семнадцать лет, мы с самого утра уходим на силикатные озера – купаться. Озера эти, по сути, в черте города, на окраине одного из районов, идти до них надо пешком через лес, который делит надвое старая узкоколейная железная дорога. Июль, жара, простая красота четырех цветов: вода и небо, сосны и трава, древесные стволы и песок – синий, зеленый, коричневый и желтый. Время пролетело незаметно, опомнились мы уже на закате, когда над водой пополз туман. Пока собрали нехитрые пожитки, сгустились конкретные такие сумерки, летом темнеет быстро. Часть леса мы одолели довольно спокойно, уже в темноте вышли к узкоколейке и решили, что по такой темноте в лес лучше не лезть. Прикинули, что по шпалам как раз дойдем до промзоны, а там и до жилых домов и остановки рукой подать. И тут у нас за спинами вспыхнули автомобильные фары. Машина ехала вдоль насыпи довольно быстро. Паника накрыла нас еще быстрее. Не сговариваясь, мы ломанулись в лес. Не разбирая дороги, сквозь густой подлесок, расцарапывая в кровь руки и лица, вминаясь в крапиву и плющ. Фары приближались. Машина остановилась аккурат возле того места, где мы двадцать секунд как исчезли в кустах. Из машины вышли какие-то мужчины – мы их не видели, но были уверены, что слышали. Кто-то из них попытался было зайти в лес следом за нами, но быстро плюнул на это дело. Мы лежали в крапиве, стараясь не шевелиться и не дышать. Встали с земли только когда услышали, как в тачке хлопнули двери и водитель дал по газам. Из леса решили не выходить – было жутко. Надо ли говорить, что в этом лесу, который и лесом-то сложно назвать (он совсем небольшой), мы заблудились и плутали еще четыре часа. В кромешной темноте, без фонариков (мобильных тогда в помине не было), забыв «правило левой ноги» (которая делает шаг короче, чем правая), мы шли полукругом в противоположную от нужной нам сторону. Чудом увидели сквозь сосновые кроны далекий фонарь и пошли на него. В итоге уперлись в ограду силикатного завода и только тогда сообразили, куда попали и как теперь выбираться. Когда дотопали до жилых районов, транспорт уже не ходил, домой пришлось чесать пешком. Не знаю, почему, но мы с подругой тогда поклялись никому эту историю не рассказывать – и молчали об этом случае десять лет (я точно молчала). (Алина Трубицина)
Я потерялась во втором классе. После обеда в продленке моя подруга пошла к себе домой, она жила возле школы. И я пошла с ней, но никому не сказала. Вечером было родительское собрание с детьми и родителями. И мы с подругой решили погулять и зайти к ней до собрания. Пошли сначала в один двор, потом во второй. Собрали все карманные деньги и купили одно мороженое на двоих. Когда перед собранием мы подходили к школе, на ступеньках стояли мои испуганные родители и еще более испуганная учительница. (Татьяна Слинка)
Когда мне было пять лет, мы переехали в Беларусь (тогда еще Белорусская ССР). Приехали, переночевали, а утром мама со мной пошла в магазин. Находился он в 15 минутах ходьбы. Я как сейчас помню, мама пошла в магазин, а я осталась на улице. То ли я не захотела пойти, то ли была другая причина, не знаю. Дальше со слов мамы: «Накупила продуктов, выхожу – нет Наташи. Я туда-сюда, нет нигде». Мама напугалась. Незнакомый город, куда бежать, где искать? Решила бежать домой, там всей семьей будут искать меня. Добежала она до подъезда и стала подниматься на 4 этаж. Бежит наверх, а я благополучно поднимаюсь по лестнице к своей квартире. Видно, мне надоело ждать маму, и я пошла домой. Что интересно, меня только вечером привезли, а утром мы пошли в магазин. По этому пути меня провели всего один раз. (Наталия Атапина)
Мы с сестрой были двойняшки. Жили вшестером в одной комнате коммунальной (бывшей дедушкиной) квартиры. Было тесно, и под нашими кроватками лежали чемоданы с сезонной одеждой. Сетки на кроватках были веревочными, и на моей была дыра. Мама выходила гулять с нами в Таврический сад на целый день – собирала нас, еду, питье, пеленки, вытаскивала коляску, потом нас по очереди. В тот день стало тепло, и мама полезла в чемодан за летними вещами. Чемодан выдвинула, открыла, потом отвлеклась. Дальше вынесла вещи, сестру и обнаружила, что меня нет в коляске. Бегает по улице, рыдает – ребенка украли! Собрала толпу, ей говорят – иди за паспортом, в милицию надо. Мама домой – а там ор! Короче, пока она туда-сюда бегала, я в дырку в сетке пролезла, свалилась в чемодан на тряпки, крышка закрылась, а я заснула. Так я потерялась, а потом нашлась. С тех пор вываливаюсь отовсюду. (Мария Ромейко-Гурко)
В то время, когда были талоны, я потерялась в универсаме «Мария», в очереди за колбасой. Было очень страшно, иногда снится, что мама так и не пришла (хотя пришла, конечно). (Daria Dergacheva)
Я потерялась в 7 лет на елке в Кремле. (Anna Olshevskaya)
В возрасте приблизительно трех лет осталась неожиданно одна в поезде (папа вышел на станции что-то купить, а поезд вдруг поехал). Помню до сих пор то острое чувство одиночества и страха, которое накрыло. Наверное, я сильно плакала, потому что помню, что сбежались чужие люди и стали меня успокаивать. От этого было еще страшнее. Зато какое огромное, всепоглощающее чувство счастья и вновь обретенной безопасности, когда в конце вагона увидела запыхавшегося папу! Он, оказывается, бежал за поездом, вскочил в последний вагон и все это время, когда я рыдала от ужаса, шел через весь поезд ко мне. Наверное, это были буквально минуты. Но по моим ощущениям – точно не меньше часа! (Тамара Уварова)
В 5 лет ушла к подруге, которая жила через несколько дворов от нас и, в общем-то, и подругой особо не была. Все бы ничего, но меня родители просто попросили подождать минут пять перед подъездом около нашего дома, пока они оденутся и выйдут, чтобы всем вместе пойти в гости. Далее, видимо, были бешеные поиски меня в течение нескольких часов. Мама и папа обнаружили меня, мирно попивающую чай из игрушечного сервиза. На вопрос, что меня дернул черт пойти куда-то без предупреждения, ответила типа: «У меня были дела». Эти устрашающие глаза родителей и вопли не забуду никогда, помню даже до мелочей, во что была одета мама. Ну и с той девочкой мы больше не дружили. (Ольга Торотенкова)
Меня потеряли в роддоме. Ленинград, 1989 год. Мама была в реанимации, там нам повесили разные бирки и мы оказались на разных этажах. Несколько дней выясняли, чей ребенок, пока не разобрались. Шуму было, говорят, на весь роддом. Потом вроде прояснилось. Забавно, что спустя 30 лет познакомилась с парнем, который родился в том же роддоме в тот же день. Он сказал, что его мама знает эту историю. (Саша Маркус)
История про то, как нас с сестрой потеряла мама, хотя мы теряться не планировали. Отдыхали в каком-то санатории с массажем, трехразовым питанием и физиотерапией. В корпусе, где мы жили, обнаружилось птичье гнездо с яичками. Мы пошли на него смотреть (видимо, не предупредив), счастью не было предела. И тут мы видим, как наша мама с криком: «Детей убивают! помогите! спасите!» несется через территорию санатория: волосы назад, платье назад, руки вперед. Побежали за ней: «Мам, ты чего, все ок, мы тут». Мама, та еще драма квин, вся в слезах, в полуобморочном состоянии сообщила, что мы ее в могилу сведем и все такое прочее. До конца отдыха в санатории все сердобольные женщины припоминали нам, какие мы негодные дочери. (Nastia Tokareva)
В метро года в три просто вышла из вагона в последнюю секунду, двери закрылись, мама уехала. Когда она вернулась на встречном поезде на ту же платформу, я просто спокойно сидела на скамейке. Что это было – не знаю. Дети потерялись, когда им было 6 и 8. Должны были сидеть на остановке, куда их привозила подвозка. Но тут кто-то сказал, что поблизости окотилась кошка, и дочка ушла посмотреть на котят, строго наказав брату дожидаться меня. Он пару минут посидел и пошел искать сестру, а еще через пару минут приехала я. (Ирина Лащивер)