Есть романтические отношения, которые начались с библиофильства, есть романтические отношения, которые держались на библиофильстве, есть романтические отношения, которые почти обошлись без библиофильства, но чтобы прямо совсем уж без библиофильства — такого у участников нашего проекта, кажется, не бывает 🙂 Огромное спасибо всем, кто доверил нам свои истории про книги и романтику.
У меня с девушкой, в которую я был влюблен (1987 год), были одинаковые красные трехтомники Пушкина. И однажды я этой девушке передал записку, содержание которой было примерно таким: АСП. т.1, 235, 15 сверху, 3 справа; т. 2, 253, 4 снизу, 5 справа; т. 2, 24, 5 сверху, 3 слева; т. 1, 123, 3 сверху, 1 слева. А это я подобрал по трехтомнику слова, которые в итоге складывались в: Я тебя люблю Алеко (девушка, как и многие тогда, называла меня Аликом). Угадала и свое похожее передала (правда, поленилась — было только «И я», но мне и этого хватило). (Олег Лекманов)
Очень романтично мастурбировали с м.ч. в парке у Дворца Пионеров, читая вслух друг другу «Философию в будуаре» де Сада. Издание было заслуженное, покореженное многочисленными падениями в ванну. До сих пор обожаю де Сада, il est tellement romantique. (Anna Dergacheva)
В нулевых я училась на филфаке и встречалась со студентом духовной семинарии (не спрашивайте). Очень романтической наружности. С темными кудрями и тенью от длинных черных ресниц. И вот однажды он, чуть краснея, показал мне свой блокнот для записей понравившихся стихов (вроде кисейно-девичьих альбомов, да). С его любимым стихотворением, переписанным у одаренного поэта-сокурсника, про насыщенную духовную уже почти поповскую жизнь:
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить СЕМИНАР,
Как умеет он быть покорным.
И далее по тексту Есенина. Хотя стяженная форма от «семинарист» вместо «хулиган», конечно же, доставила. В общем, я поделилась своими соображениями с поклонником начинающего поэта. Он был оскорблен в лучших чувствах. Стал краснее рака и обвинил меня во вранье. Я показала книгу Есенина. Больше мы не встречались. (Nadezhda Shapovalova)
Один прекрасный молодой человек увидел в фойе концертного зала книжную лавку и прильнул к ней на долгое, долгое время, после чего подошел ко мне и сказал, что ему совершенно необходимы двести рублей, иначе беда. Юноша был кадет, которого я обманом на три дня выкрала из училища, представившись его кузиной; деньгами им владеть не полагалось. Это был наш последний вечер вместе, назавтра их увозили в Сибирь. Я выдала ему сумму, которую он просил. Через некоторое время он вернулся из лавки с книгой «Русское поле экспериментов» и дарственной надписью на форзаце — и вручил ее мне же. Это до сих пор самая ценная книга в моей домашней библиотеке. (Юкка Малека)
В пятом классе прочитала Героя нашего времени и влюбилась в него страшно. В одной из анкет на вопрос «Кто тебе нравится?» ответила — Печорин. Действующий ухажер потом приходил ревновать и ругаться. (Рената Троян)
Я познакомилась со своим будущим мужем Андреем Десницким, стоя в очереди за учебниками в библиотеке Первого ГУМа. А впервые в гости он меня к себе заманил под предлогом того, что в его ксероксе с немецкого учебника древнегреческого, по которому мы учились, не пропечаталась парадигма, кажется, первого спряжения, а без нее никак — уроки делать надо. Так с тех пор и живем. (Ася Штейн)
Я пришла на первое свидание с парнем и спросила его, что он читает. Он рассказал, что у него есть список из 300 книг на всю жизнь и он читает их по порядку. А когда дочитает — никогда ни одной книги в руки не возьмет, потому что «свое время надо тратить с умом». Второго свидания у нас не было — не захотелось мешать человеку тратить свое время с умом. (Allina)
Мне было 16 лет, я встречалась с парнем на три года старше и умирала-боялась, что он меня, дуру малолетнюю, бросит. И все старалась интеллектуально достичь его уровня. И вот он принес мне крошечный сборничек новелл Томаса Манна в бумажной обложке, немыслимо дефицитный, снисходительно сказав, что они очень зрелые и даже эротические. Я чуть не умерла от оказанного мне доверия. Короче, бросившись читать сборничек за обедом, я вылила на него стакан вишневого компота. Это был *** (конец всему. — Прим. ред.). Прошло три дня. Мой бойфренд поинтересовался, когда я верну сборник. Я промямлила, что пока не дочитала. Еще через три дня — что мечтаю перечитать. Еще через неделю — что не могу с книгой расстаться. Парень посмотрел на меня с интересом и сказал, что такой глубины от меня не ожидал. Я залилась краской. Он сказал, что мне очень к лицу. Он начал говорить со мной о философии, чего раньше никогда не делал. Я не понимала ни слова, но кивала и мычала. Катастрофа надвигалась. Наконец от меня потребовали отдать сборник немедленно, потому что он обещал его однокурснице, которой «совершенно необходимо его прочесть для личного развития». Ночью я рыдала от ревности и ужаса. А утром трясущейся рукой протянула любимому искореженный сборник. Мы с бумагой были одного цвета. Любимый посмотрел на меня, как на маленькую жабку, а потом процедил: «Это ниже меня. Забери его». И больше ни разу мне не позвонил, а потом его видели с этой самой однокурсницей. И тут я вдруг поняла, что любимый-то у меня был — говно! И вот что интересно: до прочтения Томаса Манна я этого не понимала, а тут — поняла! Очень жалко, что к его однокурснице эта книга не попала, но вишни тем летом было завались. Может, и у нее дома компотик водился. (Марина Токмакова)
Мы с мужем познакомились в читательском клубе, придя на встречу, где обсуждали «Маленькую жизнь» Ханьи Янагихары. Ни он, ни я «Маленькую жизнь» не читали — он пришел, потому что был влюблен в председательницу клуба, а я — потому что была влюблена в него (он до этого два раза меня видел и понятия не имел). И все два часа мы оба совершенно беспрепятственно с умным видом участвовали в дискуссии! А в какой-то момент встретились взглядами, поняли, что мы друг друга раскусили, и начали давиться смехом. И вот до сих пор на вопрос о любимой книге мы оба отвечаем: «Маленькая жизнь»! Не читали, нет. Но разговор поддержать — запросто. (Talila)
Мой любовник Г. всегда носил при себе потрепанную антикварную открытку с видом фонтана Сен-Мишель в Париже. «Видишь, — говорил он, — здесь книжный магазин. Мы поедем в Париж, придем туда и купим все книги, которые только захотим. И тебе блокнотик, чтобы писать. Потом сядем вот в этом кафе, ты будешь читать и писать, а я буду на тебя смотреть». С тех пор прошло почти тридцать лет, а я все еще каждый раз, как заведенная, хожу в этот магазин и пью кофе в этом кафе. Г., наверное, давно спился или его убили, а вот не отпускает. (Нелли Шульман)
Мы с женой познакомились благодаря книжке. Я сидел в Петербурге и писал диссертацию о Радищеве, а она — в Казани, про казанских профессоров начала XIX века. И заодно работала в отделе редких книг в университетской библиотеке. У нее был муж и ребенок, у меня — веселая холостяцкая жизнь. И она нашла у себя в фондах нигде больше не сохранившуюся и никому не известную книжку 1798 года с сочинениями поэтов, которых воодушевленное советское литературоведение 1930-х назвало «поэтами-радищевцами», совершенно безумно и бессмысленно. Но вот так назвали. И вот она решила, что ей нужен какой-нибудь литературовед, которому это было бы интересно и который мог бы походить в Петербурге в архивы. И она рассказала про это одной своей знакомой в Москве, а у той был (это 2003 год) ЖЖ, и она написала туда, что есть вот одна аспирантка, и у нее такой вот вопрос, и не интересно ли это кому-нибудь. А у меня тоже был ЖЖ, но мы с этой москвичкой совсем там не пересекались, даже в друзьях друзей. Зато в те времена работал надежный еще даже не яндексовский поиск по ЖЖ. И я каждый день вбивал туда запрос «Радищев». Ну и вот нашел. Мы созвонились, через какое-то время, когда она приехала в Петербург в архивы, встретились, и как-то сразу стало понятно, что жить нам дальше вместе до конца жизни. И та самая книжка стала нашей далеко не самой важной и интересной заботой. Но статью мы про нее написали. На нее с тех пор никто не сослался, правда, но нам пофиг, несемся вперед, только вместе. (Andrey Kostin)
В 16 лет у меня был мальчик, и все было так романтично и прекрасно, что я решила подарить ему мою любимую на тот момент книгу. Стоила она немало, пришлось копить. И вот на 23 февраля он открывает подарок, а там Ричард Бах «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Я была горда собой до безобразия. Через неделю он вернул мне книгу со словами — я ж все равно читать ее не буду, чего ей дома валяться. Книгу я забрала, и даже еще некоторое время мы повстречались. А недавно свиделись, и он мне рассказывает, что по работе очень много летает. Я ему: «Наверное, в пути много читаешь». А он с удивлением: «Знаешь, за пять лет такого режима мне идея почитать даже в голову не приходила». И я сразу все вспомнила. (Екатерина Невелева)
В 16 лет прочитал «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» перед свиданием с девушкой, в которую был без памяти влюблен и которая якобы фанатела от Ричарда Баха. Думал, пригодится. Не пригодилось. (Артем Андреев)
Мы познакомились с женой благодаря Николаю Эрдману. В комментариях к одному из постов в ЖЖ была неаккуратно процитирована шутка из КВН — Эрдман был назван Георгием. Сначала пришла моя будущая жена и написала, что она знает драматурга Николая Эрдмана, а Георгия не знает, хотя, возможно, это специфическая черта всех Эрдманов — писать пьесы о самоубийстве. Потом пришел я и написал, что, между прочим, знаю поэта-имажиниста Николая Эрдмана, который, да, был еще и драматургом. Эти выебоны были взаимно оценены по достоинству и вскоре мы поняли, что жить друг без друга не можем. (Илья Симановский)
У одного человека в детстве был любимый писатель, американский. Человек очень любил книгу этого писателя, прямо как Библия была на тот момент. Даже портрет писателя нашел в тогдашнем скудном интернете и распечатал. А потом много лет спустя этого писателя нашел в фейсбуке, пообщался и даже получил от него любимую книгу с автографом по почте в подарок. И как бы круто неимоверно, но вот жалко конечно, что себе из этого в то детство не передать. Тогда было бы сильно актуальнее. (Katya Florenskaya)
У меня были замечательные, добрые, близкие отношения с моим начальником. Он часто давал мне почитать книги, у него была большая библиотека. Потом мы, бывало, обсуждали эти книги. А спустя три года он поступил очень некрасиво. Настало время увольняться. Я тяжело это переживала, я любила работу, коллег и его самого. Сначала я доделала все дела. Потом отдала ему ключи от офиса, а он, чтобы избежать прощания, убежал из офиса. На следующий день я собрала огромный пакет книг, которые брала у него, и выслала их почтой. Все, кроме одной. Книгу «Валерий» я оставила себе, без спроса. Потому что это была единственная книга из всех, что мы обсудили за три с половиной года, о которой он отзывался с нежностью в голосе. Не хочу это забывать. Поэтому книга со мной. (Саша Китаева)
Я искал всюду книгу Томаса Мэлори «Смерть Артура». То есть реально всюду, заходил во все книжные магазины, спрашивал чуть ли не в ларьках Роспечати. Купить ее в интернете мне почему-то не приходило в голову. А потом я познакомился с Олей и тут же ей сообщил, что мне страсть как нужна такая книга. И даже написал ей расписку, что если она мне добудет «Смерть Артура», я стану ей другом на всю жизнь. Несмотря на такую очевидную странность, я Оле понравился — и довольно скоро книга оказалась у меня в руках. Оля при этом наплела историю о том, как она гуляла с собакой, разговорилась с соседом и совершенно случайно у него оказалась эта книжка… о том, что она в тот же день зашла на Алиб или какой-то сайт в этом роде и ее заказала, я узнал только через несколько месяцев. В этом году будет 15 лет, как мы вместе! (Лев Оборин)
Я познакомилась со своим будущим мужем на вечере в университете. Я училась на втором курсе, он на третьем. Филологи. Он пошел меня провожать и всю дорогу рассказывал о писателе Бабеле, о котором я знала только, что написал «Конармию». Про это я узнала из повести Бориса Балтера «До свидания, мальчики!». Там герой повести Володя играл на пляже в шахматы на деньги, чтобы сводить свою девушку Инну на концерт. Он выиграл у одного учителя, который подарил ему книжку Бабеля «Конармия» с надписью: «Никогда на играй в шахматы на деньги!» Потом я была приглашена в гости: при свете маленькой лампочки, в полутьме мне были прочитаны несколько рассказов Бабеля. Потом мой кавалер дал почитать книжку моей старенькой еврейской бабушке — она была книгочейка, и она мне сказала: «Вот за него ты можешь выйти замуж!» Раньше она говорила, что я должна выйти замуж только за еврея («Потому что русский может тебя упрекнуть») — моя мама была русская. Мы поженились через год. Муж защитил диплом по Бабелю и поступал в аспирантуру ИМЛИ, где ему сказали: «Что же вы, русский человек, занимаетесь Бабелем? Есть же магистральные русские писатели». И в аспирантуру не приняли. Шел 1969 год. (Инна Харитонова)
На развиртуализации с будущим мужем мы обсуждали писателей, книги которых не похожи друг на друга, и писателей с сильно повторяющимся «стилем». На этом этапе мы внезапно хором сказали: «А еще есть Кундера!» (Svetlana Vainbrand)
Первый мой парень украл для меня томик Лорки из школьной библиотеки. Я была очень, очень правильная девочка, но вернуть книжку обратно в библиотеку так и не смогла. Двадцать пять лет с тех пор прошло, нам за сорок, у каждого своя жизнь, дети, все такое, но Лорку люблю до сих пор. Книжка так и стоит в шкафу на нижней полке — там то, за чем рука часто тянется полистать. (Дана Яковенко)
Кто-то очаровывал «Театром» Моэма, кто-то — «Фрайди» Хайнлайна, кто-то «Вином из одуванчиков»… Но увы, противоположности притягиваются, очаровал меня однажды человек, прочитавший до конца лишь одну книгу — «Маугли» и (уже много позже) мануал по Юниграфиксу, программы для 3D проектирования. «Жили долго и счастливо» не сложилось, зато ребенок получился на удивление: красивый в папу, умный в маму, все по законам генетики. А я какое-то время проектировала в 3D, недолго. (Елена Бачкала)
Я была на тусовке у друзей и встретила там мальчика, с которым у нас резко возникла взаимная симпатия. На полке стоял «Голем» Майринка, которого я на тот момент не читала (но хотела). Мальчик «Голема» любил и убеждал меня поехать в Прагу (где я не была). Я взяла книгу у хозяев — почитать. Пока читала, со мной происходили всякие мистические вещи, близкие к тексту. К концу книги я уже не могла в Прагу не поехать. Ну и поехали мы туда с мальчиком. Там у нас и случился краткий, но вполне романтически-бурный роман, быстро сошедший на нет по возвращению в Москву. Расстались мы друзьями — и до сих пор «Голем» у меня с ним ассоциируется. (Вика Рябова)
В 17 лет за мной ухаживал молодой человек, приехавший из провинции покорять Москву несколько лет назад и обнаруживший свое страшное (по его словам) невежество. Все свободное от учебы время он проводил в библиотеках и наверстал упущенное. Сразу же после предложения руки и сердца он составил мне список литературы, которую обязан прочитать каждый образованный человек. Из всего списка запомнила только Чингиза Айтматова и Анатоля Франса. (Ирина Лащивер)
У нас в одной компании есть эвфемизм для «пожениться» — «объединить библиотеки». Регулярно кто-нибудь кого-нибудь спрашивает, не хочет ли он (она) объединить библиотеки, в ответ неизменно отвечают, что это слишком серьезный шаг, и надо крепко об этом подумать. Когда рассказал об этом подруге, та ужаснулась и сказала, что, мол, только под опись! Помолчав, добавила: «Обновляющуюся!» (Александр Соловьев)
Я был по уши влюблен в девушку из другого города. Ничего не случилось, но зато у нас был чисто эпистолярный роман — нежная смешная переписка, очень литературоцентричная (она показывала мне свои любимые переводы Неруды и открыла для меня Бориса Виана, я отвечал Фоером и стихами Линор (пользуясь случаем: дорогая Линор, по-прежнему немного есть текстов, которые меня как ключиком раскрывают подобно «Как в норе лежали они с волчком»). Но эта история — про Лену Элтанг и Жоржи Амаду. Я тогда открыл для себя «Каменные клены», прочитал треть, и как-то так впечатлился, что отвез ее (еще треть прочитал по дороге) и вручил Д. Через некоторое время книга вернулась ко мне с пакетом пуэра, шоколадкой и ответным томом «Габриэлы, корицы и гвоздики», который я, разумеется, тоже полюбил. Амаду я долго носил с собой всюду, в какой-то момент залив его тем самым пуэром — получился хороший повод не возвращать книгу (то есть я вернул, конечно, но другой экземпляр, точно такой же, но без подписи). Кстати, с того времени я больше не читал у Элтанг ничего, кроме стихов, а у Амаду — кроме одной маленькой сказки. Хотя на крыльях чувств купил в букинисте двухтомник последнего — он так и стоит много лет нераскрытый на полке рядом с «Габриэлой», как памятник нежной юности, когда не было радости больше, чем читать книгу, которую любит тот, кого любишь ты. (Егор Михайлов)
Характерно, что во многих историях книги заставляют героя поумнеть, но не в результате использования по назначению. Так и у меня. Первый мой роман закончился, когда обиженный моим поздним возвращением домой юноша изорвал в клочья мою «Белую гвардию». Как отрубило. (Liza Miller)
Я из-за книг долгое время тянула с разводом, потому что муж тоже любил концептуалистов, а это в наше время нечасто! (Анастасия Воскресенская)
Еду я как-то на свою Затулинку с ребенком на коленях в битком набитом пазике. Надо мной стоит огромный мужик и держит вверх ногами, с заложенным посередине пальцем (читал, видимо, пока не набилось, как селедки) книжку с чем-то таким — кажется, с розовыми единорогами на обложке. Я начинаю щуриться, пытаясь вверх ногами прочесть, что там написано. Мужик замечает и вежливо поворачивает книжку так, чтобы я могла нормально прочесть. Оказалась, не то Ле Гуин, не то Андре Нортон.
Смотрю я на дядьку, а я же его, оказывается, знаю! Шапочно, но знаю. Он, хотя и не сразу, тоже меня вспоминает. Оказалось, переехал в наш район. Стали дружить семьями. Потом поразъехались, но контактировать продолжали. Потом поразводились. Потом обнаружили, что оба и давно живем в Москве. Вот скоро два года как поженились. (Ася Михеева)
Я познакомилась с мужем, потому что в студенческой аське у обоих были ники из Желязновских «Хроник Амбера». Потом оба синхронно запали на Гибсона, Геймана и Стивенсона. 17 лет, полет нормальный. (Irina Nikiforova)
Одна девица была уверена, что из меня выйдет писатель, и оттого вышла за меня замуж. Десять лет спустя стало ясно, что никаким писателем я не становлюсь. Тогда она стала писать сама и теперь активно печатается. То есть идея брака, где есть по крайней мере один писатель, восторжествовала. Понятно, что все эти иллюзии возникли из козыряния книжками. Убей не помню какими. Припоминаю только, что обильное чтение наизусть Цветаевой и Мандельштама испугало, оттолкнуло и чуть не утопило все предприятие. (Pavel Gitin)
Меня покорила история мужа о том, что он в своей жизни не прочел ни одной книги, но однажды у него появилось такое желание в армии. Только начал читать, а тут дембель. Я подумала — боже, наконец-то в моей жизни появился обычный человек, не из космоса. Хотя, оказалось, что он почему-то и без книг знает больше, чем я. А у меня большая библиотека, из которой я не вынесла никаких мудростей, кроме склонности все драматизировать. (Наталья Плужник)
1987 год, проливной дождь, мы одни в последнем трамвае на Пролетарской. Мне 18, он — музыкант, намного старше. Смотрю на наше отражение в мокрых стеклах трамвая и понимаю, что мы никогда не будем вместе. Он, почувствовав мое настроение, улыбается и говорит: «Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд…» Я тоже улыбаюсь и остаток стихотворения мы декламируем по очереди. Мне 50, в этом году отметила тридцатую годовщину свадьбы. Муж, к моему ужасу, научил детей петь: «Ярославские ребята захотели молока…» (Катя Слу)
Лет в двадцать с небольшим, от большой любви и еще большей глупости, я написал акротелестих — то есть стишок, в котором начальные и конечные буквы строк образовывали имя и фамилию адресата. Но чуждая филологии красавица не оценила мой версификационный подвиг в ее славу. (Михаил Визель)
Однажды мой виртуальный, ни разу вживую не виданный питерский возлюбленный заказал для меня в подарок собрание сочинений Седаковой в киевском нишевом книжном. Знала ли я, что через три года буду встречаться с его владельцем, а питерского возлюбленного вскоре забаню за несмешные шутки про Украину? Не знала, а вот оно все как. (Hannah Horetska)
После бурного и мерзкого расставания с бойфрендом я вдруг вспомнила, что он так и не отдал мне две книги, которые брал почитать. Одна из них была Допплер Эрланда Лу. Просто пойти и купить новую я не могла, потому что жила далеко от России. Тогда я написала пространный пост в соцсетях о феномене пропажи книг… Через неделю обе книги пришли ко мне по почте. (Irina Terry)
Мальчик, которого я любила, дал мне почитать «Имя розы», изданное в серии (почему-то) Детектив-2. Красная книжка в серой суперобложке. Я пропала мгновенно, особенно от «Заметок на полях», которые шли после текста — «по выражению Лиала», «удильщик со скверным характером и двумя судимостями», «можно ли начать роман словами «было ясное утро конца ноября» и не превратиться в Снупи?» и прочее. Читала, перечитывала, выучила почти наизусть, понесла возвращать, как кусок себя вырвала. Мальчик взял книжку, посмотрел на нее и протянул обратно: «Пусть у тебя будет». У нас с мальчиком ничего не вышло, его уже много лет нет на свете, а книга стоит у меня на полке. (Екатерина Ракитина)
Мой будущий муж на первом свидании подарил мне «Баудолино» Умберто Эко. Раньше мужики мне книг никогда не дарили, так что это уже был плюс в копилочку. Я немедленно прочитала, прониклась и спустя небольшое время переехала к нему, конечно, вместе с томиком. Так они и стояли на полке рядышком — мой экземпляр и его. Потом куда-то разошлись оба, но это не страшно: общая электронная библиотека занимает гораздо меньше места. (Маша Рявина)
Когда я совершенно случайно познакомилась со своим будущим мужем в интернете, как-то довольно быстро мы заговорили про книги. Оказалось, что вот прямо сейчас возле каждого из нас одна и та же книга Хармса. В итоге мы пару ночей обменивались номером страницы/строки и вели такой вот веселый диалог Хармса с Хармсом. (Katya Kapleva)
Однажды лет пятнадцать назад я была страшно влюблена, а моему объекту нравился Том Стоппард, и я решила купить всего имеющегося ТС ему на день рождения. Выяснилось, что из напечатанного есть одна книжка, а остальное то ли распродано, то ли не издано. Ну, в общем, я взяла и сделала, поглядев пару роликов про diy, огромную книжку — полное собрание сочинений Стоппарда на русском. Сверстала, обложку наколлажила, сшила потетрадно, корешочки там, блабла, все по правилам. Эффектный был подарок. Самое в этом было поразительное (и мне стыдно до сих пор) — я выклянчила по имейлу текст только готовящейся к изданию пьесы у переводчика (нашла как-то по комментариям в жж) и не написала ему потом, как все прошло, и чуть ли даже спасибо не написала, так была увлечена производством. (Natacha Landes)
Это, наверное, не совсем про то, но однажды я была влюблена, мы обсуждали книги, и выяснилось, что автор Фрай, которого люблю я, и автор Фрай, которого любит он, — это разные писатели. Первую половину «Гиппопотама» читала через силу, через боль, на одном уважении к вкусу небезразличного мне человека, а потом всё поняла и теперь люблю двух писателей Фраев (до того Стивена знала только как комика). Прочитал ли тот парень что-нибудь Макса Фрая — без понятия. (Софья Печальнова)
Мне было 18, и я впервые влюбилась в очень харизматичного молодого человека. Он любил Doors, мнил себя Джимом, а меня называл Пэм. Он был очень особенный и хотел, чтобы рядом с ним была особенная девушка. Поэтому он притащил мне восьмитомник Карлоса Кастанеды и книгу Тайши Абеляр. От великой любви я довольно быстро все прочитала, естественно, уверовала (к счастью, без пейота и прочих подобных веществ). Романтично было то, что время от времени мы ночью отправлялись в ближайший лес и искали там Дух Ящерицы. То, что дело происходило в Алтайском крае, нас нимало не смущало. Путь Воина можно пройти где угодно. Тот же молодой человек позднее пытался принести мне «Практическую магию» Папюса. Именно что пытался: каждый раз, когда он заносил книгу в дом, ему приходилось сорваться и бежать по самым разным поводам (забыл выключить утюг, забыл, что брат придет из школы без ключа и т.д.). А книга странным образом «уносилась» с ним. Конечно, мы расстались. Через четыре года после расставания он вступил в коммунистическую партию (это в 2000-то году!), связался с депутатами, заседал в Государственной Думе. Видела его лет пять назад. Говорил, что в юности во многом заблуждался, что для наших отношений было бы более здорово читать исконно русское. Изборник повестей Древней Руси, например. Но в этом уже никакой романтики нет. (Ольга Грудцына)
В начале отношений с одним человеком говорили о книгах и о том, что мы оба не любим электронные книги. Он обмолвился, что есть книга, которая ему страшно нравится, но ее нигде нет в бумажном варианте. Пришла домой, погуглила. И правда, ни в одном книжном магазине ни в одной из стран СНГ. В итоге я нашла ее в Беларуси в закромах у какого-то мужчины на сайте типа olx, между объявлениями о продаже детских колясок и банок для закруток, и настаивала на том, чтобы книга летела самолетом, чтобы успеть к 14 февраля. (Aleksandra Mashianova)
Один мой молодой человек признался, что за то время, когда мы встречались, он прочитал больше книг, чем за всю жизнь до этого. (Julia Chernycheva)
Я очень не любила уроки литературы в школе, пока нам на лето не задали читать «Петра I» Алексея Толстого — Петр I из книги был моей второй серьезной влюбленностью (после обычного мальчика, который был первая любовь в четвертом классе). Потом я влюбилась в Раскольникова из «Преступления и наказания», а потом в Генриха IV из романов Генриха Манна. Когда я немного подросла и в очередной раз влюбилась в обычного не-книжного персонажа, он меня первым делом отчитал за то, что я никого не знаю из современных писателей. И я побежала сразу читать Кортасара, Кундеру, Пелевина и Сорокина. (Larissa Belkovskaya)
Любимый не понимал моих стихов (может, плохих или бурно-откровенных, не приличествующих, по его мнению, девушке). (Ольга Гниленко)
Когда-то я была влюблена в высокодуховного, тонкого парня. Он был умный, много размышлял, и с ним было интересно говорить. Его моральные ценности были запредельно высоки. Для меня (юной) это был просто светящийся ангел, чистый и безупречный. Однажды в разговоре я процитировала что-то из Чеширского Кота, и тут выяснилось, что он не знает, кто это, и что он Алису — не читал. В этот момент у меня был сильнейший культурный шок, и еще мои знания о мире и о людях в мире значительно расширились. То есть можно быть умным светлым ангелом, не читавшим Кэрролла! Это была потрясающая возможность снизить накал требовательности к людям и опыт принятия. Любила его потом еще долго. (Юлия Вревская)
Тяжело болела, в больнице на практике были студенты, с некоторыми мы подружились. С одним из них мы потом дружили долго, и однажды он мне подарил первое русское издание К.С.Льюиса, «Лев, колдунья и платяной шкаф» в переводе Островской, с чудесными иллюстрациями братьев Трауготов. Я совершенно не догадывалась о его чувствах, а когда пришлось выслушать, бестактно сказала, что это невозможно и ему даже думать в эту сторону не стоит. Через некоторое время он трагически погиб. Книга пропала, но потом друзья для меня нашли новую и подарили. Очень ее люблю и всегда его вспоминаю, когда взгляд на нее падает на полке. (Tiina Orasmae)
Лет десять назад я увлекалась циклом «Автостопом по Галактике» Д.Адамса. В продаже этих книг то ли не было, то ли были не все книги цикла. Словом, мой парень распечатывал мне книги на листах А4 на работе и приносил, пока я их всех не прочла. А потом был мой день рождения, и мы поехали в другой город праздновать. Там он достает из рюкзака толстенную книгу и говорит: «Это тебе». Это были все книги цикла, распечатанные, сшитые в одну книгу в твердом переплете и с суперобложкой. Он даже придумал название для своего «издательства» и логотип, они были напечатаны на первой странице. Это издание всего «Автостопом по Галактике» существует в единственном экземпляре и только у меня. Дружим до сих пор, книгу вожу за собой по сей день по всем съемным квартирам. (Anastasiia Stetsenko)
Была у меня любимой какое-то время совершенно сбившая меня с ног книга «Факультет патологии» Александра Минчина. Перечитывала несколько раз. И мне было прямо необходимо всучивать ее читать всем значимым для меня людям. Книгу читали, возвращали обратно, с разными совершенно эмоциями. А потом я вдруг очень платонически влюбилась, ну и само собой, книгу товарищу привезла. Товарищ книгу прочел, впечатлился, якобы дал почитать сестре, и та ее потеряла в метро. Он нашел мне по магазинам эту книгу и вернул, но в другом издании, и это было уже не то. Я ее совершенно разлюбила. А потом и товарища. (Oksana Barsukova)
В 16 лет, поступив в университет, я поехала на месяц в Израиль, одна, как большая (ну почти — жила у тети). Там у меня случился бурный непродолжительный роман с офицером соответствующей армии. Он был интеллигентен и воспитан, чем меня и купил с потрохами. Однажды ночью мы сбежали, он отвез меня в Геенну Огненную (буквально), где я лежала, платонически положив голову ему на колени, а он наизусть читал мне Бродского. Когда я вернулась под утро в колючках и репейниках, совершенно счастливая, выяснилось, что меня уже половина Иерусалима ищет едва ли не с собаками. (Мур Соболева)
50 лет назад познакомилась с будущим мужем в очереди за книгами. (Lidia Gorelik)
У меня как-то самый поехавший роман начался с просьбы одолжить почитать книжку. Этот парень принес книгу завернутой в газетку, что уже насторожило моих знакомых и родителей, но не меня. Потом начались отношения, в которых были еженедельные кидания меня в ЧС, обвинения меня же в тупости, фразы типа «прости, но я тебя не люблю», попытки диктовать, с кем мне общаться. Всё это можно было бы назвать абьюзом и токсичными отношениями, но выяснилось, что у этого человека тяжелая психическая болезнь. А книга хорошая была, да. (Марина Кирюнина)
Я в юности по неопытности пытался найти с девушками точки сближения через прочитанное, и часто на первых свиданиях упоминал любимые книги. Девушки кивали и храбро поддерживали разговор. Потом одна из них через много лет рассказала мне, какой это был для нее ужас — мчаться потом к начитанной подруге и проходить инструктаж по Гессе или Кортасару, чтобы на следующем свидании соответствовать. (Александр Алабин)
Обожал читать в детстве и юношестве, и наверное, был немного снобом. Однажды, познакомившись с милой девушкой, пригласил ее в кафе и за чашкой кофе весело и непринужденно пытался ее очаровать. Кажется, получалось — дева сверкала глазами и начинала томно дышать. Из моего рюкзака выглядывал корешок книги. Юное существо поинтересовалось, что я читаю. Мой ответ был — новеллы Мопассана. Девушка, не будь дурой, тут же сказала, что она тоже недавно смотрела «Мон Парсан», это кино ей понравилось. Мне удалось мужественно продержатся еще несколько минут, после чего я вспомнил о неотложных делах и распрощался. Даже подростковое либидо было не в состоянии поддержать мой интерес. Больше ее не встречал. (Boris Zhitomirsky)
Сейчас мужчины совершенно неинтересно ухаживают за женщинами! Ну что это: ключи от машины в бокале Crystal или бриллиант в рулоне туалетной бумаги? Все эти арендованные для двоих рестораны, уикенды на берегу моря и вот это вот всё — «я накуплю тебе подарков и, конечно, цветы». Когда мама и папа начали встречаться, то рассматривали вместе Зоологическую энциклопедию. Вот это таинство! Вот это близость! Сидеть рядышком, держа на четырех коленях одну книгу! А книга тяжелая, и под ее тяжестью коленки сближаются, и головы склоняются над страницами с цветными вкладками, и волосы щекотят щеку, и ухо, и немножко нос… А на картинках всякие яки, звери-ехидны… «Ой! Тушканчик!» — вскрикивает моя будущая мама, перелистнув очередную страницу и наконец увидев зверя с большими ушами и «кисточкой хвост». Мой будущий отец хохочет, ну потому что какая смешная эта девчонка, тушканчиков не видела никогда, что ли? И от этого хорошо как-то становится, как будто ты вдруг открыл для кого-то целый мир. И уже потом это вот «ой, тушканчик!» навсегда останется в нашей семье выражением высшей степени удивления и восхищения. (Марина Маленко)
Один молодой человек расстался со мной из-за недостаточно глубокого, по его мнению, понимания мною книг Карлоса Кастанеды. (Даме было 14, кавалеру — 17.) (Дарья Богданова)
В четырнадцать, в восьмом классе, то есть почти пятьдесят лет назад, я кричала, настаивая на уроке, что Печорин Веру не любил, потому что он то одно, то другое, а как увидел, так сразу и вспомнил, а до того вообще ни разу, а Мишка, в которого я была влюблена, говорил, что как раз любил, и всячески аргументировал, только я была возмущена, потому что если это любовь, то как же он до того и после того, прямо по книжке если пройтись, а Мишка сказал, что вот и такая бывает любовь, и дал мне почитать «Дочь Монтесумы» Хаггарда, и я читала всю ночь, и плакала, и не знала, с кем себя идентифицировать, то ли с первой возлюбленной героя, то ли со второй: одна умерла за него, несмотря ни на что, вторая ждала, вопреки всему… С тех пор куда бы ни переезжала, меняя города и страны, эти две книжки упаковываю бережно. В общем, так и не разобралась, кто там любил вот так, чтобы по-настоящему, совершенно и абсолютно, чтобы вот именно так хотелось прожить или умереть. А Мишка уехал давным-давно в другую страну, говорит, что по-русски читать вообще перестал. И чего я таскаю эти две книжки за собой всю свою жизнь? (Юдит Аграчева)
Я с юности — толкинистка, очень любила все, что связано с Толкином, а муж мой Толкина даже не читал. Но он умудряется на каждый мой день рождения находить редкие толкинистические книги. Вершиной его супружеской заботы стало издание «Хоббита» на латыни. (Дарья Богданова)
Это было в 70-х годах.За мной ухаживал молодой человек, один из многих. Однажды он под большим секретом дал мне прочитать несколько страниц книги, которую до этого я не читала (а я уже в то время была знатным книгочеем). Это была сцена в цирке из «Мастера и Маргариты». Книгу он почитать мне не дал, так как ее запрещено было выносить из дома. Пришлось выйти за него замуж, чтобы эту книгу прочитать. (Наталия Казакевич)
Классика жанра: муж — программист, я — гуманитарий. Но! С описанием батареи Тушина и прочими сражениями он меня легко сделал в каком-то споре, даже в книжку залезли, чтобы проверить, — так мы и поделили на двоих «Войну и мир». (Екатерина Морванюк)
Я познакомилась со своим будущим мужем в клубе любителей фантастики. А несколькими годами раньше журнал «Знание — сила» публиковал новый роман Стругацких «Жук в муравейнике», причем, чтобы не терять подписчиков, они делали так: половина романа печаталась в конце года, а половина — в начале следующего. И вышло так, что у меня была только первая половина романа, вырезанная из журналов, потому что не было денег на подписку на следующий год (и кстати, это были времена сурового книжного дефицита). И вот, когда мы познакомились с этим молодым человеком, оказалось, что тоже по каким-то домашним обстоятельствам у него есть только вторая половина «Жука»! Понятно было, что это ЗНАК! (Елена Зеличёнок)
Пришла я однажды навестить свою подружку, оказавшуюся временно проживающей в комнате своего приятеля, доктора. Вошла и… Всё! Потому что там вдоль стен стеллажи с книжками, и поперек этих стеллажей снова стеллажи, а поперек тех еще… И там такооое прекрасное, что нигде не найдешь. Руки задрожали, голова закружилась, глаза заболели от такого изобилия. Говорю подружке: «А этот твой доктор читать на вынос дает?» А она говорит: «Нет». И вот я включила всю харизму, удвоила, утроила, и тут он такой пришел, хозяин дома, после суток или двух дежурства в больнице. Ему моя харизма… как в том анекдоте. Однако я и этак, и так. А он — нет и всё… В смысле мы, когда уже с ним поженились, оба точно помнили это веское «нет». Не помнили только, как так получилось, что мой бывший этому нынешнему, когда мы поженились уже, привез, ну то есть вернул, книжку, которую я тогда взяла с согласия хозяина, разумеется. Все-таки выклянчила. Ну или все-таки харизма. Редчайшая была книжка. Оба помним, что ценная очень-преочень. Но вообще никто из нас не помнит какая! Тридцать с лишним лет вспоминаем. Глухо. (Юдит Аграчева)
У меня это был ауторомантизм, книги для меня — очень личное, неделимое с другими людьми. Где-то к 1990 году был прочитан весь стандартный книжный набор, который в каждом доме, пожалуй, был. Другие берега, другие страны. А потом открылись границы, я вырос и стал кочевать, и всякая колониальная литература стала сбываться, как сбываются сны. Виски «Меконг» на берегу Меконга; старый отель во Вьентьяне; идеальное место для ухода в себя, теперь я точно знаю, где оно находится. Старый поезд, несущийся через сиамскую ночь, «Еще одну реку, еще одну реку осталось теперь переплыть». Невозможно ни с кем делиться чувством узнавания того, о чем когда-то читал. (Алмат Малатов)
Затащила своего школьного Ромео в букинистический, повздыхала над Ахматовой 1921 года издания, ушла, не решившись (ползарплаты средней, мы абитуриенты). На следующий день, поняв, что жизни без нее не будет, вернулась, а нету! Через месяц получила от него в подарок на поступление. Наверное, самый романтичный поступок в его жизни. (светлана атлас)
Отец (тогда еще не отец) случайно прочел книгу, прочтение которой моя мама (тогда еще не мама) считала чем-то очень высокоинтеллектуальным и заслуживающим беспредельного уважения. Как потом показала практика, это была чуть ли не единственная прочитанная им книга, но мне появиться на свет это не помешало. (Ирина Елисеева)
Моя история антиромантическая. Мы еще жили с первым мужем, но я хорошо помню, как я смотрела на книжную полку и думала: хорошо, что эта книжка в двух экземплярах, когда будем разводиться, одна останется мне. Книжка была про костюмы героев в романе «Сон в красном тереме». (Ирина Солодухина)
Однажды, еще в институте, собрал по книжке всего М. Пруста и читал его в дороге. Страшно удивился, когда от этого обрадовалась и отчаянно пыталась завести знакомство девушка — не потому, что это был самый толстый том (да к тому же «Содом и Гоморра»), а потому, что она была переводчицей текстов большого французского затворника на японский. Я как сидел, так и ссыпался в тапочки от уважения. (Ярослав Соколов)
У мамы были горы журнала «Юность», я их прочитывала в детстве, и меня очень зацепило «Помутнение» Ф. К. Дика. Но этот роман растянули на три номера, и журнал с окончанием у нас затерялся. Через десять лет будущий муж выслушал эту историю и спустя пару дней презентовал мне заветный номер 6 за 1984, кажется, год. Дочитала, ожидание того стоило — финал меня не разочаровал. (Unikate Uni)
В университете давал читать свои книги (в том числе довольно редкое издание «Шампанского брызги на белых штанах» Белоброва и Попова) девушке, которая мне нравилась. Та, в свою очередь, давала их читать парню, который ей нравился. А парень хвастался начитанностью и модными фразами своей девушке. С этой последней девушкой мы в конце концов через много лет встретились (при том, что учились в одной группе, просто разные годы поступления). Теперь моя жена иногда вспоминает: «Так вот откуда А. брал все эти книги!» — и пеняет мне за разбрасывание хорошим книгами, в то время как надо было активнее смотреть по сторонам и находить ее. (Олег Краюшкин)
Я лет до двадцати была довольно ветреная дама, даже при наличии постоянного бойфренда. И вот как-то собираюсь я на летнюю практику с детской спортивной секцией (а это прямо путешествие — в Крым, через Карелию, на полтора месяца), и нам говорят, что пересадка в Петербурге и будет почти восемь часов, чтобы погулять. Я аж заскулила — книжные магазины! Преподавательница кафедры, где я специализацию проходила, такой список нам дала на лето, что боже ж мой! И ничегошеньки не найти — к нам такое если и привозили, то штучно, все моментально испарялось с прилавков. А тут — Петербург, Дом книги! Сижу, предвкушаю, страдаю — потому что денег лишних совсем нет. И вот бойфренд, послушав мои стенания, уже перед отъездом выдал мне конверт и сказал: «На, книг себе купишь». И вот тут-то я посмотрела на него несколько иначе. Денег мне хватило на «Историю безумия» Фуко, сборник работ Бахтина и роскошное издание «Лекций о русской культуре» Лотмана. Мне все ужасно завидовали в группе. На пятом курсе мы поженились, и вот уже 20 лет он меня костерит на чем свет стоит, когда при переезде упаковывает нашу библиотеку: «Два кубометра книг, Таня, когда это кончится! В следующий раз сама будешь все носить!» (Татьяна Бронникова)
Никогда не думала, что лучшего на свете человека я найду с помощью книги «Загадочное ночное убийство собаки». Пять лет назад я жила в Сибири и вместе с друзьями ходила в книжный клуб при местном независимом книжном. Каждую неделю состав участников был почти одинаковым, но под конец 2014 года все изменилось. На обсуждение романа Марка Хэддона пришел он. Говорил много всего интересного, приводил в пример данные из научных исследований по аутизму. Я сразу поняла: второй раз такого симпатичного умника мне уже не встретить. Он, кажется, даже имени тогда своего не сказал, но когда есть цель — я обычно иду к ней, не замечая препятствий. Нашла его через пару месяцев в соцсетях, написала и с тех пор люблю книжки (и его тоже) всерьез и надолго. (Мария Бурова)
В 19 лет встречалась с чудесным мальчиком, который попросил у меня почитать «Незнайку на луне» Носова. (Странный выбор, да, но как-то прошло мимо него и хотел восполнить пробел). Через несколько дней я пришла к мальчику в гости и обнаружила своего Незнайку у него в туалете. Меня это ужасно потрясло. То есть я знала, что люди читают в туалете, но мысль о том, что он читает таким образом МОЮ книгу, была мне невыносима. Ничего ему не сказала, но чувства как-то сразу угасли. (Yulia Katsovich Minin)
Почти сразу после того, как я 12 лет назад начала встречаться с мужем, он мне буквально всучил книгу «Хроники Амбера». Кажется, там были собраны все романы цикла. Книга была толщиной сантиметров десять и весила, по моим ощущениям килограмма три. С меня взяла обязательство, что я ее прочитаю. Я страдала, потому что читать дома у меня не получалось, а возить ее с собой было физически трудно. Молодой человек же пытал меня периодически, читаю ли я. Я врала, всячески заставляла себя читать хоть понемногу — для отчета. В итоге он махнул на меня рукой, книга была погребена в шкаф. Пару лет назад при переезде мы ее нашли. Я как раз сидела в декрете, у меня было время читать дома. Через пару месяцев я ему вовсю отчитывалась о том, что меня в книге заставляет задуматься, а что раздражает и так далее. А он сказал: «Да я уж и не помню, что в ней! Я-то ее десять лет назад читал!» Но я искренне считаю «Хроники Амбера» одной из основных скреп нашего союза с мужем. (Мария Раевская)
Я в 16 лет положила глаз на парня, в чьей компании было принято цитировать книгу «Москва-Петушки». Для этого надо было ее где-то взять, а ее нигде не было. Я записалась в читальный зал и взяла ее почитать. Книга была с комментариями, и больше всего там было ссылок на статью в журнале «Театр». Оказалось, что и подшивку журналов можно было выписать в каталоге и читать в читальном зале.
Через неделю я была уже звездой компании, потому что так глубоко никто из них не копнул. Я встречалась с тем парнем несколько лет, а все остальные ребята в компании были в меня немного влюблены и ему завидовали. Я до сих пор с одним из них крепко дружу, 22 года уже. И эта цифра будит в нас — как бы это назвать? — «негу», что ли? (Neanna Neruss)
Во втором классе была влюблена в соседа по парте Рому. Рома меня тогда еле замечал, но однажды почему-то именно меня отозвал в угол класса, достал из ранца книгу и таинственным голосом сказал: «Вот она! Лучшая книга на свете!» И разрешил пару минут подержать. На обложке был нарисован мужчина в птичьей маске, а название манило и обещало тайну: «Волшебник Земноморья». Вскоре нам с отцом попалась на глаза раскладка с книгами, прямо возле нашего универсама. И на столике я увидела ее! Отец любил поорать и подзатыльники раздавал куда чаще, чем объятия, поэтому при нем я обычно держалась ниже травы. Но не в этот раз! Я канючила, льстила, затем поняла, что это не сработает, и произнесла рассудительную, но пламенную речь о достоинствах книги. Полагаю, это все было настолько неожиданно от тишайшей восьмилетней меня, что отец офигел и книжку купил, пробурчав: «Сначала я прочитаю, а потом ты. Может быть». Читал он медленно, как будто нарочно издеваясь, а я изнывала и рисовала в голове картины, как мы с Ромой будем шептаться о ней на уроках, и он меня заметит и тоже полюбит. Книжку я у отца таки выпросила, и так погрузилась в нее, что про Рому и думать забыла. Что было очень кстати, так как он после того единственного откровения снова перестал меня замечать. С Ромой у нас потом, уже в седьмом классе, таки случился целый год не любви, но настоящей дружбы, с тем самым шептанием на уроках о влюбленностях, эрекциях, месячных и прочих интимных делах. В восьмом классе он этой дружбы застыдился и снова стал смотреть мимо. А потом однажды приперся в мой университет на пару. Мир тесен — оказалось, что он начал встречаться с девчонкой из моей группы. И снова зачем-то пришлось делать вид, что меня не знает, бедняжечка. Но за «Волшебника» я ему благодарна навсегда! Целый мир открыл. (Оля Ко)
В десятом классе была романтичной и до ужаса наивной девицей. Молодой человек, немного старше, уже студент, попросил конспект «Манифеста коммунистической партии». Я, добрая душа, с готовностью согласилась одолжить. Так начался роман, который длился несколько лет, потом перерос в довольно долгий и местами счастливый брак. Закончился, правда, разводом, но это другая история, не такая романтичная. Великой книге великих экономистов я, получается, обязана очень многим, прежде всего тем, что у меня есть любимый сын. (Юлия Раутборт)
В 20 лет накануне очередного переезда в съемное жилище раздавала свои книжки — сделала пост Вконтакте, моя подруга поделилась им с другом-книгочеем, а тот написал мне, попросил у меня «Школу для дураков» Соколова и, кажется, толстенный том Шопенгауэра. От последнего отказался через пару минут раздумий, а ради первого мы все-таки встретились через пару дней. Это были последние числа августа, мы сели за столик в Макдональдсе у вокзала, близко-близко. Обсуждали «Школу», другие книги, и которые он не выбрал тоже, вспоминали любимые места за городом, еще он травил армейские истории, потому что только вернулся оттуда. Читал мне на ухо кусочек из Генри Миллера, кажется, из «Тропика Рака». Небольшой такой кусочек, который он в армии наизусть повторял по время построений или бессмысленных маршей по плацу, чтобы с ума не сойти. Когда он закончил читать и посмотрел на меня с улыбкой, я поняла, что влюбилась. Расстались в тот вечер только через сутки, а расстались-расстались только спустя четыре года. Мои романтические имена, кстати, им придуманные, корнями держались именно за «Школу дураков», за Вету Аркадьевну.
Всё закрутилось очень быстро, и виделись мы где-то раз в неделю. Очень насыщенные, заполненные теплом встречи. Однажды прихватила с собой первый тогда свой том Дениса Осокина и читала ему первый текст в сборнике — про анемоны. Влюбилась в нас еще больше, пока читала, а Осокин был с нами до конца, мы дарили друг другу его книжки, перечитывали в настроении. Позже я познакомилась с Осокиным и не смогла не рассказать, как его тексты красной линией идут через сюжет нашей любви. А теперь осокинские тексты и особенно анемоны — про искрящуюся любовь к человеку, читаю их важным людям. И влюбляюсь в нас с ними еще больше. (Вера Трубникова)
У меня из-за книг произошли два замужества и один развод (все с разными людьми). (Ира Улякова)
У меня практически все романтические истории так или иначе были связаны с книгами. (Сергей Круглов)
Есть ли у меня романтическая история, не связанная с книгой? Хм. Что вообще бывает еще романтическое? (Екатерина Шульман)