«Заказные убийства», перепродажа шампуня, написание статей в журналы и «холодильник номер шесть»: истории о том, чем мы занимались в детстве, объединяет довольно четкое представление о справедливости; даже если наша работа оплачивалась не деньгами, мы отлично понимали, что такое «товар-деньги-товар». Огромное спасибо всем, кто делился с нами историями, — во многих из них мы узнали себя.
Свои первые деньги я заработала лет в десять заказными убийствами: ходила с мухобойкой и шлепала мух. С бабушкой у меня был уговор — за сорок мух она заплатит мне тыщу. Это два мороженых по четыреста и два раза покататься на карусели. (Екатерина Владимирова)
Когда мне было восемь лет, начались те самые ужасные девяностые, мы жили очень бедно. И я летом подрядилась чистить луговую землянику у всех родственников в деревне. Собирать её любили все, а чистить (отрывать зеленые чашелистики) — никто. Я заломила ценник по рублю за кружку, и все безропотно платили. Прошло уже почти 30 лет, но те ягоды я ненавижу до сих пор.(Екатерина Кондрашова)
Торговал «Беломором» в тринадцать лет, очень, кстати, нравилось, что можно сходить купить его по 50 и буквально через двести метров продать по 100. (Sorhed)
Лет в семь нашла у отца на рабочем столе лист с формулами (он тогда работал в Институте спектроскопии и рассчитывал там что-то для спектрографа), тщательно переписала все эти формулы, крючки и закорючки детским почерком, а сам оригинальный лист спрятала глубоко в игрушки. Вечером, когда отец пришел домой, я принесла ему свою копию его листа и торжественно заявила, что вот, сидела-рисовала, и тут мне в голову пришло вот это, и я это записала, «это ведь полезно для твоей работы?» Отец заулыбался и сказал: «Да, полезно». Тогда я сказала: «Ну вот видишь, я, получается, сделала за тебя твою работу, так что теперь мне полагается твоя зарплата!» Тут отец улыбаться перестал, но честно заплатил мне процент от своей ставки научного сотрудника в институте за 1 лист расчетов — не помню, кажется, несколько рублей. Думаю, в этот момент мой отец, стопроцентный ашкеназский еврей, окончательно понял, что я его дочь. (Arienril)
Резал и разделывал живых свиней в деревне. Сначала вдвоем с отцом, потом несколько раз сам. В 14-17 лет. (Corvalol)
Когда мне было лет 16, в дружественной фирме была какая-то большая налоговая проверка, для которой нужно было предоставить копии кучи документов, и меня наняли в бухгалтерию копировать все эти бумажки. Мне приносили папки с документами, каждый листочек нужно было вынуть из папки, отксерить, написать от руки «копия верна», дата, подпись, расшифровка, поставить печать и убрать обратно в папку. И так несколько десятков тысяч раз. (Iora)
Когда мне было лет 14, я несколько дней наклеивала этикетки на упаковки с яблочным соком (там почему-то поменялся штрих-код, и наклеить новый поверх было дешевле, чем перевыпускать пачки). Нам выдавали огромные рулоны этих этикеток со штрих-кодами и палеты сока (три слоя по десять коробок, в каждой 20 пачек), каждую пачку нужно было вынуть, наклеить этикетку, положить обратно, — и так весь день. У меня с собой был плеер и единственная кассета группы «Торба-на-круче» — с тех пор я все тексты оттуда помню наизусть. (Ejania)
После седьмого или восьмого класса учительница биологии отправила меня к метро продавать рассаду в рамках летней практики (перед этим мы практиковали сбор битого стекла без перчаток, так что продажа рассады показалась мне свежим, сравнительно безопасным занятием). Там были астры, петунии и бархатцы. Тетеньки, отправлявшиеся на дачу, покупали все это с умеренным энтузиазмом. Некоторые спрашивали, откуда взялась рассада («Вырастили в школе», говорила я; ответ всех устраивал). Почти всех интересовало, какие именно астры они покупают (по велению учительницы биологии я говорила: «Белые, красные и игольчатые»). Одна тетенька строго велела продать ей только игольчатых. Учительница потом отдала мне небольшой процент от выручки; я этого не ждала и купила на заработанное мороженое. (FigParrot)
Может, помните заставку перед мультиками на РВК, с танцующими лягушками и песней «Девчонки, мальчишки, бросайте дела, забудьте про книжки, спешите сюда»? Голос мой (лягушки тоже). Три года мне было; 20 рублей заплатили, я на них месяц покупал пепси-колу и «Докторскую». (Skmbshd)
В начале 90-х в Питере, лет в двенадцать, я купила несколько дешевых тоненьких детских книжек в мягкой обложке («Маугли», «Волшебник Изумрудного города», «Урфин Джюс», такое) в центре и продавала их подороже с парапета в Девяткино — это ж/д станция, с которой люди уезжают с детьми на дачу. Это длилось всего дня два, потом начали гонять милиционеры, но эти два дня я ужасно гордилась. (Rudenko)
В 15 лет мне как-то захотелось заработать на пару бутылок пива, поэтому я взяла штук тридцать бесплатных газет у раздатчиков бесплатных газет на Невском и потом у себя на Петроградской продала их все прохожим недорого. (Tarakanova)
До эры интернета на слух переписывала тексты английских песен для всяких подростков нашего двора. Денег мне за это давали редко (мы жили в деревне по сути), но давали немного всякого натурпродукта — молоко, яйца, мед, свежий хлеб, у кого что было. Это продолжалось примерно с 13 до 15 моих лет. (Symbolmonster)
В неполные шесть лет меня наняла бабушкина соседка пасти гусят. Гусят было примерно полтора десятка, и они все время норовили разбрестись в разные стороны, но я была ответственным пастухом. По утрам соседка в качестве зарплаты приносила мне буханку только что выпеченного черного хлеба, она работала на хлебозаводе в ночную смену. Это был нечеловечески вкусный хлеб! (Aivanova)
Мой папа давал мне всякие чудные возможности заработать, пока я был школьником. Например, однажды он где-то раздобыл двухсотлитровую бочку промышленного шампуня и выдал её мне. А я напечатал этикетки на принтере, разливал его в пластиковые бутылки, лепил этикетки и мы его продавали. (Pozorro)
Моя самая первая работа была работа Чебурашкой! Мне было 12 лет, и я работала Чебурашкой на елках, в зимние каникулы. (Egoshina)
В 14 лет мы с подружкой несколько раз мыли полы в ПТУ, где преподавала подружкина мама. Зарплаты хватило на кошмарную сосиску в тесте из бака возле метро Сенная площадь. Папа, когда узнал об этом (лет через двадцать), чуть не поседел. (Zavelsyalos)
В 16 лет я был заместителем директора индивидуального частного предприятия, у меня было соответствующее удостоверение, свидетельство о регистрации и печать. ИЧП моему знакомому по курсам английского было нужно, в частности, чтобы снимать собачьи бои. Но это было на тот момент уже в прошлом. Я был ему нужен, чтобы ездить в налоговую и сдавать нулевые балансы, и если что, прямо там подписывать бумаги и ставить на них печать. (Keinname)
Первые деньги заработал в 10 лет летом в пансионате — выиграл все туры в детском «Что? Где? Когда?» и унёс приз в 12500 неденоминированных рублей (то есть 2 доллара примерно). Распределил в команде пропорционально вкладу в победу — количеству взятых вопросов, осталось себе тысяч шесть. Так с тех пор и зарабатываю на бесполезных знаниях, консалтингом, так сказать. (lothar)
В девяностые я помогал папе раскрашивать матрешек под Терминатора и Рэмбо для продажи на Арбате туристам. Мне за это доставалась мелочь на ириски. (Shizayats)
Лет в 17 продавала «любителям» свое белье (никаких контактов не подразумевалось, просто отдать пакетик и получить деньги). На вырученные средства мой тогдашний парень купил себе видеокарту и что-то еще для компа, а старые запчасти мы обменивали на блоки сигарет. (Sneaky)
В 2002 году, в 16 лет, я работала промоутером. В основном раздавала флаеры и пробники майонеза. 9 мая меня вдруг поставили на дегустацию водки. Вообще-то эта работа была для промоутеров старше 21 года, но им там не хватало людей. 3а водку платили на 200 рублей больше, чем за майонез. К тому же работать «на водке» нужно было всего три часа, а «на майонезе» – шесть. Удача со всех сторон. Я должна была стоять посреди «Гастронома №1» в белой блузке и черной короткой юбке, наливать всем желающим и предлагать закуску – солёный огурец или оливку. Ко мне выстроилась гигантская очередь из местных бродяг и пьяниц. Всю смену меня сопровождала группа неравнодушных бабушек. Бабушки вопили, что я тут занимаюсь развратом и грозили вызвать милицию. Продавщицы гастронома меня ненавидели, охранник мне сочувствовал. Все (кроме бабушек) с удовольствием дегустировали. Когда я говорила что-то про «второй раз нельзя», устраивали скандал. Один раз ко мне пришла проверяющая из промоутерского агентства, я пожаловалась ей на это все и спросила, что мне делать. Проверяющая посоветовала вести себя как можно более естественно, чтобы не привлекать внимания к моему возрасту, а то у конторы будут проблемы. В конце концов дегустирующие перевернули пластиковый стол с водкой и разметали остатки оливок по магазину. А из промоутерского агентства меня уволили с грандиозным скандалом, потому что директор гастронома увидел, как я руками вылавливаю огурцы из банки, и нажаловался моему начальству. (Ira Danilyants)
В начале восьмидесятых сливочное масло продавали по 400 граммов в одни руки и очень редко. Можно было вертеться у начала очереди, тогда какая-нибудь тетка давала 50 копеек за то, чтобы ты с ней постоял, и тогда на двоих продадут не 400, а 800 граммов. Потом можно было переодеться дома и еще повторить. Но раза с третьего-четвертого продавщица начинала вычислять подставного и гонять. Менее затратным морально был сбор бутылок. За пивную давали 15 копеек, а за водочную — 20. Но водочные было находить трудней, водку приличные люди пили дома и бутылки сдавали сами. А неприличные, кто пил на улице, могли детей обидеть. (Андрей Пермяков)
Мы с подругой подбирали и сдавали пустые бутылки. Нам было лет по десять, мы стояли в очереди к приемному пункту вместе с алкашами. Они вели философские беседы, «там было много новых слов»… Как оказалось, в деле собирания бутылок, помимо денег, были другие бонусы — недопитое пиво называлось «ништячок». (Irina Terry)
Давным-давно, где-то в старших классах школы, мы с подругой решили подработать во время летних каникул и устроились в некую экспедицию от биофака МГУ. Это была моя лучшая работа: мы жили в избе в лесу (называлось это «среднерусская тайга», хотя находился лес условно недалеко от Москвы, явно в пределах 200 км); собственно работа заключалась в том, что мы выбирали и огораживали лентой участок определенного размера, зарисовывали все деревья и кусты, растущие на этом участке, измеряли диаметр стволов и прикидывали их высоту, записывая всю эту историю. На квадратном метре (у нас была спецрамочка, которую для этой цели клали на землю) вырывали всю траву и и прочие мелкие растения, которые потом сортировали, определяли и тоже записывали. В какой-то момент папа подруги собрался нас навестить, стал интересоваться дорогой. Ему объясняют: такой-то автобус, то-се, приезжаешь в Былое (так называлось ближайшее село). «Куда, — говорит папа, — приезжаю?» «В Былое». Нет, говорит, в былое не хочу — и не поехал. (Анна Коледина)
Самый первый (и самый криминальный, если не считать уклонение от налогов) заработок у меня случился в 1976 году. Восьмой класс средней школы. Нам надо было срочно заработать денег на 8 марта — на водку там, на пельмени и прочие ништяки. В итоге был куплен в валютной «Березке» (кто-то из пацанов выпросил у папы чеки, якобы на жвачку) блок сигарет Winston. Можно было его просто перепродать, оптом или в розницу, но это было скучно, поэтому заодно в обычном гастрономе был куплен блок «Родопи». А дальше — виртуозная ювелирная работа: расклеить целлофан на блоке, потом на каждой пачке «Винстона» снизу, изъять фирменные сигареты и заменить их болгарскими, заклеить пачки, заклеить блок. Продать поддельный «Винстон». Купить водки, отпраздновать с девчонками 8 марта, дымя американскими сигаретами… (Андрей Неудахин)
В школе у меня особо не было карманных денег, а мама периодически писала статьи в разные журналы. Так что первые деньги я заработала, продавая свои школьные рефераты и исследовательские работы по истории и истории искусства в журналы. Жаль, что все мои экземпляры сгорели потом в пожаре. (Анна Кругликова)
Мне было шестнадцать, я работала редактором ленты новостей для одного портала. Моей задачей было тырить и переписывать четыре новости в час, и так двенадцать часов в выходной. И ещё две или три серьезные статьи про политику за смену. Выйти поесть было некогда и нельзя, так что я питалась дошираком и супом в кружке. Платили полторы тысячи рублей за смену. (Кай Ветер)
Я в 14 лет подрабатывала после школы на Рижском рынке с ребятами из ВГИКа — они ксерили плакаты с поп- и рок-звездами из польских музыкальных журналов типа Bravo, а из некоторых фоток делали значки. Я тогда косила под рокершу и ходила в немыслимых самодельных рок-нарядах и с ирокезом, поставленным на пиве и геле после бритья. Внешность была довольно экзотическая и привлекала внимание к нашей продажной точке. Зарабатывала немыслимые деньги, типа 5-10 рублей в день, покупала иностранные сигареты и польскую косметику, пила пиво с местными торгашами и наперсточниками. Весело было. (Наталья Жигилева)
Мне 14 лет, первая в жизни работа: продавать арбузы (предприимчивые армянские чуваки заманили нас с подружкой обещанием неплохого гонорара и разрешением есть те арбузы сколько влезет). Ну мы и ели — пока не прижало, да так, что хоть вой. А мы километрах в трех от дома, в противоположной части маленького южного городишки, и ни тебе туалета, ни хоть каких кустов. Тот день я помню плохо… (Maria Ivanova)
Лет в 13 в детском лагере зарабатывала местную валюту, рисуя тату черным карандашом для глаз. Приходили мальчики, хрупкие и невысокие, обычно лет 9-11, с невероятно серьезными лицами выбирали «рисунок». Они подходили к этому делу очень ответственно. Коллекция была представлена в виде наклеек (тогда такие были в моде) в тетрадке одной девочки. Выяснила, что: 1. черный жирный карандаш прекрасно ложится на кожу; 2. никогда еще мои клиенты не были так довольны при таком маленьком количестве усилий (Nafisa Melikholova)
Мой первый заработок — где-то в 14 лет сделала контрольную по латыни для студентки заочного отделения какого-то гуманитарного ВУЗа. Получила 180 рублей, на эти деньги купила бабушке полку детективов Агаты Кристи. (Ольга Макулова)
В 16 лет, в 2006 году, через ярмарку вакансий я устроилась на скотобойню специалистом по производству кормов для животных. Собеседование проходило в холодильнике № 6. В мою задачу входило отделять, промывать и солить кишки, а потом набивать их всяким ливером, тоже предварительно обработанным. Для этого был специальный отдельный цех, который не отапливался. На улице было -30. Содержимое кишок выдавливалось прямо на кафельный пол, к вечеру на нем был изрядный слой этого содержимого и весьма скользко. Отрезать кишки нужно было очень тупыми ножницами, руки на морозе плохо слушались, приходилось греть их в свежих комплектах кишок, пока те теплые. Постоянно хотелось рыдать от холода и отвращения, но я продержалась несколько дней, прежде чем позвонила в холодильник № 6 и сказала, что увольняюсь. Денег мне не заплатили. (Екатерина Бормотова)
Огромное спасибо всем, кто поделился с нами историями. Присоединяйтесь к нам на фейсбуке и в телеграме — мы собираем и рассказываем истории именно там. Хотите рассказать свою историю на эту тему? Пожалуйста, пришлите её на story@postpost.media, а мы иногда будем пополнять наши подборки.