Кто-то впервые услышал о СПИДе, когда умер Фредди Меркьюри, а кто-то из песни Комбинации «Американ бой». Кому-то рассказал любовник, кто-то добрался до дедушкиной коллекции «СПИД-инфо», а кто-то впервые узнал о вирусе с нарисованных плакатов в поликлинике. Мы попросили наших читателей рассказать, как они впервые столкнулись с темой ВИЧ/ СПИД. Большое спасибо всем, кто поделился с нами своими историями.
ВИЧ оказался у одного из моих не самых близких, но довольно близких друзей. Было начало девяностых. Я помню, что как-то узнали у него на работе в музее, и его под совершенно надуманным предлогом уволили: люди написали анонимное коллективное письмо, что не хотят иметь дела с человеком «непонятных моральных качеств» и будут увольняться. Но на самом деле ему рассказали потом: боялись заразиться, хотя никто не хотел признаваться, — все же вроде культурные и образованные. «Но вдруг он у нас на кухне порежется». (Т.)
Позвонил любовник (да, я была замужем, мне был 21 год), мертвым голосом сказал, что у еще одной женщины, с которой он спит, подозрение на ВИЧ, сегодня она сдает анализы. Это был 1998 год, результатов надо было ждать сутки. Я поняла, что умру и что убила мужа. Эти сутки не забуду никогда. Анализ оказался отрицательным. Больше я ни разу в жизни не ходила налево, ни с презервативом, ни без. (Анонимно)
Я дочитала. Подняла глаза и сказала:
— Знаешь, мне что-то уже ничего не хочется.
— И жить не хочется?
— И жить не хочется!
Следующее столкновение случилось намного позже. У меня был 4-5 летний ребенок. С его отцом мы уже давно расстались. Лето, ребенок с моими родителями, я одна. Звонит отец ребенка и, рыдая, говорит, что у него СПИД, жить ему осталось два года. Толком ничего не говорит, непонятно, кто ему поставил диагноз, с чего он так решил и т.д. Рыдал, рыдал и пропал. И вот сижу я, а в голове крутится: «Если это правда, то вдруг и я? Ребенок маленький. Мне надо продержаться подольше, вырастить его. Хоть десять лет. Надо что-то делать!» Сгоряча я хотела себе выделить отдельную посуду. Но потом у меня в голове прозвучала социальная реклама, она в метро в то время повторялась постоянно: «СПИД не передается через…» Я немного успокоилась и поехала на Соколиную гору. Врач, который со мной разговаривал, сразу сказал, что в его практике такие случаи часто оказываются жестокими розыгрышами. Объяснил мне, что надо будет предпринять, если анализ окажется положительным, успокоил, четко расписал картину дальнейших действий. Я сдала анализ и, пока мне не сообщили результат, не находила себе места. Врач оказался прав, это был идиотский розыгрыш: «Какой еще СПИД? У меня? Ты поверила? Ну ты что? Я просто пьяный был!» Чуть не убила на месте! (Анонимно)
Мое самое первое столкновение с ВИЧ случилось в 1989 году. Тогда вышел первый номер газеты «СПИД-Инфо». Он внешне был похож на газету «Неделя», популярную в то время. Многие (и я в том числе) подумали, что это спецвыпуск, приложение к газете. Я была влюблена по уши. Мой парень дал мне эту газету. Уже было довольно поздно. Он доделал свои дела, постелил постель, улегся и ждал, пока я дочитаю. Газета была полна гипотез возникновения СПИДа, одна страшнее другой. По некоторым получалось, что даже замуровавшись в бункере, вы не спасетесь. Мы все умрем. Жуткая жуть. (Анонимно)
Я лет в десять (конец 90-х) смотрела новостной репортаж о том, как живут в каком-то медицинском центре ВИЧ-позитивные пациенты. Идеей репортажа было — вот смотрите, они хоть как-то, но живут, тусуются как-то между собой. Пациенты (или просто жильцы), мужчины и женщины, сидели на диване вокруг стола в халатах. Остался тяжелый осадок: что же, это все, что им осталось? Сидеть в комнате в халатах? Потом, к счастью, выяснилось, что жизнь с ВИЧ комнатой и халатом не ограничивается. Но осадок помню и чувствую до сих пор. (Анастасия Линнала)
1993 год. Мне восемь лет. Я учусь в вальдорфской гимназии. И для творческого конкурса шляп папа предложил сделать веселую шляпу из презерватива. Презики были американские, из проекта Project Hope, отлично тянулись, мы их надули, перетянули розовыми резинками для волос, в сердечках. Шляпка была огонь, я была победителем, даже денег дали. Где-то в самом начале пути, когда папа открыл упаковку со скользкой латексной штукой, я поинтересовалась, что это. Папа сказал, что это очень серьезное лекарство от СПИДа у — внимание! — собачек. Потом рассказал про симптомы. Я равнодушно выслушала. А потом узнала, что от этой болезни умер Фредди Меркьюри. (Ульяна Доброва)
Мне было лет семь, когда о СПИДе стали говорить (1989-90 год). Сначала мне было очень страшно. Почему-то запомнился кадр из передачи, где были пробирки вроде как с положительными пробами на ВИЧ. Там была синенькая жидкость. И я решила: если пойдет синяя кровь — все, у меня СПИД. А потом поехала я в пионерский лагерь со своим старшим братом (год всего разница, но все равно старший же!). И вот я чищу зубы и забыла, что у меня паста — синяя. Чищу, смотрю в ужасе на свою зубную щетку и бегу через весь корпус к брату. Ну, все! Помираю! Но брат меня успокоил: это просто цвет пасты такой, а синяя кровь из живых людей не течет. Потом были передачи «До 16 и старше» и «Великолепная семерка» с Супоневым, Акоповым и кучей других крутых ведущих. Там были развеселые игры, где подростки вроде как соревновались, но заодно и узнавали, что такое ВИЧ и СПИД, как можно заразиться, как надеть презерватив (да! телевидение, которое мы потеряли!) и как проверить, не порван ли он. Знания о презервативах я почерпнула именно оттуда. В моем окружении мои ровесники точно знали, что для секса нужен презерватив. А вот когда у меня были любовники постарше, с этим были проблемы… Одного товарища чуть за тридцать я учила правильно надевать эту штуку (вот не знаю, может, и придурялся. Сама тест на ВИЧ никогда не сдавала. А надо бы. (Анна Лютенко)
К нам в школу пришли с фильмом про ВИЧ на классный час. Фильм был в духе «вот в каких условиях подыхают всякие нарики и проститутки, просто не будьте такими». Там людей мыли из шланга, как животных, такое нечто в духе сезона про психбольницу «Американской истории ужасов» или вообще как концлагерь. Мы не понимали, за что их так наказывают и что происходит вообще, и за что так с людьми — если это вирус, чем они виноваты, что подхватили его. Про ВИЧ как таковой нам толком не рассказали. Спустя много лет поставила текущий незачет студенту за плакат «Подхватил ВИЧ? Стыдно!». Потому что нет, так нельзя. (Sofia Egorova)
Узнала про СПИД довольно рано, году в 1993-94, дома были брошюры всякие по этому поводу. И уже годами к двенадцати знала почти все и не боялась. Очень запомнился случай, когда в школе собрали нас всех на профилактическую беседу о ЗППП. И лекторка в ходе выступления сказанула дичайшую дичь: «СПИД передается через поцелуи». Помню, я закричала, что это неправда, и демонстративно встала и вышла. А потом долго думала, что из-за этой подруги мои сверстники будут к этим людям относиться еще с большей опаской. (Анька Кожура)
В детстве, в середине девяностых, в соседнем подъезде жила моя тогдашняя подружка, и на стене там были интересные взрослые рисунки маркером и написано такое стихотворение: «Пейте томатный сок! Сок — это здоровье, здоровье — это девушки, девушки — это СПИД, СПИД — это смерть. Не пейте томатный сок!» Интернета тогда не было, пришлось отдельно выяснять, что такое СПИД. (Нет Нет)
В какой-то момент сильно углубилась в тему ВИЧ и даже хотела делать свой просветительский блог, но руки так и не дошли. Тогда я узнала, что в стране настоящая эпидемия и больше миллиона ВИЧ-положительных. Меня это сильно шокировало, поняла, что «болезнь наркоманов и проституток», как нам говорили в школе, гораздо ближе, чем кажется. Очень ярко запомнился один случай: я переслала своему другу какую-то новость, связанную с ВИЧ, и у нас завязался увлекательный диалог, в ходе которого я выяснила, что он, адекватный, начитанный, образованный парень 28 лет, считает, что людей с ВИЧ надо отселять от «нормальных», что им ни в коем случае нельзя размножаться, что он прекратил бы любое общение, если бы узнал о положительном статусе у своего друга и прочее, прочее, прочее. Я накидала миллион статей, рассказала, что, принимая АРВТ, ВИЧ-положительный человек не опасен вообще ни для кого и никак, что женщины с ВИЧ могут рожать здоровых детей, но бесполезно, парень стоял на своем. В конце концов я спросила его, сдавал ли он хоть раз тест, помня о его не слишком ответственном отношении к контрацепции, на что получила ответ, что в своих бабах он уверен. На этом мы разошлись и больше никогда не общались. (Ася Вишнякова)
Впервые я столкнулась с темой ВИЧ в 18 лет, это был 1998-й соответственно. Я услышала Квинов, начала копать тему (я ж филолог), а в местном фан-клубе мне рассказали все подробности. Плюс арт-кино тех лет было переполнено этим вопросом. А вот чтоб вживую, то несколько лет назад подружились с соседкой по даче, у нее старший — мой ровесник, инвалид с детства, в больнице заразили. (Russell D. Jones)
Я была мелкой и лежала в институте иммунологии на Каширском шоссе. У меня астма странного течения. На дворе начало 90-х, про ВИЧ мало что известно. На одном из этажей института было специализированное отделение для лечения ВИЧ-инфицированных. Этаж был закрыт, мы никогда не видели его обитателей. По «обычным» отделениями ходили страшные легенды. Что типа ложку или тарелку плохо помоют — и все, а уж если перила на лестнице потрогать после больного… Мы боялись и сидели по своим палатам. (Кристина Черкасова)
Я занимаюсь медтуризмом, и был у нас пациент, молодой человек, красавец, просто кровь с молоком. И вот такая грустная история, но с хорошим концом, ибо от ВИЧ на сегодня не умирают, есть лекарства, позволяющие лечить, — не излечить, но жить с болезнью можно до глубокой старости. (Sasha Beiderman)
Смерть Меркьюри. Я про СПИД уже знал, а тут впервые столкнулся. (Михаил Визель)
Я приехала во Францию в 2004 и оформляла вид на жительство, нужен был медосмотр и анализ на СПИД. У меня его не было, я совершенно не могла предположить, что позитивным дают вид на жительство приоритетно, а не наоборот. Это меня потрясло. (Лидия Мурыгина)
Я работала в СМИ и всегда топила за просвещение. Один раз уговорила продюсеров в качестве дополнения к призам насыпать презервативов. Много. Местный СПИД-центр дал. СМИ было местечковое, и мое включение было через 10 минут после детского конкурса. А это проблема, потому что к вам попадают киндеры, которые не дозвонились в детский и теперь берут на таран игру для взрослых, справиться с заданием не могут, игра валится, спонсор не очень доволен. В общем, после первого же выхода, что в качестве приза будет подарок от спонсора и еще презервативы, родители стали оттаскивать детей от телефонов. Такой просветительско-воспитательный эффект был. Еще мы делали вечеринки в клубе раз в месяц и регулярно звали туда волонтеров. (Ирина Крендель Герасимчук)
2006 год. Перед госпитализацией в больницу с ребенком сдала анализы. Врач из КВД сообщил о диагнозе и положительном результате. Отправили в городской центр. Там доктор поднял результаты моего анализа и сообщил, что у меня плюсик на цифре восемь, а вот если бы был на 1,2 или 3 маркерах в анализе, то был бы положительный, а так как у меня восемь, то это последствия воспаления легких, с осложнением на почки, сходная группа белков дает такой результат. А медсестры не разбираются и просто передают «результат положительный». Я не боялась, угрызения совести ни перед кем не испытывала. Врач мне рассказал, что вот этот шкаф с картами тех, у кого положительный результат, и никто из них не приезжает на лечение. Просто живут. (Евгения Спасская)
Дружила с парнем — именно дружила. Художник, гомосексуал из кавказской семьи, вынужденный скрываться от всех и вся. Спустя много лет, уже в Москве, звонит, сообщает о своем новом статусе, ожидая, что я от него отрекусь, стану брезговать и все такое. Варили вместе борщи, ели из одной посуды, спали на одном диване — ну хреново со спальными местами было. Я матчасть быстро изучила, страхов и суеверий никаких не было, поэтому к следующей подруге, которая заразилась от отморозка-любовника, уже была готова — поддержала, как могла. Повезло мне, в общем, что я — книжный червь и википедияфаг. (Катерина Кларк)
В 1987 году родители приехали из Анголы с заездом в Нью-Йорк, и я краем уха услышала их разговор о «новой болезни». Потом в «Известиях» написали, что вирус вывели в лабораториях Пентагона. А потом, уже в 1989-1990 годах, когда я училась в университете, все говорили, что нельзя заниматься сексом с африканцами, потому что у них всех ВИЧ. И вообще тогда при каждом случайном сексе было неприятное ощущение, потому что ходили слухи, что презерватив тоже не защищает. Я помню, как мы с одним деятелем даже честно сначала только занимались пионерскими вещами, пока оба не сдали анализы. Я тогда, кстати, бегала сдавать анализы каждые полгода. (Нелли Шульман)
Мама сказала, что Меркьюри от него умер, и я плакала. В тот же год умер мой отец, но мне об этом не рассказали. Мама была очень шокирована. (Александра Оливер)
В 1987 году одногруппник по художественной школе рассказал ужастик про болезнь, лечения от которой нет, и заразиться можно просто от капли крови. Я была в 7 классе и весьма впечатлилась. Слово «СПИД» запомнила навсегда и позже, когда увидела газету «СПИД-инфо», купила, чтобы быть в курсе. Но газета была не о том вовсе… (ася патрышева)
В начале 90-х мы забрали из деревни к себе в Минск мою бабушку, папину маму. Она попала в больницу — возможно, просто на обследование, не знаю, так как мне было 6 или 7, подробности меня не интересовали. И вот папа, собираясь ее навестить, предложил нарисовать для бабушки рисунок. Я изобразила человека, лежащего на кровати, а на тумбочке рядом нарисовала бутылку с лекарством и этикетку: «Лекарство от СПИДа». Название болезни я слышала, а что за болезнь — не знала. Это был, наверное, единственный раз, когда мой спокойный уравновешенный папа на меня кричал. Возможно, еще и потому, что сам врач и с темой был знаком гораздо ближе, чем я. Пришлось рисунок перерисовать, и на этикетке я мудро написала: «Лекарство от всех болезней». (Natasha Pankova)
Так получилось что у меня в 20 лет, в 1988 году, случился иммунодефицит. Не вирусный, но со сходной картиной течения. Я бесконечно болела всем: ангинами, воспалениями легких, любыми другими воспалениями. Врачи не умели меня лечить и с надеждой говорили: «Наверное, у вас СПИД, сдайте анализ». И я сдавала раз примерно в два месяца. Дура была молодая — лечить они меня все равно не начинали, а сданную кровь жалко. Так длилось лет пять или шесть. А потом я нашла некоторого гомеопата, и ангины прекратились. (Екатерина Кадиева)
В роддоме, когда я рожала своего старшего, в 1995 году, в отдельном обсервационном боксе лежала девочка лет 16-17. Помимо СПИДа у нее была еще чесотка и куча всякого сопутствующего. К ней никто никогда не приходил, ни близкие, ни друзья. Мне было невыносимо жаль ее. Но еще больше злили медсестры, которые прямо так без обиняков и говорили: «Не подходите к этой спидозной, а то и ваши дети заразятся». (Yelena Yakovleva)
Я знала про СПИД с очень раннего детства — везде в поликлиниках висели какие-то от руки нарисованные плакаты с перечислением способов его подхватить: наркомания, половая распущенность. К десяти годам я уже хорошо знала, что это, когда почитывала втихаря дедушкину коллекцию «СПИД-инфо». Поэтому когда по телевизору рассказали, что Меркьюри умер от СПИДа, я узнала впервые не про СПИД, а про Меркьюри, была очарована и расстроена, и потом много лет была преданной фанаткой. В реальности первый раз столкнулась, когда мой парень ушел от меня к ВИЧ-инфицированной. Ему было 19, он влюбился по уши, ему было пофиг. Но она его бросила, потому что по-настоящему любила только того, кто ее заразил. (Neanna Neruss)
Из дворовой песенки про Олю, которая приехала в Мадрид, где «СПИДа больше, чем людей». «Страшно, страшно Оле за границей, и недаром Оле ни с кем не спится». Подробностей мы, мелкие, не знали, но в целом было ясно: СПИД — это смерть. (Марина Тихонова)
Слушала песню Комбинации «Американ бой», там они говорят «СПИД — чума ХХ века», а я поняла, что «СПИТ чума ХХ века». Думаю, что за дела, когда она проснется? Подружка объяснила про СПИД и со знанием дела сказала: «Мы все от спида умрем». Лет по 12 нам было. (Oxana Ladich)
О существовании СПИДа узнал где-то в первой половине 80-х, из советской прессы. Наглядно — в 90-х, когда начали умирать окружающие. В 99-м уже работал в ВИЧ отделении. (Алмат Малатов)
О том, что такое ВИЧ, я узнала из уроков по половому воспитанию. А столкнулась на второй год жизни в РФ, в 2012. У мужа есть друг А. Его однокурсник. Один из немногих, с кем муж с удовольствием общался. Гей. Как-то зазвал нас в гости. Рассказал, что имел контакт с ВИЧ-положительным, и собирается сдавать тест. Через пару дней сам приехал к нам. Сказал, что сам ВИЧ- положительный. С вызовом таким. «Ну положительный, и что? — спросили мы. — Секс тебе с нами все равно не интересен, если решишь хрень делать и за терапией не поедешь, за ручку отведем, а сейчас у нас плов не съеден и вино не выпито». Года через полтора парень уехал в Штаты. (Диана Устюкова)
Не помню, как впервые столкнулся с темой ВИЧ. Но вот буквально сорок минут назад мне сообщил о своем положительном статусе один друг — мальчик, 22 года. Мне больно, горько, я испытываю гнев, сочувствие и еще много чего. Но мальчику я об этих чувствах не говорю, потому что после всех лет в ЛГБТ-движе и ВИЧ-сервисе на автомате включаю «равного консультанта», задаю правильные вопросы, мотивирую обратиться к психологу и т.д. Я пишу ему про принятие диагноза, а он пишет, что «уже смирился». Я пишу ему про ложное принятие диагноза, а он пишет, что не бросит принимать таблетки, потому что беспокоится о других, но что он наплевательски относится к себе и «просто опустошенно существует». Пишет, что если бы рядом был парень, которого он любит, было бы проще все это пережить, но уже отчаялся найти… Договорились раз в неделю созваниваться — так друзья из друзей превращаются в консультируемых. (Тимофей В.Созаев)
Узнала о ВИЧ, работая в правозащитной организации, помогающей больным СПИДом и ВИЧ инфицированным. Если лично. А в целом открыла для себя существование… когда умер любимый певец. (Anna Nazarko)
Ближайшая подруга моей матери (они были гинекологини) работала с Вадимом Покровским с самого начала исследования ВИЧ в нашей стране. Она открыла передачу ВИЧ с грудным молоком от матери младенцу. Так что я знала про СПИД с подросткового возраста практически все, что рассказывала матери ее подруга. (Вероника Гудкова)
Когда услышал песню:
«Спит, спит, спит, спит Оля
С кем попало,
А про спид, спид Оля
Не слыхала.
Только слышала рекламу как-то раз:
Пользуйтесь резинками фирмы АДИДАС».
В силу возраста тема резинок была очень волнующей. (Денис Базанов)
В конце 80-х я подрабатывала, сдавая кровь. Деньги дают, плюс два выходных и доброе дело делаешь — очень удобно! В какой-то момент к обычным анализам прибавился анализ на СПИД, из-за чего ждать сдачи крови стало существенно (на час, что ли) дольше. Впрочем, меня это не напугало — я уже прекрасно знала и видела, что на «переливашке» все одноразовое и стерильное. А вот сдавать кровь на плазму, хотя мне много раз это предлагали, я всегда отказывалась: одно дело, когда у тебя просто берут, и совсем другое — когда потом обратно закачивают! Сдавать кровь я завязала только в девяностых, когда начались гиперинфляция и общий бардак. Не заразилась. (Юлия Боровинская)
Лет в 20 работала в реанимации, это был конец 90-х. Гепатит был у каждого третьего, ВИЧ еще не так часто, но встречался, и это как-то отдельно не воспринималось, ну болезнь и болезнь, гепатитов больше опасались. А потом стала активно общаться с ЛГБТ-тусовкой, и ВИЧ примерно у трети знакомых моих. Опять же, болезнь и болезнь, мало ли кто от чего лечится и иногда умирает. Мне немношк дико читать «ели из одной посуды», потому что это как, ну не знаю, гордость, что твоему ребенку не запрещено играть с «незаконнорожденным». Типа мы такие молодцы, совсем его не дискриминируем. (Dania Kruglova)
Помню как мама (врач) пришла домой с какого-то заседания, где рассказывали про СПИД. Они с папой разговаривали, и на вопрос: «Что такое половым способом?» ответили мне: «Это когда по полу босиком ходишь». Мне было лет девять. (Alexandra Slonimsky)
Я была подростком, любила Земфиру, услышала песню про СПИД и спросила у сильно старшей сестры, почему если он у тебя спит, то значит, мы умрем? Ну она все и объяснила в меру своих знаний, так как ее юность была как раз в 90-е. (Серафима Сапрыкина)
У меня подруга вичевая. Я слегка загоняюсь, но стараюсь делать это незаметно: посуду сразу в посудомойку, но я всегда так делаю, полотенце отдельное, но я всегда гостям их выдаю. И санузел гостевой — потом пидорашу, но этого она не видит. (Ника Утлинская)
Услышал от коллеги во второй половине 80-х, что есть на свете такая напасть. А то, что эта хрень сама по воздуху не летает, он не сказал. (Михаил Муссель)
Я поехала в Америку на стажировку. 1994 год, Нью-Йорк. На телеканале меня водили по этажам и рассказывали — у этого режиссера ВИЧ, у этого оператора вчера умер партнер, у этой ведущей — позавчера подтвердили. Это было по-настоящему страшно, ВИЧ, оказывается, не пугалка, а вот он — прям рядом, тут. Когда вернулась, провела строгую беседу с 14-летним сыном — если что, только в презервативе. Еще чего, говорит лихо, — в сапогах купаться! Я с кем попало не собираюсь! Но, надеюсь, выводы сделал. (Мария Ромейко-Гурко)
Когда я была маленькая, в 1990-х годах были большие кампании по телевизору по профилактике СПИДа, и вообще эта тема очень отчуждалась. Я, будучи маленькой, не понимала, как он передается, и у меня от обилия всей этой информации начались кошмары, что я им заболела. Я себе меряла температуру постоянно, потому что вычитала, что один из симптомов — постоянно повышенная температура. Отпустило меня только когда я решилась об этом поговорить с мамой-биологом, и она мне все подробно объяснила. (Дарья Богданова)
Я работала с 1994 года в анонимном кабинете, делала забор анализов на ВИЧ. С 1994 по 2003 ни одного положительного. В день обследовалось в среднем 15 человек. (Леся Танасова)
В 80-х родители выписывали журнал «Химия и жизнь», на тот момент лучший из научпоп журналов в СССР. Там была публикация, на два журнала подряд, про ВИЧ, механизм его действия, теоретические подходы к лечению и про СПИД. Помню, на меня произвело большое впечатление, что вирус настолько хитер, что использует клетки иммунной системы для размножения. (Константин Ефимов)
Узнала в 1986 году из журнала «Наука и жизнь», там была большая статья «Вирус, вызывающий СПИД». Но поскольку мне было семь лет, я ни черта не поняла, только инфографика с изображением вируса понравилась. В следующем году была большая статья про СПИД в журнале «Англия», со знаменитой фотографией принцессы Дианы, которая пожимает руку ВИЧ-инфицированному. Там уже все было понятней. (Мария Бахарева)
В девять лет летом в деревне наступила в реке на иглу от шприца, по приезде домой сдавали анализы на ВИЧ и на что-то еще. Хотя узнала чуть раньше. Бабушка сказала, услышав Меркьюри по радио, что-то вроде: «Фу, эти геи, они СПИДом болеют». Это был уже конец 90-х. (Ирина Шминке)
В начале девяностых мы с друзьями переводили американскую энциклопедию по безопасному сексу. Я тогда многое поняла. И навсегда усвоила, что секс без презерватива — «некультурно». С тех самых пор помню, что презервативы должны быть с ноноксинолом-9 (что бы это ни значило). Американцы были тщательны и подробны. Советовали при оральном сексе, если нет под рукой презерватива для оного, пользоваться plastic wrap. Вот это трудно было переводить — пищевой пленки в России тогда не было. (Вера Пророкова)
Работала в лаборатории врачом-биохимиком. Работала с кровью напрямую. Иногда подменяла лаборантов на заборе крови у пациентов. Девяностые, в больницах ничего нет, положено брать кровь в перчатках, но их нет тоже. Все опытные, все 100500 раз это делали, всебудетхорошо, все берут кровь без перчаток. На одного пациента приходит положительный ВИЧ. Мы все «через него» прошли. И кололи, и с кровью работали… У меня на пальце содранная заусеница, коллега на днях порезалась при готовке. Антитела к ВИЧ могут не появиться в течение месяца после заражения, а иногда и через полгода. Атмосфера в лаборатории вполне кладбищенская. Первый анализ у всех отрицательный, но это ничего не значит, все понимают и ждут. К концу месяца всех уже даже трясти перестает, просто тихая унылая тоска, не хочется умирать. Когда повторные анализы приходят отрицательными, а заведующая напоминает, чтоб сильно не расслаблялись, помня про полгода, — ее очень хочется стукнуть. (Перчатки все купили на свои, не дожидаясь милостей от больницы, и работали только в них.) (Наталья Неважно)
С подросткового возраста (конец 90-х) находилась в маргинальной квир-тусовке. Даже не помню, как узнала первый раз, может быть, из кино или журналов типа «СПИД-инфо» (родители покупали). Все знали, что СПИД бывает, что можно жить с ВИЧ, если принимать терапию, знали, у кого есть, как передается и т.д. Потом уже работала в журнале о ВИЧ. В общем, всегда спокойно относилась к этой информации, но беспечные люди, пренебрегающие элементарной защитой при новых знакомствах, меня всегда крайне удивляли. (Anna Lukyanova-Kustanovich)
Это было году, вероятно, в 1991. Отец моей одноклассницы работал в СПИД-центре, а она сама училась в художке и помогала ему оформить буклет с информацией о ВИЧ, который этот центр раздавал. Поэтому я кратко узнала матчасть, когда она показывала эту свою работу. Забавно, однажды мы с ней наткнулись у них дома на кучу презервативов, почему-то уже просроченных, и пару часов посвятили тому, чтобы их надувать, спускать с балкона и смотреть на то, как люди отпрыгивают от этих «шариков». В Калининграде тогда вообще довольно много говорили о ВИЧ, и даже был популярен анекдот про «спи только с тем, кто кашляет», так как туберкулеза тоже было много. (Vera Sycheva)
Начало 1993-го, на седьмом месяце беременности пришла в консультацию за результатами плановых анализов, миловидная докторша отстраненным голосом сообщила, что у меня подозрение на ВИЧ и что с «такими» в консультации не работают, вот телефон, по которому мне надо звонить, туда посланы мои образцы крови на проверку. На пороге кабинета разговаривали — дальше меня не пустили, буквально. Не помню, как дошла домой, как звонила в лабораторию. Первое, что появилось в голове из осознанного, что единственной причиной предполагаемого диагноза является муж. Я никому ничего не сказала, решив для себя, что что бы там ни было в итоге, ребенок будет здоров, и для его здоровья я должна хотя бы успокоиться. Через несколько дней повторные анализы показали ошибку лаборатории. Эти несколько дней со мной навсегда. (Наташа Апраксина)
В 2007 подружилась с ВИЧ-инфицированным парнем. Он заразился в 17 лет, врачи прогнозировали, что проживет лет десять. Друг готовился к тому, что на терминальной стадии болезни станет затворником и будет угасать в одиночестве. Мне было страшно и больно смотреть, как человек живет, зная, сколько ему осталось. Помню, как мы сидели на трубах и говорили о том, что чудо же бывает и почему бы чуду не произойти именно с ним, что могут же в ближайшие годы создать лекарство. Мне очень хотелось, чтобы его болезнь оказалась его подростковой выдумкой. Ну бывает же, что в девятнадцать лет человек наговаривает на себя, чтоб больше любили и жалели. Потом наши пути просто разошлись. И через несколько лет друг пропал. Ни в соцсетях, ни по старому номеру телефона найти его не могли. Никто из общих знакомых ничего о нем не слышал. Я мысленно с ним попрощалась, помня его планы затвориться и умирать не на глазах у близких. Год назад он вышел на связь сам. Красивый, румяный, цветущий и радующийся жизни (ну по крайней мере фотки из путешествий с каким-то симпатичным парнем об этом говорили). И это замечательно. (Наталия Честнова)
Ну, сначала это был просто треп, песни «спит, спит Оля, спит с кем попало, а про СПИД, СПИД, СПИД Оля не слыхала», «откуда боли в горле — от СПИДА, дорогая, помрем лет через десять мы все, как ни молись» и «ну что сказать, ну что сказать, пусть СПИД гуляет близко, а нам плевать, а нам плевать, ведь мы из группы риска» (арбатская Группа Риска). Это начало 90-х. Потом состоятельная подруга моей подруги сдала анализ и получила положительный результат, и на три дня все судорожно считали, кто с кем когда спал. Пересданный анализ оказался отрицательным. А потом, уже ближе к концу 90-х, я торчал с людьми, у которых был ВИЧ. Следили, естественно, где чей шприц. Следили успешно, я не заразился. (Кирилл Кулаков)
Я лежала уже в 2008 году на сохранении, и у нас в палате была молодая женщина, завязавшая наркоманка, которая тоже очень хотела сохранить ребенка. У нас всех брали там анализ на ВИЧ, и она довольно спокойно сказала, что она, скорей всего, заражена, так как отец ребенка точно «вичевой». Это подтвердилось. Помню, что ни одна из женщин палаты (нас было шесть) не поменяла своего отношения к ней ни на грамм. Только больше стали переживать за нее, но никто не боялся с ней быть в одной палате, обнимать ее и все такое. Надо сказать, что она чуть ли не единственная из нашей не очень удачливой палаты тогда «сохранилась», родила, правда, не девочку, как хотела, а мальчика. Без ВИЧ-инфекции, роды вели специальным образом. Я с ней потом некоторое время еще общалась, потом потерялись как-то, и не знаю, как она. Надеюсь, все хорошо. (Мария Стрельцова)
Узнала о ВИЧ в институте, в середине восьмидесятых. Ни одного больного нам тогда не показали, только рассказывали. Лично знакомый плюс появился у меня десятилетиями позже. (Надежда Пикалева)
В начале 2000-х я жила в маленьком городе и училась в школе. Моя лучшая подруга познакомилась в художке с девочкой, у которой был ВИЧ. Она попала в довольно серьезную аварию, а водитель оказался ВИЧ-положительным. Единственные эмоции, которые это вызвало — сочувствие и ощущение ужасной несправедливости. Я тогда уже знала, что существует терапия, но было не очень понятно, насколько хорошо она работает. (Alexandra Romanenko)
Меня это столкновение излечило от гомофобии (которой были заражены почти все советские люди моего и более старшего поколений). Очень близкий друг сделал сразу же два признания: он — гомосексуал (разумеется, он сказал по-другому), и у него СПИД. И то, и другое поразило, но хоть мозги сразу же встали на место. (Олег Лекманов)
В 90-х из биографии Фредди Меркьюри. (Мария Гальцова)
Я с 1986 года работала в пароходстве, и на годовых медкомиссиях весь плавсостав сдавал кровь, в том числе на СПИД. Это было обыденно, как рентген. Меня ошеломила смерть Фредди Меркьюри в 1991-м. (Лора Белоиван)
Про СПИД мы в какой-то момент даже плакаты в школе рисовали (конец 80-х), но на самом деле я столкнулась с этим всем, эмигрировав в Нью-Йорк в 1992 году. Об этом много говорили, называли эпидемией, но чувствовалось, что слушать про это никто не хочет; неприязнь, страх — вот этого было много. Где-то в 1993-1994 году вышел фильм «Филадельфия». Интересно, что мне про него рассказал папа, который случайно его где-то увидел, позвонил мне и сказал, чтобы я посмотрела. Он сказал, что это потрясающий фильм и это про любовь, и все. Мы с ним никогда ничего не обсуждали, ни этот фильм, ни какие-либо другие, и он мне никогда не рекомендовал ничего посмотреть ни до, ни после… Вскоре после этого я познакомилась с парой ребят-геев, они были моими соседями, один из которых был ВИЧ-инфицирован. Во-первых, потрясло, что все друзья общаются с ним как обычно, обнимаются и пр. Мне это сначала казалось странным. И второе, они примерно раз в месяц, а то и чаще, ходили на похороны. Их друзья умирали… мой сосед умер через три года после нашего знакомства. Сейчас это кажется очень и очень далеким прошлым. Ситуация, слава Богу, сильно изменилась в лучшую сторону. (Елена Львова)
Несколько лет назад у моей подруги нашли ВИЧ. И я оказалась самым дремучим человеком в ее окружении, просто какой-то животный страх был, даже обнять было сложно. Я сама от себя такого не ожидала, расспрашивала обо всем, узнала много полезного. Переломный момент был, когда мы сидели в кафе, и я попросила у нее попробовать мороженое ее ложкой. Аж слезы на глазах были у обеих. И я перестала бояться. Теперь у нее открытый статус, она занимается образованием — про ВИЧ в том числе — и рассказывает эту историю; а я наконец созрела достаточно, чтоб признаться, что я героиня этого эпизода. (Вера Голубева)
Была одна смешная история про ВИЧ, любовь и секс. Подружился с девочкой в «лихие» 90-е. Вечер. Позади ужин, свечи, вино, секс. Звонок. Ее работодатель, по совместительству — сожитель. Звонит из Германии, где скрывался от мусоров. Вполуха слушаю диалог. Девочка говорит, что она не может говорить, потому что она занята и не одна. «Я должен тебе признаться, у меня СПИД», — говорит чувак и вешает трубку.
Так рано, как я, на анализы в лабораторию еще никто не приходил. Еще затемно.
Неделя ожидания результата. Потом пересдача. Потом — запоздалое признание, что это была шутка из-за ревности. Надо сказать, что в то время ВИЧ был страшилкой, типа нынешней ковидлы — смерть, чума, *** (конец всему. — Прим. ред.) и вау-вау. Кстати, от перенесенного шока девочка сошла с ума… Жаль. (Sergei Greedusov)
С моим нынешним мужем мы познакомились в 1997 году. Многие очень серьезно спрашивали его: «Ты не боишься? Она ведь из Калининграда. У них там СПИД через одного…» Он легкомысленно отвечал, что готов умереть со мной в один день — неважно, от чего. До сих пор живы. (Марина Максимова)
Начало 2000-х. Я к тому времени даже знала некоторых больных ВИЧ, уже писала материал о них, то есть кое-какой опыт имела. А потом в Алуште на пляже ко мне присоседилась компания возрастных гопников. Шутили, веселились, стреляли у меня сигареты. Один из них порезался, уж не помню обо что, и пока я оказывала ему помощь, вся перепачкалась в его крови. А потом другой знакомый (Алушта очень маленький город) сообщил, что я бинтовала больного ВИЧ. И вот знаете что? Все мои знания, пусть и неглубокие, моментально исчезли, и мне просто стало страшно. Написала тогда одному из героев своего материала, прости, мол, что задаю идиотский вопрос, но я в чужой инфицированной крови была только что. Спасибо человеку, он был терпелив и тактичен, хотя тот еще гопник в душе, напомнил, что бактерии ВИЧ погибают от кислорода. Я выдохнула и поплакала на радостях. (Алена Городецкая)
Восемьдесят пятый — восемьдесят шестой. Тусовался с биологинями-старшекурсницами, в их обществе эта тема была достаточно популярна. Особенно, когда выяснилось, что и в СССР уже зафиксирован случай. (Константин Орлов)
В середине девяностых я работала в обычной городской скоропомощной больнице в операционной. К нам часто поступали пациенты с тяжелыми травмами или ножевыми ранениями, без сознания, пульса и давления, и счет шел на минуты. В эти минуты часто не обращали внимания на рваные перчатки или забытые очки. Через пару дней приходила старшая сестра и сообщала, что ножевое, на котором ты стояла тогда-то, ВИЧ-положительный. И нужно будет теперь сдавать анализы несколько раз в течении полугода. Навсегда запомнила это леденящее чувство внутри, когда получаешь результат. Как будто внутри у тебя кусок льда, и кто-то резко воткнул в него нож для колки. (Viktoria Sergeeva)
Учительница немецкого (немка из Германии Эда) показывала нам на уроке художественный фильм. По сюжету мать одиночка узнает о своем ВИЧ-положительном статусе и начинает искать, с кем оставить дочь, если умрет. 1999 год. (Irina Mashtakova)
Единственный раз, когда нас должны были повести в морг в медучилище — когда в нашем маленьком городке умерла от СПИДа женщина. Говорили, что она весила 30 кг, и помимо СПИДа был еще рак, и куча болячек, по ней можно было писать медицинский учебник. Но преподаватель нашу группу не нашла, потому что у нас была физкультура в парке. Помню, что ужасно расстроилась, и в который раз убедилась, что спорт — это дуристика, которая мешает полноценно развиваться. (Наталя Плужник)
В 90-х. Популярная тогда программа «До 16 и старше» делала репортаж о ВИЧ-положительных. Приезжал какой-то американец, рассказывал, что это и как с этим живут. Перед ним стояла толпа старшеклассников. Стояли, смотрели, и тут одна девочка выбежала из толпы к нему, обнимать. Не побоялась. Это было так трогательно, что до сих пор помню этот эпизод. Ну и Фредди, естественно. (Yulia Yulia)
Я выросла в типичном одесском дворике. С кошками, бабками в бигудях и с сигаретами, с алкоголиками, наркоманами, людьми сомнительных профессий, культурными евреями и ветеранами. И помню, как один сосед заболел СПИДом. У нас на глазах из огромного дядьки он за несколько лет превратился в желтого сухого старичка. И умер в итоге. Но сейчас вот вспоминаю — никто во дворе не переживал, что заразится. Сосед тот продавал зелень на рынке — и все преспокойно у него эту зелень покупали, уверенные, что если не спать с ним и не колоться — то и не заразишься. (Svetlana Malinovskaya)
Была у меня в семье в начале 90-х подборка чудесного глянцевого журнала «Англия», и там была обложка AIDS и номер был посвящен СПИД, мне было лет 10-12, зачитал до дыр. (Сергей Рущенко)
Я работала санитаркой в операционной. Однажды летним утром заведующий хирургией собрал персонал блока и сказал, что сегодня будем оперировать женщину с множественными саркомами Капоши, паллиатив, почистить то, что получится. Больная была медсестрой, работала в Африке, вернулась оттуда больной, саркомы — одно из проявлений. Умирает, диагноз точно неизвестен, терапии нет, заражение, вероятнее всего, через биологические жидкости. Поэтому всей бригаде выдать по две пары новых перчаток (тогда мы не выбрасывали порванные перчатки, а заклеивали порезы и дырки заплатками из совсем изношенных, клеем БФ), при попадании крови в глаза немедленно промыть и т.д. Я была мала и глупа, отработала все, как обычно, — санитарка тогда помогала одеваться бригаде, направлять свет, подавать растворы, ну и все нестерильное. Тогда еще мы считали тампоны перед тем, как хирурги шли на закрытие раны, чтобы подстраховать и ничего не забыть — сестра считала, сколько подает, а санитарка считала, сколько выбросили использованных, числа должны были сойтись. И в какой-то момент старшая увидела, что я очередной тампон поднимаю с пола, без перчаток — на санитарок перчатки не тратили. Ну, закончили, больную вывезли, старшая с белым лицом сказала о том, что у меня был контакт с кровью, заведующему. Посадили на табуретку, принесли почковидный лоток, налили туда спирта до края и велели засунуть руку. Отсидела полчаса, выслушивая лекцию дуэтом по эпидемиологии инфекционных заболеваний. Много думала. Через несколько лет, задним числом, сообщили, что у больной был СПИД. Это было в 1986 году, маленький эстонский шахтерский город. (Tiina Orasmae)
Мне было 4 или 5 лет, на дворе стоял 1987 год, мы с родителями только что вернулись из капиталистической Бельгии, куда официально отец был отправлен в командировку, а по факту родители планировали просить там политического убежища и оставаться беженцами, но отказались от этой затеи, поняв, какая нищета нам грозила. По возвращении я заболела какой-то неведомой фигней, диагноза даже в Ленинграде поставить никто не мог, но было понятно, что я скоро умру. 1987 год — это когда впервые СПИД появился в СССР. Понятно, что непонятно, что там проклятые капиталисты делают с детьми, так что я чуть было не стала первым диагностированным пациентом в Союзе. К счастью, подозрения не оправдались, болезнью оказалась редкая инфекция иерсиниоз. (Anna Lockhart)
Я работала в 90-е эпидемиологом, тогда стали проверять всех беременных на ВИЧ, тесты были еще не очень точными, периодически давали ложноположительный результат, после которого нужно было пересдавать анализ для подтверждения, а помощники эпидемиолога должны были сразу начать расследование этих случаев, встречаясь с этими женщинами. Рассказывали, сколько было слез, возмущения по типу «невиноватая я», и, к счастью, на моей памяти никому диагноз подтвержден не был. (Ирина Иванкова)
Была в гостях, и друг, который меня привел, познакомил меня со своим братом фразой: «Это Игорь, и у него ВИЧ». Нормальный такой Игорь был. 2004 год. (Таня Панфилова)
Мама в самом конце 80-х была уже на инвалидности и читала лекции от общества «Знание». В том числе по больницам, в том числе по материалам ВОЗ, которую сейчас только ленивый не склоняет. Я уже рассказывала, кажется, как во время одной из лекций в панике вбежала медсестра — разбился при стерилизации предпоследний в отделении многоразовый шприц. Таки развернулись, таки довольно быстро изменили нормативы и правила, таки начали производить одноразовые, в том числе (зная наших людей) такие, которые вообще нельзя было бы повторно использовать. Несмотря на изрядный развал, характерный для тех времен. Сейчас агитацию свернули, заболеваемость СПИДом растет, а по поводу нынешней ковидной эпидемиологической ситуации вообще особо перестраиваться не собираются. Хотя тоже есть довольно очевидные меры, кроме суровых карантинных, которых граждане долго не выдержат. (Marina Fridman)
В «Литературной газете» прочитал в 1985 году (в заметке про смерть Р. Хадсона). (Сергей Невский)
В 1991 году показывали (по телевизору!) фильм о Нуриеве, где в том числе и про СПИД рассказывали открытым текстом и довольно подробно. Мне, соответственно, пять лет. Нуриева было очень жалко, потому что сначала показывали невероятно красивые кадры, как он танцевал, а потом показали кусок его интервью уже совсем больного. Я маленькая тогда решила, что это такая болезнь вроде чахотки — для красивых и талантливых. Потом уже читала много чего еще (газета «СПИД-инфо» — великое, великое издание нашего детства). (Lala Greengoltz)
В школе были уроки про СПИД: сексуальное просвещение и как предохраняться,1988 год. (Сергей Невский)
От ВИЧ умер молодой артист, 1996 год, очень сексуально активный. Кого успел заразить — непонятно, все были в тихом ужасе несколько месяцев. Позже одна девочка из компании покончила с собой, причину все подозревали именно эту. (Alena Shwarz)
В конце 80-х и СПИД, и компьютеры только входили в провинциальную жизнь. В 13-14 лет наслушалась от ребят, что если компьютер заражен вирусом, и за ним поработать, то можно заболеть СПИДом. Плотно познакомилась с темой в 2015. В Домах ребенка очень много малышек, как инфицированных, так и с «не окончательным статусом» — когда мама больна, а ребенок пока не ясно, иногда до двух лет. (Ольга Волгина)
Один знакомый, занимающий руководящую позицию, уволился и переехал. Через пару лет пришло известие, что у него ВИЧ, поэтому необходимо проверить всех женщин в компании, с которыми он спал. Таких оказалось несколько, некоторые замужем. Они, бедняжки, постарели на десяток лет, пока ждали результатов теста. К счастью, все оказались здоровы. (Liubov Zotova)
Мы вели семинары/тренинги для НКО в одном из российских городов. На один из них я заглянула, чтобы послушать тему «профилактика ВИЧ/СПИДа» (до этого знала только понятие «чума ХХ века» и что от этого быстро умирают). Очень подружилась с его ведущим, через полгода тесного общения во время посиделок у меня на кухне он сказал: «Ты считаешь, что все это очень далеко? Так вот, человек с ВИЧ сидит перед тобой». Следующие несколько месяцев я боролась с собой, чтобы не сказать ему на улице: «Закрой горло шарфом, тебе нельзя простужаться», и чтобы не бояться отпить после него из бутылки (головой знаешь, что так не передается, а страшно все равно). Это был 1996 год. В 1997 году я написала пьесу для подростков «Кто следующий?», и мы ее играли 13 лет в нашем театре-студии (пока какой-то родительский комитет не написал на нас заяву в прокуратуру, что мы этим растлеваем неокрепшие души: в спектакле была сцена, где показывали, как надевать презерватив.). А с тем человеком, который рассказал мне про себя, мы ближайшие друзья до сих пор. (Юля Шевелева)
Из биографии Меркьюри узнала, году в 1992 примерно. Потом из сериалов, да и слухи всякие ходили. Особенно популярно в Питере было утверждение, что многие заразились у зубного или на маникюре. (Дина Беркгаут)
Начало 90-х. Мама предупреждала, чтобы смотрел, как при мне распаковывают шприцы, когда прививки в школе делали. Плюс фильм какой-то про семью, которую затравили из-за ВИЧ. (Ян Яршоў)
Году в 1983-84 была серия статей в «Литературной газете», из которой я узнал, что СПИД сделали в ЦРУ. (Юрий Вировец)
Умозрительно разбирался в чужой сексуальности, потому что слова незнакомые, а по малолетству это интересней даже больше всяческих запретных плодов. В 1994-м, после того, как Элтон Джон со своей романтической балладой из «Короля Льва» завоевал «Оскара», я узнал, что геем быть стыдно, но ничего страшного. А, простите, геи — это кто? Оказалось, судя по всему, музыканты, потому что Фредди Меркьюри же, но ему еще не повезло до кучи — болел Сами-знаете-чем. Ну и дальше начинаем сказку про белого бычка спервоначала: СПИД потянул за собой целый ворох городских легенд. Так я в детстве выяснил, что нужно проверять источники информации. (Ярослав Соколов)
Вспомнила, как моя мама, работающая в больнице МВД при тюрьме, работала с ВИЧ-положительными. Сначала им их приводили без карт, то есть она не видела диагноза, но она рентгенолог и заразиться сама не могла. Ходили рассказы про то, что заключенные друг друга заражают, так как положительных держат в лучших условиях. (Таня Панфилова)
Впервые столкнулась с темой ВИЧ не на бумаге и не на словах — в 1999 году в женской колонии в Орле, которую только начала посещать. Там была одна девушка, из Казахстана, по имени Лиза (так она сама себя назвала, имя было другое), которую содержали в медчасти, одну, в полуразрушенной комнате (полы проваливались), и я узнала, что у нее ВИЧ (таких называли в тюрьме « вичевые»), что с ним делать, никто не знал, и ее отделили. Потом таких девушек становилось все больше, их все еще содержали отдельно, мы начали привозить инструкторов от «Врачей без границ», и их постепенно вернули в отряды, предварительно проведя подробный инструктаж. На это ушло несколько лет. (Людмила Альперн)
К нам приходили на уроки в школе и рассказывали. 1993-96 год. Не только про СПИД, это отдельная лекция была. Вообще про венерические болезни, еще про что-то, связанное с сексом… менструацию, что ли. Нам так нравилось, школа — это место, где забивают голову бессмысленной фигней, в кои-то веки расскажут что-то очень полезное и актуальное! Слушали очень внимательно, у многих в классе были суровые советские родители, точную и достоверную информацию негде было взять. После лекций раздавали презервативы, прокладки, и можно было пойти с купоном таким бесплатно на ВИЧ анализ сдать. А мы такие подумали — и пошли на следующий день всем классом, вместо первого урока, как раз алгебра была, предупредили классную и пошли. Она была очень хорошая тетка, сказала — идите, конечно. Чтобы уж точно знать. Я понимаю, что это, наверное, рекламные акции были каких-то фирм (да и Хелпер этот, где кровь можно было сдать, как раз только что открылся), но какая разница, если мы получили ЗНАНИЕ, в котором так нуждались? Смотрю, что сейчас в этом плане творится, и волосы дыбом становятся. Бедные дети. У нас из класса никто на аборт не ходил, хотя все вели бурную личную жизнь. Никогда среди ровесников, по крайней мере, не было вопроса, пользоваться презервативом или нет, я только когда столкнулась с дяденьками постарше, с огромным изумлением услышала всю эту муйню про розы и противогазы… да и по большему счету — эти рекламные акции в итоге наверняка спасли очень много жизней. (Лисичка Полярная)
В первый раз столкнулся году в 1984-м в частушке: «Если дядя с дядей спит, / получает дядя СПИД. / Поторапливайтесь, б**ди, / чтоб не спали дядя с дядей». (Владимир Тодрес)
В 1985 или 86 году знакомая полька показала в польском журнале статью о непонятной болезни AIDS, от которой умерла некая актриса в США. Слова «СПИД» мы тогда не знали. (Александр Крыс)
Немного неожиданно для кавказской (вернее, даже закавказской) периферии СССР, но о СПИДе, как и остальных ЗППП — тогда они назывались романтичнее, «венерические», — нам рассказала дома мама. Впрочем, как и в общем о сексе, гомосексуализме и прочих нужных и важных вещах. (Tamara Gergaulova)
Элиста разбила сердце. Сразу стало все всерьез восприниматься. (Инна Лоскутова)
У меня был кумир Фредди Меркьюри. Ну и вот. Это про «впервые». (Al Jentarix)
В начале 90-х одна моя подруга делала аборт. Экспресс-анализ на ВИЧ тогда сдавали прямо в больнице перед процедурой. И ее результат оказался положительным. Неделю до получения результатов следующего анализа я провела, конечно, в аду. Старалась ее всячески поддерживать, но внутренне прощалась с ней ежеминутно. Второй результат был отрицательным, к счастью. И все это забылось совсем. Сейчас даже ничего не дрогнуло внутри. (Maria Matskovskaya)
Когда произошло массовое заражение детей в Элисте. Тогда стало по-настоящему страшно. До этого — все далеко и не с нами. А тут стало очевидно, что никто не застрахован от чьей-то халатности. Думала много потом о зараженных детях, их родителях. А просвещались мы всей семьей, читая «Спид-инфо». (Наташа Слюсарь)
Я работала лаборантом на кафедре в мединституте, кафедра была в больнице. Преподаватели вели лечебную работу, консультировали. И вот как-то (начало 90-х это было) доцент кафедры, пожилой врач, зашел в лаборантскую, попросил спирта (я им машинку печатную протирала), полил им руки и сказал, что только что он диагностировал у пациента СПИД, первый случай в нашей больнице… (Симуля Шнейдерович)
Году в 1986-м. Я училась на заочке, общежития не было и, приезжая на сессию, студенты жили в гостиницах. Соседом в гостинице оказался врач, приехавший на какую-то конференцию по СПИДу под негласным лозунгом: «Не дадим б**дей в обиду, создадим вакцину СПИДу». (Ирина Лащивер)
Однажды, в конце 80-х, мама принесла бананы, и я начала грызть один из них прямо с кожурой, а мама как закричит: «Ты что?! Они же немытые, из Африки, а там — СПИД!» (Lea Tipisseva)
Узнала про СПИД, наверное, как и все мое поколение — из воздуха: кажется, даже в «Пионерской правде» писали об этом. В середине 80-х уже невозможно было не знать о том, что где-то в Африке люди поголовно умирают от «этого чего-то страшного». Потом пришли подробности, что он передается половым путем… А в быту столкнулась году в 1997-м. В общежитии был парень, героиновый наркоман и гей, который сказал, что у него ВИЧ. Столько лет прошло, с наркоты он слез, жив-здоров и все у него хорошо, насколько я знаю. (Ira Márgoolis)
По телевизору показали флэшмоб в Америке, когда люди выложили на большом холме множество самосшитых одеял, квилтов. Конечно, ни слова флешмоб, ни слова квилт там сказано не было. Люди выкладывали одеяла в честь близких, умерших от СПИДа, чтоб повысить осведомленность. До сих пор помню голос диктора, рассказывающий про мальчика, который заразился в результате переливания крови. «Кровь ему дала родная бабушка, которая не знала, что у нее СПИД». Так и запомнила, что это от переливания крови, жутко потом его боялась некоторое время. А потом в короткий период доступности информации у нас в поликлиниках в Кишиневе появились очень внятные буклеты про ВИЧ и про СПИД. Все поняла, все запомнила и жила в уверенности, что это смертный приговор, до какой-то передачи спустя много лет, рассказывавшей про поддерживающую терапию, — оказывается, с этим можно жить. Узнала и снова забила. Фильм Дудя для меня оказался шоком, оказывается, сколько со времен моего детства изменилось… (Саша Смоляк)
Самый конец 1980-х. Заболел знакомый во дворе — славный, красивый парень, чуть старше нашей компании (его младший брат в нашей компании был). Наркотики. Мы с ужасом смотрели на него и тихо обсуждали, сколько он еще проживет и вот это все. Его родителям каким-то чудом удалось посадить его на терапию и снять с наркотиков. Но на это ушли чуть ли не все их деньги. (Tanda Lugovskaya)
Про спид узнала летом 1987 года из газет, а в 1990 году ездила на неделю в (тогда еще) Западный Берлин. После возвращения где-то через два месяца послали в колхоз со студентами (я преподавала в музыкальном училище). Прожив три дня, я сбежала на ночь домой помыться — меня встретил отец в ярости и показал открытку из поликлиники с требованием немедленно явиться для обследования на СПИД (и куча угроз). А мне рано утром возвращаться в колхоз и сидеть там еще неделю! За это время, сидя на поле картошки, проматывала все 28 лет жизни, готовилась умирать. Вернулась и немедленно побежала в поликлинику, была встречена и под локти приведена в кабинет. И там узнала, что как человек, который вернулся с Запада (тогда еще были приглашения и у меня было написано, что на месяц), я автоматически становлюсь подозреваемой в СПИДе. Правда, выяснилось, что неделю советский человек может прожить на Западе и не заразиться, а месяц никак не может. (Ольга Дорджина)
Я регулярно сдавала анализы крови, начиная с 1984 года, на RW и ВИЧ, но слышала о СПИД еще раньше. Скорее всего, долетали вести от американских друзей. (Ирина Солодухина)
В 1984 году у нас дома откуда-то появился западный журнал на русском языке, со статьей про умершего от СПИДа певца Нуоми. На меня очень большое впечатление произвела фотография — худое загримированное лицо, и текст про загадочную болезнь, от которой нет лекарств. Спустя годы выяснилось, что речь шла о Клаусе Номи. Я не знаю, откуда, но к началу девяностых я уже много знала про СПИД, достаточно, чтобы общаться с людьми с диагнозом и не шарахаться от них. (Olga Verbovskaya)
В начале нулевых я работала в центре поддержке общественных организаций. Среди них была НКО, которая занималась поддержкой людей, живущих с ВИЧ, информированием и профилактикой. И вот пришли к нам первые информационные материалы — адаптированная калька с брошюр для Европы и США. И там такая картинка: грустная девочка сидит за школьной партой, на столешнице — злая надпись: «Осторожно, здесь сидит спидоносец». Мне 20, и я впервые осознаю, что ВИЧ — не болезнь маргиналов/ наркоманов, живет он не где-то там на задворках творческих общаг, он реален и касается каждого. (Александра Давыдова)
У меня уже в 2000-е годы был коллега (в США). Ему было под 60, и он говорил хриплым таким голосом. Мне было 25, и я думала, что это просто особенность у него такая. Потом я узнала, что это от СПИДа, с которым он живет уже много лет, но вот как-то удается лечиться, бороться и выживать. Он был совершенно потрясающий чувак, знал много языков, русский в том числе. Ему становилось все хуже, и хуже, и хуже, и через пару лет он покончил с собой. (Olga Zamaraeva)
В конце восьмидесятых я работал в НИИ Программных Средств. Как-то на доске объявлений повесили чУдное: «В институте будет проводиться тестирование на СПИД. В первую очередь тестирование проходят группы риска — наркоманы, гомосексуалисты, проститутки». (Андрей Владимирович Сметанкин)
Я в 80-х лежала в больнице, в «травме», очень долго, около года, и потом несколько лет раз в полгода там же проходила курсы реабилитации. Так вот, в этой клинике в коридорах были развешаны различные плакаты на медицинские темы, такой типа «культмедпросвет», в том числе и очень мрачное, с картинками, про СПИД и ВИЧ: о беспорядочном сексе и наркомании, исключительно. В какой-то момент под видом ремонта освободили и закрыли две палаты и официально (для пациентов) они так и оставались пустовать. Пока как-то ночью оттуда не выполз (буквально) африканец без ног, не помню сейчас, то ли в туалет, то ли курить. Набежали санитары и быстро запихали его обратно в палату, где, как выяснилось, лежали еще четверо африканцев с различной тяжести травмами ног. Потом нам долго объясняли, что мол, африканских солдат держат в изоляции от остальных пациентов по политическим соображениям. Но особо болтливые медсестры шептались, мол, всем известно, что СПИД из Африки, и вообще мало ли что, на всякий случай… Мне было лет 12, и я так ничего и не поняла в итоге. (Катерина Орлова)
Не помню, как узнала, много было к середине 90-х информации вокруг. Но как-то ужасно было, и я понимаю это под «столкнулась», когда в 1997-98 году, когда я уже уехала из маленького подмосковного городка, славного тогда бандитским и наркотическим изобилием, мне рассказывали про девочек из нашей большой околошкольной компании. Не близкие, но такой, понятный круг, сестры чьи-то, соседки. Приличные семьи, курсы при одном из четырех институтов, удобных с нашей электричкой. Про одну, вторую, третью: умерла в тюрьме от СПИДа. Героин, торговля, чтобы юзать, буквально пара лет и весь цикл. (Natacha Landes)
В конце восьмидесятых я работала в биохимической лаборатории. Оказалась там случайно: не поступила в институт, искала работу. Меня приставили к одному из старших научных сотрудников лаборанткой. Со временем стало понятно, что там внедряли метод иммуноферментного анализа, в том числе и для СПИДа. Основная проблема заключалась в том, что выявленных случаев были единицы, и крови (а точнее, плазмы) для исследований не хватало. Не знаю, откуда ее брал шеф. (Maryana Baranovskaya)
В 1998 мой коллега доставал из каких-то завалов что-то нужное, а я держала его за ногу. Через пару недель я узнала, что у него обнаружили ВИЧ, и страшно испугалась, что передалось через ногу. Было стыдно в себе такое обнаружить, неконтролируемое. Жил он после этого недолго, потому что его убили в какой-то разборке из-за наркотиков. (Alena Limanova)
На вокзале города Варшавы, где я случайно оказался с очень солидным и взрослым отцом и его солидными коллегами, к нам пристала девочка лет 14. «Please help. I am sicken AIDS». До этого я никогда в жизни не встречал:
— иностранцев своего возраста
— эльфийского вида платиновых блондинок
— людей, попавших в беду (так или иначе), которые говорят по-английски (или хотя бы заучили фразу)
— ВИЧ-инфицированных.
Впечатление было очень странное. Вся взрослая компания от нее шарахнулась, а я на некоторое время остался смотреть. Дальше могла бы быть сцена из фильма в стиле городского фэнтези. Но не случилась, это же вокзал, между нами прошли какие-то люди, и все. (Oleg Roderick)
Ялта, каникулы после первого класса. Мама с подругой уложили детей (нас с подругой) спать и шепчутся во дворике, под фиговым деревом о новой страшной болезни «спит» — так я тогда услышала и долго считала, что СПИД как-то связан именно со сном. Во время каникул после седьмого класса мы поем в «Артеке» любимое из репертуара «Queen» и знаем о том, что Фредди умер от СПИДа. Школу я закончила в 1996, но считаю до сих пор плохо. (Светлана Ткаченко)
Увидел в газете, прикрепленной где-то на стене. Фредди тогда еще точно был жив. Мне кажется, что это было где-то в школе. (Евгений Шмуклер)
После института попала работать в организацию, занимающуюся профилактикой ВИЧ. Вскоре вела тренинги для сотрудников исправительных учреждений. В компании были люди с открытым ВИЧ-статусом и, наверное, те, кто не говорил об этом. Не помню, чтобы заморачивалась об этом, так как уже знала пути передачи и общая посуда в столовой меня не волновала. Кое-какие правила безопасного поведения не сразу применила к себе, как будто это все равно меня не касалось. (Наталья Живова)
1994. Нас в Вашингтоне в составе делегации российских школьников, приехавших учиться по обмену, водили на экскурсию куда-то — куда, я не очень понимаю, если честно. Наверное, это был хоспис для умирающих от СПИДа. Помню, что там было много худых бледных парней лет 30, и они все шили свою часть какого-то огромного квилта памяти. Это было очень страшно. А еще тогда же по ТВ видела клип — очень красивый антиспидовый клип. Такая осень там была красивая, и встречаются мужчина и женщина, и столько там обалденного в их глазах — Ромео и Джульетта такие, — ни за что не догадаешься до самого конца, что это социальная реклама про СПИД. (Анна Логвинова)
В медвузе училась во второй половине 80-х. Помню, как на лекциях расписывали историю первого выявленного зараженного, потом, уже гораздо позже, несчастные зараженные дети из Калмыкии. Непосредственно с носителями инфекции с подтвержденным диагнозом я в своей медпрактике не так уж и часто сталкивалась, сейчас поменяла работу и больше опасаюсь других инфекций. (Елена Соколова)
В конце 90-х на пятом курсе универа я пришла на свою первую работу в молодежном НКО. В портовом городе Калининграде тема СПИДа была горячей, западным фондам все еще можно было давать нам деньги, и в общем, одним из первых моих дел был грант ЮНИСЕФ на профилактику ВИЧ/ЗППП/наркомании среди подростков и молодежи. Ежу понятно, что со звериной серьезностью подросткам никакую пропаганду не пропихнешь, они уже в школе досыта наелись. Поэтому мы все время думали, как бы так зайти с фланга, с притопом и прихлопом, чтобы целевая аудитория расслабилась и выключила режим обороны, и тут бы мы ей в самую мякотку херак — и правила контрацепции. Ну, рутиной были тренинги — мы обходили старшие классы школ с лекциями, хорошенько приправленными всяким развлекаловом — игры на сплочение, на доверие, шуточки-прибауточки, то-се, а сейчас мы будем учиться правильно надевать презерватив на баллончике дезодоранта. Не, подростки были в диком восторге, разумеется, вместо географии скакать по партам и презики натягивать, внезапное счастье! Для пущего эффекта мы собрались добить детей клубной вечеринкой, назвали ее Safe Sex, договорились с самым крутым клубом города, Вагонка, — и стали думать, чего бы туда напихать тематического, чтобы она как-то выгодно отличалась от обычной идеи дискотеки прийти потанцевать и набухаться. В принципе раздавать бесплатные спонсорские презервативы, которых нам прислали щедрые грантодатели — огромный мешок, наверное, уже было бы вполне достаточно, но мы решили ударить наглядностью. Мы с моим дружбаном и напарником Димой пришли в мастерские кукольного театра, встали в проеме и застенчиво попросили сделать нам ростовую куклу презерватива. Двухметровый пляшущий гондон – каково! Увидев такое, мало кто отважится далее практиковать безответственное поведение и беспорядочные половые связи. И да, нам его сшили, феноменально невозмутимая мастерица, не дрогнув лицом, быстренько сообразила, как свернуть в трубу гигантский лист поролона, обтянуть его белой (чтоб светилось в ультрафиолете) лайкрой, из чего сделать пупочку на головке и колечко на подоле. Для Димки это был, конечно, феноменальный взлет на Олимп, медиа-карьера сразу началась с вершины, роли говорящего презерватива, кто еще может таким похвастаться. А я была вирус, в кринолине из пенопластовой изоляции для трубопровода и шапочке, из которой тоже бодро торчали в разные стороны куски труб — пепломеры. Safe Sex прошел с неимоверным успехом, потом повторяли его еще дважды, на 1 декабря, в день борьбы со СПИДом; в следующий раз сделали мексиканским, в той же мастерской заказали поролоновые гигантские сомбреро, потом индийским — и все были в сари, но в целом-то, я подозреваю, народ валил тучей — позырить на исполинский танцующий гондон. А тексты лекций, которые мы читали детям, я потом могла воспроизводить с любого места, разбуди меня среди ночи, еще лет 15 подряд. И до сих пор могу бодро изложить все пути передачи ВИЧ, степени риска, способы его снижения, а из самых глубин нет-нет да и вынесет на поверхность то ревертазу с протеазой и интегразой, то т-хелперы лимфоциты. Несколько презервативов из того спонсорского мешка я носила с собой долгое время, в гордом осознании своей крайней ответственности и готовности к любой фиоритуре судьбы. Самое смешное в этом то, что личной жизни тогда у меня не было никакой, да и вообще я была настолько пуританских взглядов пугливой социофобной девицей, что этой личной жизни вообще в принципе очень сложно было ко мне пробиться (и не то чтобы к нынешнему моменту что-то сильно изменилось, бгг). Но зато у меня был презерватив в кошельке. Как будто я такая вся взрослая женщина в бурном потоке. (Марина Бесчастнова)
Для заселения в общагу СПбГУ требовали справку об отсутствии ВИЧ. И я к этому отнеслась на ха-ха, мол, какой там, я не ширяюсь по подъездам. А перед кабинетом, где брали анализ, я увидела нескольких мужчин, очень приличных и очень напуганных. И тогда мне подумалось, что это касается не только тех, кто «по подъездам», да и их тоже жалко, и хорошо бы, чтобы у них был хоть чистый шприц. (Asya Valkovich)
Из фильма «Джиа» с Анджелиной Джоли — автобиографии супермодели Джии Каранджи. В память врезалась жуткая деталь про то, что у нее сошла кожа со спины.
А еще в «Скорой помощи» медсестры подсчитывали, сколько раз они ранились, помогая поступившим больным, и каждый раз тряслись, делая тест. Потом был слух, что в метро из ленты эскалатора или из сидений торчат иголки «со СПИДом», — будто бы люди так мстят за свое несчастье. До сих пор на автомате осматриваю ленту, прежде чем руку положить. (Asya Boyarskaya)
Плакаты в девяностых, которые пропагандировали профилактику СПИД. Они были полезны по части некоторой медицинско-гигиенической информации. Но теперь ужас и возмущение берут от того, насколько они были обвиняющими в адрес групп риска, с карикатурными изображениями откровенно одетых женщин и все такое… (Marharyta Taraikevich)
Я точно не помню, но практически уверена, что мне рассказали родители. Это было бы логично, учитывая, что они же объясняли про наркотики и прочие взрослые штуки. Потом, помню, уже в школе у нас был хороший психолог, которая организовала поездку в НКО, где нам прочитали небольшую лекцию. Хотя скорее это был диалог. И у меня в первый раз сгорела жопа от несправедливости, когда кто-то из мальчишек из класса начал нести полную ерунду о том, что нужно специальные отдельные районы делать для положительных, чтобы жили, мол, у себя в резервации. Я помню, что собрала волю в кулак и без матов, аргументированно объяснила, какой это бред. И как никто не застрахован, потому что, к сожалению, из-за чужой халатности или по злому умыслу могут заразить даже его, и отправится он в «лагерь». Психолог, что характерно, потом вызвала меня на беседу, чтобы узнать, все ли у меня в порядке в семье. Ей показалось, что я подозрительно сознательный и серьезный подросток. Помню, что тогда произнесла свою фирменную фразу: «Все окей, я просто не люблю тупых людей». Над этой фразой смеялась и психолог, и родители, когда я им рассказывала, и друзья. Мне лет 12-13 было. (Александра Кузнецова)
Помню, что много писали в 1990-х про СПИД и ВИЧ, а я была любознательный ребенок, к тому же уже тогда мнительная очень, так что смотрела и читала все про СПИД, знала, как именно можно заразиться, и помню, что ужасно переживала все эти истории, как заболевших людей травят и боятся. Помню историю про ребенка из глубинки, то ли с подозрением, то ли с диагнозом уже, которого врачи сами так боялись, что заперли в боксе и еду передавали через крохотное окошечко. Еще помню смерть Меркьюри. Фильм «Филадельфия» в 1993, особенно помню, что там были непонятные «лезии» (так в переводе было) у главного героя, по которым его заподозрили в болезни. А в 1996 посмотрела фильм с Эриком Робертсом «Это моя вечеринка», там гей знает, что умирает от СПИДа, и устраивает типа прощальную вечеринку, а в конце нее кончает с собой. Меня в мои 16 это дико потрясло. (Ляля Киселева)
Во Львове друг общался с ребятами из фонда, помогающего людям, у которых был выявлен ВИЧ. Психологически и не только. Также они занимались профилактикой распространения ВИЧ — обеспечивали шприцами наркозависимых, вели беседы и прочее. Однажды мы поехали с ребятами из фонда и моим другом в какую-то больницу и там общались с одним парнем, гуляли по парку и даже устроили небольшой пикник. Было очень странное ощущение, когда через пару месяцев я узнал, что он умер. (NIkita Puhanov)