Булочки за три копейки, пружинку-радугу, “Устав комсомола”, пачку чая, тряпочку с люрексом, пластинку из журнала «Кругозор», шахматы и доминошку, красивую маленькую машинку, книжку «Принц и нищий». Мы попросили наших читателей рассказать о том, как они что-нибудь у кого-нибудь украли в детстве. Огромное спасибо всем, кто поделился с нами своими историями.
К нам в школу весной несколько лет подряд приезжала какая-то тетенька торговать всякой мелочью — закладки, красивые ластики, книжки-ужастики, «сотки», наклейки и прочее манящее детей, особенно если учесть, что на дворе были ранние нулевые и такого богатства всей этой ерунды, как сейчас, в магазинах не было. Карманные деньги давали, но почему-то невероятно хотелось именно стащить: стол был большой, на нем всего много, а вокруг него всегда толпились школьники, и уследить было нереально, кто там чего брал. Таскала, не поймали ни разу. Лет мне было 10-11. А вторая история — утащила у родителей деньги, когда обиделась, что сестре покупают то, что ей надо для ее хобби (это, мол, разумные траты), а мне покупать плеер (стоящий столько же) не хотят. Плеер купить на украденное не могла, так что спустила на какие-то чипсы, шоколадки и аттракционы в Парке Горького. Родители узнали, но почему-то не наказали, удивлялась очень потом, больше так не делала. (Т.)
1) Булку городскую в магазине. Не я, но при мне, девочки из нашего дома, с которыми мне не разрешали дружить. Булку с ними не ела, хотя очень хотелось. 2) Лет в 11-12 — открытки из магазина «Искусство» около нашей школы. Пришла туда с одноклассницами, они брали из пачек одинаковые открытки, клали себе в пакет. И мне велели брать. Красть одинаковые ненужные открытки мне казалось тупостью. Но меня не послушали. Я отлично понимала, что они боялись, что если я не украду сама, то я их сдам. Но как объяснить, что не сдам — не знала. На следующий день я пошла в магазин и тихонько разложила открытки назад. Это было еще страшнее: я очень боялась, что меня засекут за этим и никто не поверит, что я назад пришла раскладывать. (Анонимно)
В пятом и шестом классе я украла два или три пенала. Забытые пеналы в школе «ночевали» у охранника, на виду у всех. У меня не было своего красивого пенала с всякими прикольными карандашами и ручками, а хотелось иметь такой до усрачки. Родителям было не до того — болезни, начало девяностых. Поэтому я взяла вопрос о снабжении пеналами в свои руки и раза два или три сказала охранникам, что пеналы — мои. Подходила к разным охранникам в разное время; выбирала время, когда не было вокруг никого. Они дружили с моим папой и относились ко мне хорошо, но на третьем пенале, кажется, возникли подозрения, и я перестала. Маме говорила, что нашла их в школе. На днях нашла один из них в архиве — это реально была коробочка из-под дневника. Повертела в руках и выбросила. (Анонимно)
Это был такой спорт, приключение. Ты выскальзываешь из опасных мест и побеждаешь. Ты возвышаешься над обывателями. В кружке дворца пионеров — красивые раковины и кораллы. Стояли у шкафа с ними, изображали, что рассматриваем, и совали в карманы, хитро и победно переглядываясь. Там же, на лестнице, откручивали старые латунные наконечники от оконных петель, их можно было свинтить, вот и набирали себе, пока чьи-нибудь шаги не приближались. Несколько лет назад я нашел штуки три, тайно проник на ту же лестницу, но вернуть не получилось, резьбу густо замазали краской. На даче, дрожа от смелости и страха, я пробрался в бытовку к строителям и стащил пачку чая. Тем же вечером мучился, что вот, нормальные работяги, пришли отдохнуть и чайку выпить, а его нет. Потом как настоящие шпионы проникли на чей-то дачный участок и украли коричневый брусок хозяйственного мыла. Ух. Утопили его в озере. А как-то я, в ужасе от самого себя, утащил чьи-то ключи из кармана пальто в раздевалке. Не помню, куда дел и зачем это вообще было. А костерок на пустыре из газет, вытащенных из чужих ящиков? Еще ножницы из школьного буфета. Ими дети отрезали кончики треугольных пакетов с молоком. Нет, их я вернул через полчаса. Просто с ними мы на перемене прибежали в ближний музей и, непринужденно оглядываясь, отрезали кусочек сухожилия от скелета мамонта. Теперь я оплачиваю все билеты, плачу за фильмы и музыку, поддерживаю борцов с коррупцией и вообще страшно честный. Но внутри вот это все сидит. Падре, господь простит меня? Ладно, не обязательно. (Анонимно)
Я украла у двоюродной сестры польскую книжку про котят и отпиралась до последнего. И не созналась до сих пор. И не жалею. Мы жили в довольно провинциальном городе. Глубокий совок. «Дом книги» с советскими письменниками. И тут в разделе «Литература социалистических стран» невероятной красоты цветная книжка с котятами. Детская, плотная, на картоне. У сестры были карманные деньги, у меня нет. Она ее купила, я роняла слюни. Короче, через час книжка потерялась в доме. Реву и ору было — не передать. Книжку храню в тайнике на антресолях. Мне 45. На польском не читаю, но достаю и пересматриваю. Ахаха. (СП)
Я воровал в школьной столовой бочковые соленые огурцы. Такие нигде не продавали, а я за ними умирал. Причем я уверен, что можно было покупать, но почему-то было страшно стыдно, их все ненавидели, я один любил. (kyriyaki)
Украл в гостях раковину, в которой было слышно море, в следующий приход поставил на место. Никто ничего не заметил. Меня это поразило. Как будто преступления не было. (Alex Astas)
В первом классе я учился в Камбодже в школе при посольстве. Отец там работал, читал там лекции. В 1967 году. Во второй класс меня отдали в Москве в 32-ю французскую спецшколу рядом с бассейном «Чайка». Я отпрашивался посреди урока, спускался в раздевалку и шарил по карманам. Деньги, кажется, я не брал. Брелки, ручки… Потом дарил это своим родителям. После третьего раза вора начали искать, пошли по классам. И я завязал. Меня не нашли. Потом уже в шестом классе в 41-й французской спецшколе можно было заказать кражу. За 20 копеек тебе снимали опять в раздевалке, например, пакет «Березка» (в школе учились дети работников Совмина и Внешторга), вытряхивали чью-то сменную обувь и приносили пакет. Но я уже к тому времени был не при делах. (Андрей Куманин)
Ой, надо же, почитала других и вспомнила, что мы регулярно воровали булочки за три копейки (попки) в булочной наискосок от школы. Даже и воровством не считали. Один прикрывал, другой тащил и прятал, потом шли к кассе, «пробивали» одну, украв штук пять. Там такие были мощные перила, если войдешь в проход между ними и полками с хлебом, уже не вырваться, надо идти к кассе. Нас, конечно, все знали, воровали всей школой, но не помню, чтобы ловили кого. (Ия Белова)
Мы с товарищами тырили в магазинах самообслуживания — в продуктовом пирожные, в книжном книжки, считалось за спорт, за криминал не считалось. Но однажды родители решили подружить меня с хорошей девочкой из хорошей семьи. В гостях меня утомила экскурсия с представлением всех примет хорошей жизни, и я сразу украла колечко и какой-то бессмысленный немецкий карандаш, меня уличили и измучили благородством — я извинилась, вернула награбленное, меня простили и хотели продолжать дружить стиснув зубы, во что бы то ни стало. Это не вышло, и я думаю, что хорошая девочка Люда была рада, что вопреки усилиям ее хорошей семьи эта плохая Наташа больше не ходит, и не надо с ней быть хорошей. (Наталья Гаськова)
Мама связала мне красивую блузку для Барби, но она быстро потерялась. А потом я ее увидела в гостях у дочки друзей родителей. И в отместку украла у нее пупса от беременной Барби, были тогда такие. Не играла им, просто положила дома в ящик с игрушками. Через какое-то время мама увидела и заохала: «Ах, это же Катин ребеночек, ты что, верни!» Не помню, что дальше было. Наверное, вернула. Но ощущение обидной несправедливости до сих пор помню. (Ирина Шминке)
В начальной школе мы с подругой прихватили лишний бублик в булочной. Меня так это терзало, что я на следующий день оставила на кассе 7 копеек. Херово как-то выходит: в итоге не могу сказать, что не крала никогда, но и кража какая-то так себе… (Вера Павлова)
Только сегодня за столом вспомнила, после того как мама нравоучительным тоном сказала — для хорошего салата нужна только белая капуста и никак не зеленая! — что классе в третьем я украла с поля кочан капусты. Зеленый такой, и не очень вкусный. Я тогда была с классом в мини походе в сентябре. И вот рядом с местом, где мы отдыхали, мы с одноклассниками нашли поле капусты. Все сразу кинулись рвать. Кого-то поймали и ругали. Я свой кочан спрятала в рюкзак. Дома решила маме сразу не показывать. А потом почему-то решила, что она меня будет ругать за украденный кочан, и так его и не отдала. Ночами грызла в ванной, втихаря. Он был невкусный, но не выкидывать же! (Мария Раевская)
У старшего брата были фломастеры, а у меня — карандаши. Я предлагала ему поменяться с доплатой — к карандашам обещала добавить пластилин и отдавать какое-то время свой кусок сникерса (это было самое начало 90-х, в моей семье делили шоколадку на четверых, родители, правда, всегда потом отдавали нам свои доли). Но братик зажался, и сам фломиками тоже не рисовал, ему нравилось ими владеть. Я знала, где он их хранит, и когда оставалась дома одна, доставала и раскрашивала платья для бумажных кукол. Потом убирала их в коробку в том же порядке, чтоб Лëвка не догадался. Коробку — на место, все шито-крыто. Занималась этим месяц, пока фломастеры не выдохлись. Ни в чем не призналась. Через год брат наводил на полках порядок и выкинул фломики, потому что «засохли». Ха-ха. (Petra Sazonova)
Стащила жвачку с заправки в пригороде Лондона, куда мы приехали в языковой лагерь. Было интересно — как это они тут, с системой самообслуживания, неужели не проверяют? Сделала вывод, что воровать несложно, но неприятно. (Татьяна Фатеева)
В 10 лет меня отправили в лагерь в Чехию, и мы месяц сидели там посреди леса, но пару раз вывозили на экскурсии в Прагу и Брно. В 1994 году готическая архитектура, конечно, поражала, но большее впечатление оставили супермаркеты, стеклянные раздвигающиеся двери (в них кто-то из наших не преминул впечататься) и всякое барахло. Карманные деньги вроде были, но стибрить что-то считалось круто. Не помню сам процесс, но я стала обладателем пружинки-радуги, что было вообще чем-то запредельным. Дома рассказала об этом чуть ли не с гордостью, а меня, конечно же, наругали. Было стыдно, но пружинка грела все равно. (Tonya Nikishyna)
Я просто деньги воровала, пока не появились свои. Но не у товарищей, а у родственников, мелочь из карманов, потом перешла на бумажные рубли. Но делала все аккуратно, понемногу. В средней школе мама узнала, отнеслась спокойно, стала специально оставлять в кармане мелочь. С более крупными суммами уже не засекали, поумнела. И два раза крала в гостях карандаши для подводки глаз, такие маленькие огрызочки, драгоценные. Меня подозревали, но я не призналась, но это уже в 16-17 лет. (Ия Белова)
Мы украли «Устав комсомола». Точнее, я украла с полки и отдала подружке, стоявшей рядом. Ей нужно было выучить что-то про демократический централизм к завтрашнему приему в передовые ряды. Ну не было денег. Нас поймали метрах в двадцати от места происшествия. Привели назад. Ругали, стыдили. Вызвали милицию. Милиционер приехал, рассмеялся, заплатил эти несчастные четыре копейки. Вывел нас из магазина и довел до Соки-Воды, и купил по мороженому. И попросил больше не попадаться. Именно не попадаться, а не воровать… А папаша потом ругал нас обеих дур, не за кражу, а то, что пошли с незнакомым мужиком в магазин. Ну и что, что он мент… (Angelina Danilenko)
Я украла, будучи лет семи, бумажный рубль в магазине, где работала моя бабушка, купила деревянную дудочку (не спрашивайте) и закопала, ибо домой нести нельзя, — спросят, где взяла. В следующий раз попалась за кражей трех рублей, бабушка провела разговор, мне было очень стыдно, больше у нее в магазине не крала. Но самое главное — она не рассказала маме, которая бы меня изукрасила так, что потом никто б не узнал… это было для меня главной мотивацией не красть — маме не рассказали. Печально, конечно… Будучи студенткой, в голодные 90-е украла банку то ли с помидорами, то ли с вареньем, поймали, к директору отвели, тот паспорт забрал и грозился донести в универ, пришлось слезу пустить, вышла оттуда с его телефоном и обещанием позвонить на досуге. Не позвонила. (Julia Karlova)
В детстве на даче добрались до куста войлочной вишни, который как бы рос на участке, но немножко на улицу, и если еще руку засунуть, то можно было добраться до самых вкусных ягод. Тырили по очереди — один на стреме, двое наедаются. И это была самая вкусная вишня в мире! Полупрозрачная, нагретая солнцем, спелая и сладкая! И тут из окна высовывается хозяйка и вместо матюгов кричит — ой, деточки, вам так ягодки понравились! Вы кушайте-кушайте, давайте я вас впущу! Конечно же, вишня тут же оказалась кислой и вообще ее все разлюбили. Зато груши у другой соседки всегда были вкусные, она ругалась, как положено. (Птица Щастья)
Пачку чая. Помню, тогда было все по талонам. Я просто взяла чай и пронесла мимо кассы. Меня даже не остановил никто. Пришла и рассказала маме. Она меня отправила обратно в магазин. Но я так этого и не сделала. Деньги уже не помню, на что потратила. (Лидия Симакова)
Ноты в музыкальной школе. Играла на фоно, а ноты были для класса гитары. Мистика и идиотизм. (Наталья Горгон)
Больших краж не было. Но в какой-то период (между 10 и 12) залезала в карман отцовской шинели за мелочью (без спроса). Очень психоаналитическая вещь. (Людмила Альперн)
Оказалась соучастницей и выгодоприобретательницей. Пришли на день рождения к однокласснику, и мой друг вручил ему книжку — «Маленький принц» Экзюпери. Я остолбенела, одноклассник сунул книжку на полку, сказал спасибо и побежал к другим гостям. Тут я открыла рот: «Где ты взял, да как ты мог подарить такую вещь ему, а не мне, я же всю жизнь мечтала, три раза почитать брала у знакомых, а ты, а вы оба ни разу никакую книгу по доброй воле не открыли, как же так, что же делать…» Друг молча снимает эту книгу с полки и сует мне в сумочку. Я онемела от счастья и любви. Замуж вышла потом за него. (Мири Цук)
В магазине. Булочку-веснушку за 4 копейки. Неоднократно. Вштыривала не булочка, которая, как правило, доставалась голубям, а ощущение безнаказанного преступления. (Anna Kulikova)
Классе в пятом гостила у тети и неудержимо захотелось присвоить пластинку из журнала «Кругозор» с песней «На дальней станции сойду» и «По секрету всему свету». Накануне отъезда незаметно засунула ее в сумку с моими вещами. С одной стороны меня душил стыд, с другой счастье, что я теперь обладаю такой «ценной» вещью. К своему удивлению, по приезде домой пластинки не нашла, думаю, что тетя прошерстила мои вещички и избавила меня от «греха». В дальнейшем мы ни разу об этом не вспоминали, не говорили. Но мне стыдно до сих пор это вспоминать, да и тетин «шмон» с возрастом стало так же стыдно вспоминать. (Алла Сироткина)
В первом классе. Один мальчик к 7 ноября пришел с красным бантиком, приколотым булавкой, на лацкане. Бантик у него упал, я подобрала и сунула в карман. А мальчику этот бантик от кого-то важного был, он его искал, учительница нас опрашивала — не видел ли кто. У меня духу не хватило сказать, что он у меня в кармане. Стыдно до сих пор. И вот где кончается трусость, а начинается подлость? (Вера Пророкова)
Была страшной ворюгой в детстве. Рецидивисткой. Тырила класса до третьего, потом состарилась и потеряла интерес к опасным приключениям. В детсаду крала мозаику — сперва прятала по карманам, потом, будучи уже контролируемой, в трусы. Увела у девицы в группе резиновую белочку и была потрясена, что девица не убита пропажей (тогда я ей сообщила, что белочка теперь живет у меня, что она сама так захотела и я не могла ей отказать; девица удивилась и сказала: «Ну ладно»; ее звали Ксения). Тырила мелочь у родни по карманам — безостановочно. Однажды накопила рубль двадцать краденых денег, пошла в универмаг и купила пластмассовую картину «Ленин в октябре» — это было так потрясающе, чудовищно необъяснимо, что спустя лет 30 я этот эпизод вставила в книгу. Красть по карманам перестала, переключившись на поиск мелочи по тротуарам, на остановках и под прилавками. Хороший день приносил копеек 60 дохода — это дня три аккуратного обшаривания родительских карманов. Интересно то, что родители, очень юные советские люди, до конца делали вид, что не замечают, что я расту вор. Поразительно. В остальном они были довольно дурацкие педагоги, но вот в этом — респект им. (Лора Белоиван)
Украла пирожное из пионерской комнаты. Дверь была приоткрыта, и вдруг это показалось единственно правильным. (Анна Королева)
Украла у девочки со двора небывалое чудо — пупса высотой сантиметров десять, у которого двигались ручки-ножки и (!!!) открывались-закрывались глазки. Родители девочки работали в ГДР, привозили ей много всякого богатства. Знала, что воровать нельзя, но устоять было невозможно. Правда, насладиться обладанием в полной мере не удалось — публично играть было невозможно, ибо все во дворе знали, чей это пупс. (Maximovich Nadja)
Украла. 10 копеек сдачи и купила пирожное. 33 года помню. Последствия, конечно, были кошмарные. (Аля Афаневич)
Маленький кусочек ткани на уроке труда у одноклассницы. К середине урока меня заела совесть и я призналась, и она отрезала мне большой кусок. (Александра Оливер)
Монетки по десять, что ли, копеек из папиной копилки-бутылки. Он собирал те монетки, что входят в горлышко, а я их вытряхивала и ходила за мороженым. Денег мне и так давали, но мне было интересно попереть именно у него. Папа возмущался, что так он никогда полную бутылку не соберет. Бог знает зачем ему это надо было, но препирательства были знатные. (Anna Vladimirovna)
Я утянула резинку у соседа по парте в первом классе. Резинка была красивая, «импортная». Помню, что на ней были персонажи какого-то мультфильма, медведь в бейсболке, что ли… Дальше начались терзания — маме ее показать было нельзя, она спросит — где взяла, в школе тоже — сосед сразу признает. Помню, что долго мучилась, спрятала ее в какой-то дальний угол и сделала вид, что ничего не было. Было очень стыдно. (Nadya Neuymina)
Семки у бабушки, которая продавала семки. Ухватила жменю и побежала. Но не подумала и пришла снова к ней же. А она меня за руку хвать! Ой, как стыдно былооооо, больше никогда и ничего не воровала. (Ирина Савина)
Я украла из кошелки своей приходящей на дом училки музыки круглую банку леденцов, а они оказались от кашля, горькими. Потом еще надо было незаметно для бабушки избавиться от банки (в ведро не выкинуть). (Диана Шалаева)
На почте увела стопочку новогодних открыток (их опрометчиво выкладывали на прилавок). Была в третьем классе. Разослала всей родне. Причем дяде с тетей и двумя двоюродными сестрами (проживающими по одному адресу) послала 4 открытки — каждому. Совесть не мучила почему-то… (Татьяна Уракова)
Украла маленького пупса в доме у няньки. Он поместился в руке. Так и вынесла. Где-то он теперь… (Olga Denisenko)
Сестра собирала юбилейные рубли в копилку, но я научился вытаскивать их при помощи линейки. Украл половину и потратил на марки. (Алексей Бугаев)
Дело было в Махачкале. Год 1984. Я был на школьной экскурсии (из Украины!).
Зашли с ребятами в универсам. Накупили мелочи всякой — печеньку, кефир какой-то. Расплатились. Выходим, и тут я вижу, что не заплатил за бутылку минералки (до сих пор не понимаю, как она вообще у меня оказалась). Обнаружил я ее уже довольно далеко. Очень испугался! Причем не милицию, а «дружинников». Стали думать, как быть. Решили отойти еще дальше от места преступления, а бутылку спрятать под куртку, пока никто не видит. Почему-то были уверены, что за нами по пятам УЖЕ гонятся. Уходили торопливо, постоянно оглядываясь. Украденная бутылка прямо жгла нутро. В какой-то момент я забылся и, показывая на что-то, поднял руку, под которой была ненавистная минералка. Бутылка выскользнула и разбилась. Такого облегчения я не испытывал больше никогда в жизни. (Bogoodlove Eugine)
Книжку стырила у бабушки по папиной линии. Бабушка училась на библиотекаря, а пришлось быть совсем другим — почтальоном, работником бензоколонки, строителем собственного дома. Книги же собирала всю жизнь, и они в доме были за алтарной стеной. На каникулах златые врата для меня отворялись, бабушка приносила прямо в постель (гамак, чердак, куда угодно) еду, чтобы процесс чтения не прерывался. У меня был план прочтения, в какой-то приезд я его не выполнила и решила прихватить с собой «Страдания юного Вертера». Можно было попросить на время, как просила у всей маминой линии, да там и просить не надо — выполняли любое невысказанное. Но ставить эту бабушку в неловкое положение недоверия ко мне не хотелось. Ей нравилось быть щедрой, но у всех есть ахиллесова пята. Ехать далеко, автобусом, поездом, засунула книжку в сумку — и на вокзал. Бабушка провожала, кормила мороженым, ну хоть чем-то напоследок. На подножке автобуса перекрестила и спросила: «Вертера когда привезешь? — и тут же, оправдываясь: — Память про деда». Не помню, что ответила. И дед ни при чем, конечно, а температура у меня в дороге поднялась немного. И вот недолюбливаю я Вертера до сих пор, психотравма видать, да и поделом мне. (Виктория Кольцевая)
Во втором классе в пионерлагере ну не украла, скорее, не вернула шахмату и доминошку из «дорожного» набора. Они были такие мимимишные и на магнитах. В общем, просто не было сил это отдать. Родители потом устроили показательный «товарищеский суд». Я рыдала и обещала отвезти шахмату и доминошку обратно в лагерь. В общем, никто, конечно, никуда не поехал, а родители — сволочи. До сих пор им этот «суд» вспоминаю. (Анастасия Бондаренко)
В пять лет украла пластиковую одежную щетку у одного холостяка в соседнем с нашим общежитии. Маме соврала, что нашла. Так щетка у нас в семье и осталась, служила верой и правдой много лет…(Polina Delia)
Стырила в подготовительной школе горсть разноцветных магнитов. Ненуачо, не виновата я, что они такие красивые были и вообще сами примагнитились ко мне. Еще пыталась стырить аквариумную рыбку, но не продумала план: рыбку я поймать-то поймала, а вот положить мне ее было некуда, пришлось выпустить обратно. (Ellen Avdeyev)
Я в детстве жила в приюте, там было строго и нельзя было ничего есть вне основных приемов пищи, а я до жути люблю сладкое, а сладкое нам давали редко и обычно в строго ограниченном количестве. Я постоянно воровала конфеты, и меня постоянно ловили и наказывали. Чаще всего крала из шкафов, где они хранились, но несколько раз совершила дерзкую вылазку в окно конфетного склада. (Елизавета Винокурова)
В первом классе выкопала у школы несколько цветов и посадила в своем тайнике: в тенистых зарослях кустов у дома. Помню, еще булочки тырили по 1 копейке, которые большими пластами продавались (Julia Strand)
С подружкой на продленке в первом классе украли один резиновый сапог из раздевалки и утопили его в лягушатнике во дворе школы. Зачем — до сих пор загадка. Нас кто-то сдал или разоблачили, уже не помню, помню только, что заставили извиняться перед девочкой Леной Костоусовой, это был ее сапог. (Людмила Кнеллер)
Воровал, и неоднократно. У людей — нет. В магазинах, складах. Как-то раз облюбовали склад при студенческой столовой. Это были 70-е годы, а там были ТАКИЕ деликатесы. В химлаборатории забирались поживиться реактивами — бертолетовой солью, марганцовкой и пр. (Андрей Бобрихин)
Я в детстве (пятый класс) пристрастился красть книги из школьной библиотеки и прямо в раж вошел. В конце концов меня застукали, был большой скандал, маму вызвали в школу, в моем присутствии сказали ей: «Ваш сын — будущий вор, он ужасный человек», на что мама тихо, но твердо ответила: «Нет. Мой сын хороший человек. А ошибиться может каждый». И меня потом не ругала. С тех пор — ни разу, даже у друзей ни одной книжки не увел, хотя в юности это считалось чуть ли не доблестью и шиком. (Олег Лекманов)
Во втором классе московской школы, год 1988, я не поняла, за какие такие офигенные успехи однокласснице подарили невозможной красоты мишуру. Просто нереальная мишура, в отличие от одноклассницы. Движимая этим непониманием, я эту мишуру украла. Не помню деталей, потому что устроенный в классе разбор полетов выдавил из памяти детали, я до сих пор помню только липкий ужас и жгучий стыд. Но не созналась: октябрята не воруют. Ну и я уверена была, что на меня повесят табличку, как на Зою Космодемьянскую, и сожгут на Красной площади, если я сознаюсь. (Марина Т.)
За мной в 14 лет ухаживал один юноша и дал мне почитать самиздатовскую «Лолиту». Я сделала вид, что книжку потеряла. Это был 1986 год, а в 1989 году «Лолиту» опубликовали в библиотеке «Иностранки». Я не поленилась переплести ее отдельным томиком и позвонила юноше. Он меня сразу узнал, хотя прошло три года, и сказал: «Я ждал твоего звонка». (Нелли Шульман)
В первом классе обнаружила в своем букварике бумажную закладку соседа по парте. Возвращать было почему-то стыдно, пользоваться ей — стремно. Пришлось намочить и раздербанить на мокрые мелкие кусочки, а потом слепить из них неузнаваемый ком. К слову, сейчас я так поступаю с чеками из супермаркетов — одолевает паранойя, что если я их выброшу просто так, то кто-нибудь узнает мои реквизиты и уведет деньги с карты. Ну и еще помню эпизод, когда утаила часть сдачи и купила чупа-чупс. Было стыдно — времена были трудные, мама считала до копейки, поэтому растрата раскрылась, а отмазка не придумалась. Помню — залезла в щель между стеной и шкафом, стою и плачу, и ем этот злосчастный чупа-чупс. А он, зараза, в одночасье превратился из клубничного в такой горький, что тьфу. (Алла Арифулина)
Украла в Детском мире пластиковую собачку, они продавались крохотные в сцепке, разные породы, открутила ту, которую потеряла в своем наборе, и стырила (первый класс). (Александра Колиденко)
Я один раз украла в гостях красивую маленькую машинку. Она была такая красивая, и их было у того мальчика очень много. Пропажу обнаружили, но я в упор отказывалась признаваться, что я эту машинку украла. Твердила, что нашла на прогулке в лесу. Кончилось тем, что мне эту машинку подарили. Еще один раз в кафе взяла пирожное, потому что мне очень хотелось узнать, заметят это или нет. Там была такая система, ты оплачиваешь в кассе заказ и отдаешь чек. Чек забирают и приносят твою еду. Но на чеки уже не смотрят. Поэтому я и решила проверить, смогу ли я взять то, чего не оплачивала. Недостачу заметили, но не поняли, как такое могло произойти. Мне было так жаль ту очень добрую женщину, которая все пересчитывала количество пирожных в чеках. Но я не созналась. Потом было очень стыдно. (Olga Faure Pit)
В Артеке мы всем отрядом тырили еду на завтраке. Порции были крохотные, добавку брать нельзя — а организмы растущие, море, солнце. Поэтому мы прятали булки и джемы под пляжными полотенцами, а потом вываливали все награбленное на кровати и делили. (Eva Rempel)
О, я в детстве была страшная воришка! Самым диким подвигом было умыкание из аквариума в детском саду маленькой рыбки. Когда меня приперли к стенке, я ее проглотила. Прям живьем. Но не созналась. Еще я весь день проходила с маленьким пластмассовым самолетиком в колготках. Он царапался, мешался, но я вспоминала про спартанского мальчика, укравшего лисенка, и терпела весь день. Через день вернула, нафиг он мне нужен. (Lilith Wolf)
Во втором классе активно воровал книги из книжных магазинов. И однажды меня таки поймали на этом недобром деле. И виной всему был Юрий Бондарев «Батальоны просят огня». Я был пойман, и у меня забрали скрипку. Придя домой, я соврал, что скрипку украли, но спустя энное время был звонок домой из книжного магазина.Туда мы пошли вместе с мамой. После визита в магазин был нещадно порот. (Олег Уманец)
В гостях у родительской подруги (мне было лет 10-12, взрослая барышня уже) увидела на полочке красивый крестик и цепочки, руки сами потянулись и взяли, хотя головой я понимала, что и пропажу заметят, и поймут, что это я, — но это было прям гипнотическое ощущение. Ну, потом вежливо попросили вернуть, конечно, мне было очень стыдно. Списываю на то, что мама не носила украшений вообще, а мне безумно хотелось что-то такое красивое иметь. Помню, как в соседнем комиссионном магазине на скопленные карманные деньги купила какую-то безумную стеклянную брошь «под рубин» размером чуть ли не с пол-ладони, положила ее в шкатулку и была счастлива просто доставать, гладить и любоваться — носить такую хрень было некуда, да и безвкусица жуткая, но иметь было приятно. Когда в 33 года попала в танго и там появилась возможность на каждую вечеринку (то есть каждую неделю, а то и чаще) надевать очень броские и яркие украшения — скупила пол-Алиэкспресса и была совершенно счастлива, ага. (Анна Мазухина)
Письмо из ячейки для писем в общежитии. Из-за марки. Отец нашел конверт, письмо было со штемпелем воинской части. Спросил: а ты не подумала, что, может быть, ты сотворила несчастье для этих людей? Что кто-то так и не услышал чего-то важного? Не помню, что было дальше: вернули мы его обратно в ячейку. (Анна Москвина)
Чуть не присел за 50+ вскрытых подвалов в 9 классе, спасибо, в детской комнате милиции добрый майор попался. (Георгий Мхеидзе)
В раннем детстве не помню, а вот в раннем подростковом особый шик был пойти в универмаг, прогуляв при этом уроки, и вынести в широких рукавах булочки по три копейки и бутылки пепси. Ходили стайками. Получалось двойное преступление. Да еще и у государства. И вообще не помню стыда. По фану было, весело. Лет по 9-10 нам было. (Екатерина Александровская)
Детских краж не припомню. Заглядывалась, конечно, на чужие импортные ластики — они еще и пахли здорово, так что не только заглядывалась, но и «занюхивалась». Но не крала. В подростковом возрасте украсть из магазина было некой доблестью. Встречались компанией на Соколе, выпивка была добыта честно (хоть и не помню точно, как), а за закусью отправляли Лелика в гастроном у метро. И он дерзко крал прям с прилавка мелкую жареную мойву. Пили на чердаке где-то на Песчаных вермут, закусывали мойвой. Лет по шестнадцать нам было. А вот уже взрослая — каюсь — украла один раз книжку детскую из магазина на Кутузовском. Было не удержаться просто. Сыну подрастающему очень понравилась, но он не знал про воровство. Книжка была с дутой обложкой и множеством цветных картинок про зверей. На французском. У нас еще не было таких красивых детских книг. Когда сын вырос, подарила книгу друзьям с маленьким ребенком, предысторию не рассказывала — стыдно же. (Надежда Пикалева)
Подражая пацанам, классе этак в седьмом украл сочник в школьной столовой. Вот, собственно, и все. Чувствую себя жалким ничтожеством, не способным на великие дела. (Yurii Volodarskyi)
Мелочь из родительского кошелька считается? А еще плитка швейцарского шоколада (3 плитки), которые хранились для подарка от Деда Мороза, поэтому скандала и наказания не было. (Николай Борисов)
Я свистнула свой первый скальпель в анатомическом театре и похвасталась перед сокурсниками. На второе занятие скальпелей недосчитались на всю группу. А был огромный дефицит. Патанатом Луганский В.Ф орал так, что стены тряслись, а пациенты в формалине булькали. Скальпель храню до сих пор. (Зинаида Создателева)
В начальной школе на продленке украла из классного аквариума разноцветные стеклянные шарики, которые манили и завораживали меня всю четверть. В качестве компенсации за порушенный интерьер несколько раз от души накормила рыбок. На следующее утро попировавшие до смерти рыбки нехорошо всплыли вверх — и преступление приобрело трагический оттенок. (Natalie Vorobyova)
Украла балерину у соседки. Она хранила пустые коробки от духов и расставляла их по квартире в качестве украшения. Ну, такой дизайн. И в одной коробке была балерина на одной ножке. Другая поднята почти вертикально. Меня это потрясло. Что можно так стоять на ножках. Я ее отколупала и отнесла домой. Соседка моментально меня вычислила, она жила одна, и я была ее основным гостем. И пришла жаловаться маме. С мокрым полотенцем на голове. У нее после пропажи балерины подскочило давление. Я горделиво созналась. И мы помирились. (Юлия Пятецкая)
Однажды нашла на улице деньги, и меня так хвалили родители, что я повадилась у них таскать заначки, чтоб потом «найти» и им отдать. Хотела, чтоб они меня почаще хвалили. (Neanna Neruss)
У папы стояли бутыли с домашним вином. Мы сливали нещадно, потом разбавляли водой из-под крана плюс банка какого-либо варенья. Отец сильно переживал, что «вино не играет». (Елена Канашенко)
В 90-х украл велюровую кофту, которая сушилась на бельевой веревке во дворе многоэтажного дома. Это надо было сделать, чтобы доказать свою крутость и равность в глазах моих тогдашних друзей, а велюровые кофты тогда были как сумки Боттега Венета или LV сейчас. Помню, как во сне: сердце колотится, я прохожу мимо сушащегося белья раз, другой, осматриваюсь, не наблюдает ли кто (наверняка за бельем присматривали, смутные времена были, краж было много), снимаю прищепки и со всего хода в парк неподалеку. Бежал так, будто земля под ногами горела. До сих пор теплая, когда там бываю. От стыда за свой поступок и особенно за то, что потом стало с кофтой — ее продали, и мои друзья купили себе целый корабль забористого плана. (Вячеслав Гончаренко)
В первом классе украли с подружкой в хлебном магазине две булочки по три копейки. Подружка зачем-то рассказала об этом своей маме. Та — моей. Моя маменька в педагогическом задоре решила, что надо нас обеих проучить так, чтобы больше неповадно было. В общем, они с подружкиной мамой вручили нам по 15 копеек, потащили в этот хлебный и заставили отдать 30 копеек кассирше, признавшись в воровстве. До сих пор помню этот адский стыд и как кассирша старалась сохранить строгое лицо и не заржать. (Marina Baranovska)
Все детство воровала яблоки. В несезон очень любила, в сезон могла по килограмму в день. На зиму (когда там они в продаже заканчивались?) для меня покупали и прятали, чтобы на дольше хватило, выдавали по одному. Но я находила. Ела немытые с огрызками на холодном балконе. И малину замороженную на зиму — регулярно. И что там еще морозилось. Не скажу, что детство было голодным, но фруктов хотелось сильно больше, чем было. (Юлия Максимцова)
Воровала у бабушки люто — у нее дома было множество удивительных вещей, например, железный пистолет, который стрелял вишневыми косточками. Я его стырила, принесла в детский сад, мы построили мальчиков лицом к стене веранды и стали расстреливать. Это был первый раз, когда маму вызвали к директору. Через некоторое время я сперла у бабули небольшую красивую икону и была поймана воспитательницей за проповедью христианства. Ругали сильно, стыдно не было. (Татьяна Сиротинина)
Я украла из класса Камю. Ему там было одиноко. (Марина Диденко)
Увидела в ящике шкафа стопку денег (мамины сбережения 25-рублевыми советскими купюрами). Понятия ценности денег лет в 8-10 у меня не было, и понимания, что это — кража в особо крупных размерах тоже (100 рублей — почти мамина учительская зарплата). Деньги потратила широко — накупила цветов и раздарила библиотекарям, подружкиным мамам, ну и себе всякой мелочи типа брелков, мороженого и т.д. Спалилась так же бездарно — мама заметила безделушку, начала расспросы, а врать я не умела. Скандал был серьезный, и доверие ко мне иссякло на корню. Хотя взрослая я с родительским опытом крайне возмущена — как можно наказывать за то, что не было оговорено? Но у меня много таких вопросов к маме. (Nadejda Mocanu)
В 11 лет украли с подругой по седлу из конюшни. Подругу поймали, я добровольно сдалась. Из чувства солидарности, что ли? Не смогла ее одну бросить. Позор был страшный. Больше не воровала вообще никогда. (Даня Мороз)
Я взяла в студенческой библиотеке и… забыла отдать сказки Гофмана. До сих пор со мной. (Olga Markusheva)
Во втором классе украла у бабушки из шкатулки ее кольца и серьги, которые подарил дедушка. Выковыряла из украшений цветные камни (янтарь, рубины, сапфир). Сложила в спичечную коробку и закопала в саду. В течении недели раскапывала и любовалась на свои сокровища. Преступление раскрылось, и была за него бита. Сейчас стыдно, но до сих пор помню это ощущение женского богачества. (Aigul Aliyassova)
Я в детстве любил воровать, но был один самый тупой случай, помню весьма остро. В детском садике, средней группе, нам на спинки кроватей (все помнят эти блестящие трубы?) наклеили тонко нарезанные полосочки лейкопластыря (все помнят) с именами. Видимо, они были такие ровненькие, что мне немедленно захотелось полосочку. Но так как я был умный и не хотел получить по жопе пластмассовым мечом от воспитательниц, то отклеил (в тихий час!) не свою, а соседскую. И без палева налепил на ногу под штаны. И забыл. И только вечером, когда меня собирались купать, вспомнил. И стал изо всех сил реветь, что не хочу купаться. Короче, стыдоба была та еще. Соседа не помню, но звали его Андрей. (Илья Вобл)
Я была преступница со стажем. В шесть лет я украла лодку. Убежала из дому на даче с большой девочкой лет девяти, и на ближайшем озере мы угнали лодку с какого-то частного причала. Без весел. Хозяин в ярости догнал нас на середине озера на другой лодке, довез до берега, дал леща моей подруге и выгнал нас, сказав, что в следующий раз отдубасит как следует. Потом я таскала у родителей сигареты целыми пачками и хранила среди учебников, чтобы отдать старшему двоюродному брату. Сама не курила вообще при этом. Мама узнала, смеялась и иногда пользовалась моим схроном — когда у нее у самой заканчивались сигареты. Мне было лет 8-9. Позже, в 14-15 лет, брала у родителей деньги, чтобы угощать своих друзей в интернате, где я жила (нас там скудно кормили). Однажды украла крупную сумму, чтобы заплатить за учебу одноклассника за год — у него были нищие родители, а он проел деньги, выданные на оплату счета. Родители почему-то не заметили. (Ксения Долинина)
В детстве все вокруг что-то воровали по мелочи. У меня никогда такого желания не было. Но я не понимала, почему всем детям нравится, а мне нет. Для эксперимента в гостях украла игрушечное украшение для куклы. Никто не заметил, а я долго пыталась понять и уловить суть воровства и получить хоть какое-то удовольствие от этого. Ничего не вышло, чувств не было никаких, только сожаление. С тех пор больше не проверяла. (Ol’ga Seagullerin Martynova)
Украла лет в пять из игровой красные игрушечные часы с петушком, и помню свои смешанные чувства — страсть обладания и ошеломление от содеянного. Больше никогда и ничего не воровала, только в самых страшных снах. (Анна Берестова)
Я в краеведческом музее на экскурсии украла бусину эпохи палеолит. Очень мне ее захотелось. Шла и боялась, что раскусят. Раскусили. Отобрали. Поняла, что воровать — не мой конек. (Алена Шмыглова)
Воровал книжки иногда в магазинах и продукты очень часто. И не в детстве тоже это делал. Очень просто было: берешь и выносишь. А потом поставили камеры и пищалки. Попался, пришлось откупаться, грозил позор и ой. Так и закончилась карьера крадуна. (Андрей Пермяков)
В Болгарии году в 1998, будучи восьмилетним ребенком, стащила с сувенирного лоточка глаз, запечатанный в пластиковый кусок льда, и занятную механическую фигурку совокупляющейся пары. Первая поездка за границу, первые карманные деньги. Очень хотелось чего-то эдакого, полчаса простояла у этого лоточка в ожидании продавца, а он так и не появился. Стащила. До сих пор не понимаю, что это за система такая. Емкости для оплаты там точно не было. (Ira Filatova)
Одежду из секонд-хендов в 90-х. Оправдывая себя тем, что люди там в европах сдают ее на благотворительность, а ушлые коммерсанты делают на этом бизнес (скорее всего, на самом деле, мое убеждение было далеко от действительности). (Nane-Nane Nane)
В детстве лет в семь гостила у родни в деревне. У бабушкиной кузины. Добрейшей старушки с 20 утками. Она покупала утят, откармливала, потом резала и ела сама и передавала городским родичам. В день приезда в нашу честь устроили пир, в жертву была принесена и съедена утка. И мной в том числе. На следующий день был намечен съезд родни и еще одно пиршество. С еще одной уткой. Я ночью встала, выпустила их из сараюшки и выгнала в овраг за воротами всех 18 уток, потом на всякий случай хряка и кур. Утки к утру притопали сами домой, курей бабушка долго отлавливала по оврагу, хряк пропал безвозвратно. Родители компенсировали его стоимость. Меня официально признали «мозгами скорбной». А я долго представляла приключения гордого и свободолюбивого хряка (свин кастрированный), ушедшего в леса, на поиски приключений, как он совершает кругосветное путешествие, помогает всяким сирым и убогим, лет в 12 затеялась аж книгу писать «Борька идет на север» о хрячьем покорении Северного полюса, но троюродная сестра сказала не тревожить душу покойного: ее отец, живущий через овраг от дома, где я гостила, пьяный поздно шел домой, свалился в овраг прямо на хряка, вызвал друганов, они хряка отловили, увезли в гараж одного из друзей и отправили к свиным праотцам. Мясо было продано, частично даже законной хряковладелице. Так до меня дошло, что свободу не получается красть, брать потихонечку, а приходится отбивать открыто. Или ею не получится воспользоваться. Как поется в песенке: «Хочаш волi — то бяры». (Sitnikova Marina)
У меня воровитость шла в паре с трусостью. Поэтому в 90-е играла квесты на компе исключительно за характер вора. Тырила все, до чего могла дотянутся. Помню, в Готике забила на квесты, шлялась по трем мирам, залезая в карманы и сундуки всех персов. (Julia Fukelmann)
Дошкольницей украла из серванта соседки огромный печатный пряник с надписью «Архангельск». Сложную спецоперацию провернула. Пряник оказался черствым, и я после неудачных попыток надкусов и распилов выбросила его в наше помойное ведро. Моя бабушка несказанно удивилась, тут же вычислила преступника и наказала, конечно. С тех пор я терпеть не могла людей, которые выставляли «для красоты» еду в серванты: шоколадных зайцев, кексы какие-то, конфеты с ликером… Сейчас такого нет, конечно, эта история из 1982 года. (Карина Кострова)
Классе в четвертом-пятом украла у одноклассницы тапочки для Барби. Они были невероятные: розовая стелька и желтый верх, удержаться было невозможно. Потом они как-то позорно выпали у меня из кармана, что ли, чуть ли не при маме этой одноклассницы. Помню, что история была некрасивая, но подробности мозг стер. (Zhenya Romashkina)
Нам пришла в голову прекрасная мысль украсть в кафе-мороженом креманки для мороженого, такие блестящие из нержавейки прямо с остатками мороженого. Как-то мы их вынесли (5 штук), донесли до дома, отмыли… Самое сложное было их потом незаметно вернуть. (Марк Шварцберг)
Похищал у старшей сестры материалы, гм, эротического содержания — чуть ли не ксероксы Камасутры. Хранил я их в чехле с бабушкиной электрической швейной машинкой, так что рассказ мог быть занимательнее, чем он есть. Но бабушка предпочитала электромашинке механический «Зингер», поэтому так ничего и не вскрылось. Запретные листочки я после внимательного изучения не то выбросил, не то подбросил обратно сестре. (Илья Симановский)
Советское время, начало 80-х. На столе в кухне лежал последний банан. Мама достала их по случаю. Я не смогла удержаться и прикончила его без спроса. Через некоторое время мама спросила, не видела ли я, где банан. Я испугалась разборок и ответила — нет. Она еще несколько дней его искала. Через пару месяцев в хорошем расположении духа она припомнила тот банан и распереживалась, мол, завалился куда-то, лежит и гниет. Я ее утешила — не переживай, не гниет, я его съела. Мы долго хохотали в тот момент и потом при каждом воспоминании о пропавшем банане. (Ольга Овчинникова)
Воровал ключи от школьных кабинетов, зачем — не знаю, кажется, незаконно что-то отпирал я один или два раза всего, но связка у меня была огромная. (Артем Андреев)
В детстве воровала мелочь из родительских карманов — это, похоже, у всех было. А я вот во взрослом возрасте пристрастилась воровать из супермаркетов зубные щетки. Как увижу, что на ней написано «Жесткая» — все, держите меня семеро, удержаться не могу. Стратегию разработала, сверху забрасывала щетку сыром-бубликами-яблоками-кефиром, солидная, с виду приличная домохозяйка, семью полезным продуктом обеспечивает. Один раз только попалась, но отпустили без оргвыводов, в тележке товаров было на сумму, в сто раз превышающую стоимость щетки. (Ирина Головинская)
Будучи активным помощником в школьной библиотеке, сумела утащить «31 июня» Пристли. Книгу затрепали до полураспада, я решилась ее спасти, взяв грех на душу. Одноклассники отреставрированную книгу читали и перечитывали, а меня не «заложили». (Светлана Блинова)
Самая романтичная история воровства была, когда мы с подружкой воровали смальту. Мы жили в доме отдыха, там делали масштабную мозаику на фасаде. Чтобы украсть смальту, надо было подняться на лифте на самый высокий этаж (их там было четыре или пять, не помню), потом по маленькой железной лестнице — на крышу. И там стояли огромные бочки с яркими разноцветными кусками стекла. Самое крутое считалось почему-то желтое. Мы один раз стащили целый неразбитый кусок — круг размером с тарелку. А потом нас там поймал дяденька, который делал мозаику — и даже не наругал, а отсыпал полные карманы смальты. Которая потеряла ценность. А еще я воровала сборники нот в Детской Республиканской Библиотеке. Окуджаву, Вертинского и песни из репертуара Андрея Миронова. Просто не могла с ними расстаться. Было бы здорово, если бы это были какие-нибудь серьезные книги, или хотя бы классические ноты, но вот так. (Светлана Орлова)
Кукольное платьице и какую-то бижутерию у соседской девочки намного старше. Мы лазали друг к другу через балкон. Меня разоблачили, бижутерию забрали, а платьице разрешили оставить. Была еще дошколенком. (Людмила Казарян)
Отец получку всегда клал на полку в шкаф, просто стопочкой. Мне она всегда казалась а) очень большой, б) нескончаемой. Я решила, что одной бумажки (10 рублей на минуточку!) никто не заметит. Ага! Взяла и пошла кутить. Что я только не покупала, значки, календарик, конфетки, мороженки, пирожки. А она все не кончалась! В общем, когда я спалилась, то родителям еще вернулось где то 5,60, ну и была бита ремнем педагогически маменькой. Отец единственный раз в жизни не вступился, ушел курить на кухню. (Светлана Ильина)
Черт. Только книги, и то… Однажды не смогла пройти мимо сломанной двери чулана рядом со школьной библиотекой, натаскала оттуда учебников — причем неактуальных для меня классов и вообще, кажется, списанные. Это даже не клептомания… (Ирина Шихова)
В нулевых появились магазины «восточных штук» с благовониями, одеждой, чаем и т.п. В одном из таких у входа стояли мешки с лепестками ванили. Я запустила руку в мешок, достала целую горсть и положила в карман пальто. Товар был качественный, должна заметить. Уже через час мое пальто, руки, волосы, свитер источали довольно резкий ванильный аромат, который преследовал меня всю дорогу домой. Дома я сразу пошла в душ (вспоминался Ипполит из Иронии, но я все же сняла одежду). Весь вечер меня тошнило при одном воспоминании об этом запахе. Пальто благоухало в коридоре, напоминая о криминале. До сих пор ванильный запах вызывает смешанные чувства. (Tanya Bukshtynovitch)
Дело было в ГДР. Был Новый год с кучей подарков. Приезжали немцы. Моей сестре, что моложе меня на два года, подарили больше подарков — там и сладости разные были, и несколько мягких игрушек. Я воспользовалась тем, что она была завалена подарками и не успела все рассмотреть. И поменяла свою игрушку на ее. Это были две мягкие собаки, практически одинаковые, но мордочка мне больше понравилась у той собаки, которая была у сестры. Подмену она не заметила. Я призналась ей только спустя время, когда эту собаку она уже порядочно «полечила», играя в Айболита, — в игрушке на пузе образовались дыры на животе, и она их сшивала-расшивала, снова сшивала и вела «мед.карту». Она тогда, конечно, рассердилась на меня, но быстро отошла. Этот игрушечный пес, хоть и изрядно потрепанный, был ей все равно дорог. Еще вспоминается момент неприятный. Я была в гостях у одной девочки. Был Новый год, и мы украшали елку. У нее среди новогодних игрушек были белые снежинки из твердого материала, одна снежинка порвалась у меня в руках. Я очень огорчилась этому и скрыла, заныкав эту снежинку куда-то подальше от глаз. Потом меня мучила совесть, что я не призналась в этом. Больше никаких случаев не вспоминается. Я знала, что брать чужое нельзя, и мне и не хотелось чего-то чужого. (Елена Якунина)
Я сперла брошку в гостях. Мне было шесть. В гостях мне было скучно, там были одни взрослые — и я уединилась в хозяйской спальне и стала обшаривать там ящички трюмо. В одном из ящичков лежала огромная коробка с бижутерией хозяйки (гости были очень зажиточные). Мы жили довольно скромно, ничего красивого у нас дома не было, только нужное — а там было все! Просто остров сокровищ! Невиданное богатство, невыносимая роскошь. Пластиковые бусы, искусственный жемчуг, брошки, заколки для волос, браслеты, серьги, низки бус, кольца. Я не могла поверить своим глазам. Решила — возьму, что мне нравится, у них столько всего, они не заметят. Я выбрала брошку, она была сделала из стеклянных камушков, покрытых разноцветным перламутром всех цветов — от охры и индиго до малинового, — как если бы это было пятно бензина, разлитое на поверхности воды. Я положила брошку в карман платья, аккуратно закрыла коробку и вернулась к взрослым. Скучно отсидела там вечер — наказала себя скучной повинностью за воровство. Я носила ее везде, сжимала ее в кулаке в кармане, клала под подушку, иногда доставала и любовалась. А потом однажды я была у дедушки в гараже и играла там на эстакаде у мойки. А там под мойкой была огромная лужа, а на ее поверхности плавала бензиновая пленка, которая переливалась на солнце теми же цветами, что и моя брошь. И я решила, что брошку надо соединить с лужей — это же, наверное, ее родина. Я опустила ладошку в грязную воду, разжала, и случилось чудо — брошь и бензиновая пленка соединились совершенно. Невозможно было понять, где граница. Идеальное растворение. Я стала делать волны, совершенно завороженная всей этой разноцветной магией, солнечными бликами и переливами — от всей этой безумной ЗD красоты у меня захватывало дух. Но тут моя очередная волна смыла брошку с моей же ладони. Брошка канула в темную глубину под эстакадой и исчезла… Я долго и безуспешно шарила по дну лужи, но — ничего. Я пыталась ее найти и потом, несколько раз. Даже зимой, когда лужа замерзла — я надеялась, что, может быть, смогу ее разглядеть сквозь лед. Но брошка пропала и не оставила никакого следа. «Бог взял», подумала тогда я (бабушка так часто говорила: «Бог дал, бог взял»). С тех пор с богом у меня натянутые отношения — я поняла, что мы оба вороваты. А чего можно ждать от бога, если он такой же, как я… (Maria Ter Avest)
Мы с братом регулярно воровали конфеты из закрытых коробок, предназначенных для подарков нужным людям и при походе в гости. Отодвигали ленточку, приподнимали уголок и уволакивали конфету. Однажды мы немножко переборщили с этим делом. Родители пошли в гости с коробкой конфет, там открыли на столе и обнаружили половину конфет. Был ужасный стыд. Нас ругали. Но это не помешало нам в дальнейшем воровать конфеты. (Анна Файн)
Энциклопедический словарь в книжном. До сих пор диву даюсь, как мне удалось это сделать незаметно. А мой знакомый украл в универсаме халву, насыпав ее в сапог. Его спалили, и халву на кассе пришлось вытряхивать. Зрелище было фееричное. (Наталия Пастушенко)
Я крал еду в магазинах-универсамах. Сначала, еще лет в восемь, хлеб, и однажды попался. Потом, когда был постарше и ездил через треть Москвы в бассейн, крал полуфабрикаты — типа азу и рис в фольге, гречку и котлету в фольге. Клал в сумку с мокрым полотенцем и плавками и выносил через выход без покупок. Это мне лет 10 было. Я кормил этим брата и отца, и как-то никто ни разу не спросил, где я взял деньги. (Кирилл Кулаков)
Было мне лет 10, мы пошли в гости, и я немедленно влюбилась в мальчика 18 лет, которому поручили меня развлекать, а он сунул мне коллекцию монет и уткнулся в книжку. Я исподтишка разглядывала его носатый профиль и мечтала, что он просто притворяется, будто я его не интересую. И тут я увидела такой же гордый профиль на одной из заграничных монет. И не смогла с ней расстаться, забрала на память и фантазировала, что он обнаружит пропажу, а я скажу, что он сам мне подложил монету вместо фотографии на память, и вообще это будет поводом поговорить и снова увидеться… Года через три я была уже влюблена в другого мальчика, и тоже безответно, но тут я уже была настойчивее — подкараулила на станции метро, и когда вошли вместе в поезд, попыталась подарить ему ту монету с пояснением, что это в знак крепкой моей любви, даже вложила в руку. Он испугался, но не растерялся, положил монету к моим ногам и выскочил из вагона не на своей станции… Я немного удивилась, в книжках другое обещали («Евгения Онегина» позже проходят), и немедленно его разлюбила. (Мири Цук)
Я в детстве обожала мех. И мы с мамой были в каком-то магазине, где, наверное, продавались шубы или пальто с мехом. Искушение было невероятное, и я оторвала советский «лоскуток» — маленький образец ткани, который обычно висел на каждом пальто. Только там это был мех. И мама увидела. А мама не переносила даже когда я врала, а тут такое. Потом долго шли по зимней темной улице, и мама не хотела меня брать за руку и разговаривать со мной. В общем, ледяной ужас от проступка и отлучения от маминой материнской любви запомнился надолго. Больше у меня никогда таких искушений не возникало. (Sasha Grigorieva)
Мне было лет семь, и меня отправили за хлебом. В булочной взяла буханку, но задумалась о чем-то и вышла, не заплатив. Очнулась на полдороге, нащупав в кармане копейки. От ужаса чуть в обморок не упала, ведь я теперь вор. Жутко было страшно, но все-таки решила вернуться. Была уверена, что меня тут же арестуют. Вернулась, сделала вид, что снова беру хлеб, и заплатила на кассе. Всю обратную дорогу напряженно рассуждала, почему они не хватились пропажи. Вера в неминуемость наказания была получена в результате просмотра сериала «Следствие ведут знатоки». (Катерина Островская)
В шесть лет с подругой украли в магазине булочки с изюмом. После первого опыта расхрабрились и уперли уже по рыбной консерве. Но если булочки мы сожрали, то что было делать с консервами — совершенно непонятно. Так что мы их выкинули в окошко подвала и больше не воровали. (Анна Бжегожевская)
Я украла пирожное со стола у учительницы в первом классе. Дома сладкое было под запретом, потому что родители (не очень-то педагогично) считали меня толстой и озвучивали это мнение. Мне сказано было худеть, но сладкого-то хочется! Когда учительница вышла из класса, я подошла тихонько к столу — одноклассники галдели и казалось, что никто на меня не смотрит. Я взяла пирожное и запихала его в рот целиком. Села на место и поняла, что прожевать не могу — сладость слишком большая. Пара одноклассниц заметили, что я сделала, и стали на меня показывать пальцем и говорить, мол, вот ты вообще. Стыдно было просто ужасно. До сих пор, кажется, жжет в груди от этого. Учительница, когда пришла, не заметила пропажу, но одноклассницы ей сказали. Она посмотрела на меня сначала как-то зло, а потом с каким-то сочувствием, что ли. И ничего не сказала. И вообще никогда не поднимала эту тему. Сейчас мне уже за 30, но 1) стыдно до сих пор, 2) дома всегда есть сладкое. (July Taletskaya)
В детстве на даче воровала горох и клубнику с грядки. Кто-то из соседей приходил жаловаться домой. А про воровство у одного семейства стало так стыдно, что исповедалась дедушке и вместе с ним пошли извиняться. В школе один раз из магазина в широких рукавах что-то сладкое вынесла. А девочки продолжали, и их поймали, вызывали родителей и полицию. И было два случая, когда обвиняли в воровстве, но не воровала: отец спрятал в трубах конфеты на Новый год, их недосчитались. Ругали. А потом оказалось, что их поели крысы. Подруга в школе приносила по 500 р., шли в магазин, покупали пиццу и еще что-то. Говорила, ей дают карманные — мне не давали, не с чего было. Оказалось, воровала у родителей. Ясное дело, меня обвинили и запретили нам общаться. (Дарья Михайлова)
Однажды мама купила стеклянную баночку сока — томатно-виноградного! Купила от удивления перед таким сочетанием. Мы попробовали его, и это оказалось безумно вкусно! Она немедленно отправила меня в магазин, чтобы я купила еще десять таких банок. Когда я складывала их в сумку, я вдруг поняла, что мне же всего восемь лет! Я могу ошибиться в подсчетах! И взяла 11 банок. Продавщица отказалась пересчитывать… блин! как же я прокляла все, когда несла все эти 11 стеклянных банок с соком домой. Тяжеленная сумка получилась… кстати, я до сих пор хочу такой сок, помню его вкус, но больше нигде не встречала. Даже пыталась дома сама мешать — все не то. (Алина Фаркаш)
Доча моя с двоюродным братцем (он старше на 4 месяца) в детстве каждое лето у бабушки гостили и таскали из буфета ее любимые карамельки-лимончики. А фантики прятали за шторами до пола в гостиной: слева и справа от балконной двери, и летом шторы не закрывали. Вот такие были аккуратные воришки. (Эльвира Син)
Украла юбку-варенку в универмаге, мама денег на нее не давала, я неделю вынашивала план, а потом зашла и надела ее под свою юбку и вышла, и больше не надела ни разу — было стыдно, а ума вернуть в магазин не хватило. (Elena Chariol)
Украли с подельницей в первом классе маленькие круглые булочки в продуктовом магазине. Я сунула свою в колготки, за пояс, а она скатилась и повисла блямбой ровнехонько на коленке. Мы бежали оттуда, взявшись за руки, аки Тельма и Луиза, а под ногами горела земля, и казалось, что весь город теперь знает. (Алиса Коган)
Украла из библиотеки единственный экземпляр «Жизни и судьбы» Гроссмана. Просто не представляла, как расстаться с этой книгой. Переиздавать ее начали гораздо позже, поэтому в те годы купить было нереально. (Наталья Битиева)
Мне было четыре. Я ходила вместо детского сада на дежурство к маме в военный госпиталь. Это было в Монголии, посреди пустыни Гоби. Поэтому там была и детская палата. А в палате игрушки. Когда детей там не было, я играла с игрушками. И среди них был пупсик. Размером с детскую ладошку, малюсенький, с мягким резиновым пузиком и ручками, которые двигались. Он не мог оставаться в больнице один. И я его взяла домой. Тайно. Я знала, что это кража и это плохо. Но дома я заворачивала малютку в носовые платочки и была счастлива. Мама была хитра. Она стала мне рассказывать про бедных больных детишек, которые попадают в больницу без мамы, как им одиноко, и игрушки — их единственная радость… Я разрыдалась и принесла ей пупсика, чтобы она его вернула в больницу. До сих пор его помню. Через полгода в Москве почти незнакомая мне бабушка, хозяйка квартиры, в которой мы ночевали при пересадке с самолета на поезд, купила мне в Детском мире такого же. И еще атласное одеялко с белым кружевом и крошечную кроватку к нему. В 1980 году для девочки из провинции это был королевский подарок. (Svetlana Panina)
Я своровала книгу Анри Перрюшо «Жизнь Гогена» из Чеховской библиотеки в Алмате. Мне было лет 14-15. Книгу не давали на вынос, а я просто умирала, как ее хотела. Она до сих пор стоит у меня на полке в Лондоне, потертая, до дыр зачитанная и засмотренная — не отдам никому! (Natalia Howard)
Самая страшная моя кража случилась, когда мне было лет девять. У подружки была бусинка, очень красивая. Приклеенная пластилином к голове крошечной куклы, бусина становилась короной, если продеть в нее нитку — была кулоном для куклы побольше, если же проволоку в нее вставляли и скручивали, то становилась настоящим кольцом. Я не могла выдержать всего этого прекрасного и украла ее. Муки настоящие начались позже. Я не спала всю ночь от укоров и уколов совести. Утром вернула обратно подружке, тихо положила на место. Никто, конечно, не заметил пропажу… (Ольга Домра)
Самым страшным моим воровством была покупка игральных карт. С этой тайной виной я прожила бОльшую часть своей жизни. А было как? 10 лет мне было. И мама отправила меня в лабаз покупать резиновые сапоги и дала 25 рублей (одной бумажкой, конечно). Мы тогда жили в Гусе-Хрустальном, а он маленький-маленький даже сейчас, а тогда и вовсе. Ну и в одном «универсаме» продавалось все, даже импортные духи в диковинных флаконах в виде сыроежек. Отдел обуви был закрыт на учет до 16.30, и это меня погубило. Потому что я решила целый час ждать открытия и начала слоняться по лабазу в бессмысленной тоске. Вот в отделе сувениров я и увидела игральные карты. Уж не знаю почему, но в нашем доме они были под категорическим запретом. Это тем более странно, что у бабушки все играли в «подкидного дурака». А сама бабушка любила и гадать на картах, хотя стеснялась и делала это только при мне. Короче, я их купила. А стоили они дорого, что-то около трех рублей. Я, конечно, докупила сразу цветных «невидимок» и еще какой-то ерунды — с чувством человека, которому уже все равно, за что конкретно казнят. Обувной отдел так и не открылся в тот день, и мне пришлось тащиться домой с разменянной 25-рублевкой и в ожидании абсолютно предсказуемой головомойки. Мама пришла в ужас, даже порывалась бежать в лабаз и выяснять, кто так обманул бедную девочку (меня) на покупке «невидимок». Потому что про карты я ей не сказала ничего. И вообще мне было так мучительно стыдно, что я прятала их под боковой обивкой дивана. Но вот не выбросила почему-то. Так они и ездили с нами с места на место. (Татьяна Бушенко)
Я злостный рецидивист. Я украла в пять лет булку из булочной, очень ловко и с осознанием преступления, чем поразила папу, с которым там была. Это было начало. С тех пор у меня клептомания на мелкие предметы была, пока совсем недавно я не решила от этого избавиться. А так я таскала ручки в учреждениях, резинки для волос и лаки у подруг, конфеты в супермаркетах и т.д. В 11 лет украла кристалл горного хрусталя в музее самоцветов, до сих пор храню. Последнее ,что я стащила — это старый пригласительный у случайного любовника на его имя, он, видимо, лежал у него на память. Вот зачем? Мне нравится обладание кусочком того, что не мое, что ли. Но это противозаконно, вроде я от этого избавилась. А еще, когда я лежала в роддоме перед родами и нам не дали завтрак вовремя, я собиралась ограбить ординаторскую, там была куча еды на столе. Но так и не решилась, мимо все время ходили. (Olga Uvarova)
Мне было пять, и я впервые увидела фасоль не белого цвета. Она меня заворожила, и я украла несколько штук у соседей. А в первом классе я полюбила немецкого пупсика подруги и соседки. Он был крошечным и прекрасным. Совсем не таким, как советские игрушки. И я его украла после школы, когда мы зашли к ней на 15 минут. Я всю ночь с ним спала, целовала и говорила, что он самый прекрасный на свете. Но мне было очень стыдно, и я решила его вернуть. Положила в карман фартука и эффектно «нашла» в школе на переменке. Вернула, рыдала два дня. (Ilona Fanta)
Мы с подружками в школьные годы вступили в преступный сговор и украли с прилавка магазина пряник. Они там лежали, в вазочке, месяц. Месяц мы на них смотрели и планировали преступление века. Насколько я понимаю, нам интересен был сам процесс, а не пряник, потому что карманные деньги у нас были. В конце концов, после долгих сомнений и вдумчивого планирования, договорились, что я отвлекаю продавщицу, а подружка тырит пряник. Надо ли говорить, что после месяца пребывания в вазочке на прилавке пряник был пригоден разве что для забивания гвоздей? А мой парень украл для меня книжку стихов Лорки в школьной библиотеке… (Дана Яковенко)
Крал дошкольником соцветия у соседей по даче. Стебли оставлял. Чувствовал себя отпетым уголовником. Втайне гордился. (Николай Кононов)
Не вылезала с огородов. Могла на спор, прямо за спиной огородника, что-нибудь стащить. В основном яблоки и ягода. Выносила арбузы из овощного. Прямо под носом у продавца. А вот в бакалее ничего не крала. Хотя там кормилась вся школа. К старости, как пишет Лора, это прошло. (Елена Ермакова)
Систематически крала канифоль в скрипичном классе музыкальной школы. Зачем? Она очень красиво плавилась паяльником и обалденно при этом пахла. Нравилось наблюдать. (Elena Rozin)
Была мелкая кража невозможно красивого колечка с красным камешком — минут на 20, потом подбросила обратно (это 80-е, время дефицита на все, даже на кольца с фальшивыми рубинами, мама никак не могла купить мне такое). Я выросла и купила несколько «рубиновых» колечек дочке, но она к ним равнодушна. А еще я в детстве постоянно таскала из верхнего шкафчика шоколадные конфеты, которые дарили бабушке-врачу и которые она давала мне умеренно, то есть мало. Иногда не могла остановиться и съедала почти все. Бабушка молчала. Однажды только рассказала мне со смехом, как моя тетя в детстве украла банку сгущенки из кладовки, проткнула в жестяной крышке дырку, выпила, сколько смогла, а чтобы не заметили дырку, банку перевернула. (Ольга Майдельман)
Я проявила себя завистливой, но неумной. С лучшей подругой детства мы тусили на даче, и было нам, наверное, лет 9-10 (она на год старше), когда у Катьки появился лак для ногтей — светло-коричневый с блестками. Кажется, мама отдала, но не поиграть, а насовсем. Увлечения наши были суровы: мы выстругивали из дерева примитивное оружие. Стрелы, копья (мелкомасштабные). Катька придумала красить кончик лаком — выглядело как бронзовый наконечник. Я украла пузырек. Спрятала в досках за домом. Но выдумала новую для нашего арсенала модель оружия — плоский нож. Усовершенствовала «лезвие» драгоценным лаком и похвасталась перед Катькой. Она пошла за дом, вернулась со своим потерянным лаком. Играла со мной дальше как ни в чем не бывало. (Марина Крылова)
Перстенек из чешского Луна-парка с синим камушком стащила у подружки. Потом стало ужасно стыдно, вернула через подружкину маму — сказала, что нашла во дворе. А потом уже и сама колечки в Луна-парке выиграла. (Anna Evtushenko)
Украла монету царской России у одноклассницы. (Наталья Решетина)
Бирдекели у подруги, лет пять было. Использовали их в разных вариациях для игр с куклами, сразу после этого закрылась в деревенском туалете и боялась выходить долгое время, плакала и каялась. (Полина Козляковская)
Лет пять мне было. До сих пор помню. У меня не было «посудки». Была, но не «набором», а отдельно взятыми приборами. Взятыми из испортившихся вещей. Некоторые были приобретены безвозмездно на помойке. Там же, неподалеку, были вымыты в луже (конспиративно,так как каралось строго). Воооот… а в детсаду имелся замечательный набор детской посуды, которой и не играл никто особо. Вот я и стащила ложку, незаметно спрятав в шкафчике в карман одежды. На следующий день думала об этой ложке .В итоге отнесла так же тайно ее обратно. Поняла для себя, что воровство не мое. Хотя когда брала эту несчастную ложку, не подозревала о ее важности в моей дальнейшей детской беззаботной жизни. Жить с этим оказалось ужасно негативно. (Элеонора Шангареева)
Однажды мы с подружкой стащили помидор у овощной лавки. Он нам был не нужен, но хотелось стащить. Нас заметили, кричали вслед, но не поймали. Но помидор в горло не лез. (Дарья Гречанникова)
Когда мне было девять лет, в пионерлагере я осталась одна вечером, когда все пошли на танцы, а мне не хотелось. И вытащила у одной девочки из тумбочки кулон с гномиком. Даже не знаю, зачем. Я совсем не собиралась ничего брать, просто из любопытства заглянула. Взяла и испугалась, что его у меня найдут. И спрятала его в щель в полу. Там он и остался, я не решилась взять его себе. (Татьяна Слинка)
Я в третьей по счету школе украл молоток. До сих пор не жалею. Соучастников так и не сдал. Они сами потом в тюрьму пошли по другим делам. (Валѣрій Васильѣвъ)
Мне было лет семь, увидела торчащую у мамы из сумки десятку (бешеные деньги для 1987 года) и стырила. За следующие пару часов я пережила такие муки, такой ужас, что в холодном поту положила ее обратно. Потом, уже в студенчестве, читала рассказ Гессе, как он мальчишкой украл у отца из стола винные ягоды и съел большую часть. Вот все, что там описано как его муки совести, просто кинуло меня в тот очень солнечный летний день, когда я стала воришкой. (Ляля Киселева)
Один раз в жизни сперла иностранную жевачку в физраздевалке у одноклассницы. До сих пор стыдно. (Anna Baikeeva)
С двумя такими же мелкими (лет 10-11) соседками натырила книг из заброшенного детского сада. Их было слишком много — и от родителей скрыть не удалось. Заставили вернуть. Кой черт, все равно это все потом пропало — садик так и не открылся, территорию кто-то приватизировал. Потом, в подростковом возрасте, натырили с парнем книг из библиотеки. После этого нам стало стыдно, и мы… нет, не вернули краденое, а принесли в библиотеку стопку собственного ненужного чтива. Вообще, у нас во дворе считалось зашкваром красть у знакомых и доблестью — красть у незнакомых. Ах да, двор был «милицейский» — дом строили специально для работников милиции. (Mervyn Quant)
Я украла кукольную кофту у подружки-соседки, потому что она до этого украла ее у меня. Обратно украла я, короче. Пришла в гости, а подружка спит, на столе кукла в кофте моей куклы (ошибки не может быть, мне ее мама сшила для куклы из какой-то старой тряпки). Я была озадачена, сняла ее и пошла домой, сказала бабушке подружки, что не добудилась что-то ее. (Anna Krylova)
Я лет в пять украла у подружки кукольную шубку — большой дефицит были теплые кукольные вещи. Попыталась сделать вид, что нашла ее на улице, но брат все понял и заставил шубку вернуть. У подружки я сделала вид, что шубка под кровать завалилась, а я ее вроде как нашла… Было очень стыдно, урок на всю жизнь (Симуля Шнейдерович)
Приехал папин брат, редкий гость, в пальто, подбитом мехом хорьков. С хвостиками! Я даже не успела исстрадаться, мама тоже увидела эти хвостики, мы подкрались и… Когда хвостик потерялся, я страшно жалела. (Ираида Юдина)
А я дудочку стырила в гостях в четыре года. Прятала в шубку от хозяев дома и от папы. А на автобусной остановке не выдержала и заиграла. Вернулись обратно, папа отдавал, я убежала по лестнице наверх. Страшно и стыдно. Дома не ругали, а наказали музыкалкой (скрипкой, о жестокие!). Это моя единственная кража (по крайней мере, очень на это надеюсь). (Ольга Буракова)
Я у молочной сестры на дне рождения украла камешек, похожий на глазированный сырок. Такой шоколадный параллелепипед. Нам пять лет было, наверное. Всю жизнь помню и всю жизнь чувствую себя виноватой. (Александра Морозова)
В магазине конфеты «лимончики» года в четыре; проходя мимо кассы с пакетом, алчно их поглощая, нагло соврав: «Мама там, она заплатит» А у меня вот подружки года через два пупсика германского гуттаперчевого стырили, нагло соврав: «Прикинь, чо нашли!» И пазлик в моей бедовой головушке не сошелся. (Марина Маслова)
В 90-х сливала самогон, хранимый для расчета со всякими сантехниками-электриками, они в итоге воду получали, но я этого уже не видела. (Marja Vladimirovnaa)
Стырили с друзьями в кафе «Лакомка» заварные трубочки. Они лежали рядами, на подносе около разбитого окна, только из духовки. Просунули руки в разбитое окно, взяли сколько смогли и бежать. На следующий день окно поменяли. (Юлия Рыбина)
В Москве, в 91-м году, когда мне самой было три, на рыночные прилавки возле метро выставляли целые коробки с конфетами на развес. Денег, как водится, не было, поэтому на мои просьбы купить конфет мать не реагировала, а потом почему-то решила пошутить, сказав, что если цапануть конфету из коробки на ходу, то никто и не заметит. Ну я так и сделала, и показала матери: «Смотри, у меня получилось! Я ее съем?» Возвращались, конечно, и отдавали продавцу. Было и стыдно, и сильно непонятно. (Алина Котова)
В пять лет у любимейших соседей снизу, которые меня любили, пасли, кормили и опекали, украла жевачку. Но как! Им откуда-то из капитализма привезли невиданное нечто — большую красивую коробку-набор жевачек, как наши дефицитные шоколадные наборы-ассорти, с разными ячейками для разных форм и вкусов. Мне кажется, что это были десятки разных форм и вкусов, невиданных, пахучих… по тупости и юности я не справилась с задачей взять украдкой и незаметно. Поэтому я просто взяла всю коробку. А деться было некуда (не домой же, согласитесь, такое нести). Поэтому я залезла на большое дерево во дворе и стала там сидеть и лихорадочно жевать все-все подряд. Давясь, не без этого. Естественно, когда хватились драгоценной коробки (быстро), на меня, своего в доску малолетнего ангелочка, никто не мог подумать, но потом все же пришлось — потому что я до ночи сидела на дереве и выдувала и громко лопала разноцветные бубльгамные пузыри. Они даже меня не ругали. И даже, мне кажется, как-то умудрились не быть глубоко разочарованными во всех и во всем… меня страшно это мучало, лет в тридцать примерно я публично попросила прощения у одного из членов этой прекрасной семьи, с которой мы до сих пор очень дружим. Он совершенно меня простил и очень ржал, но, что интересно, сразу вспомнил, о чем я. Все же это было как миллион из сберкассы средь бела дня увести и прямо тут же начать разбрасывать купюры веером… а некоторые были со вкладышами еще… (Татьяна Малкина)
Тырила фантастику из библиотек (государственных!), у людей — никогда. (Александра Соловьева)
Совсем маленькая была, года три, если не меньше, тот период, когда думаешь образами, а не словами, и запоминаешь не все. Родители взяли меня куда-то отдыхать (помню горы и снег, но не факт, что правильно помню). И было тепло. Я увидела рядом с каким-то гаражом большой моток медной проволоки. И реально его украла — подкравшись, схватила и убежала. Владелец удивленно орал вслед. Отдала отцу. Сказала — нашла. (Елена Пепел)
Зажала сборник стихов поэтов Серебряного века. Просто не вернула. Но расплата меня настигла: этот же сборник не вернули и мне. А еще с подругой однажды сперли мороженое. Мы гуляли толпой на Поклонной горе, и вдруг посреди площади увидели одинокую морозилку с мороженым. Ради прикола попробовали ее открыть и, о чудо, она с легкостью открылась! Мы взяли по штуке и убежали. Когда шли обратно, часа через два, тележка стояла на том же месте. Сейчас бы так не сделала. (Анна Едунова)
В детстве, скорее всего, ничего не украла — боялась очень. Максимум, на что была способна — присвоить копейки в автобусе, которые передавали на билет. Вообще у меня с этим делом не очень. Хотя первый муж был тот еще клептоман и воровал все подряд, от майонеза в магазине и книг в библиотеке (и в магазине тоже) до чашек и креманок из-под мороженого в кафе. А я, поддавшись его дурному влиянию, украла однажды курицу! Но уже не в детстве, конечно. Дело было так. Это было в разгар лихих 90-х, большой популярностью пользовались видеокассеты, и муж где-то их взял и принес в видеолавку около трех вокзалов. Мы зашли во двор этой лавки, а там — целая гора кур! Видимо, они по-совместительству торговали курами-гриль. Ну я и утащила одну… А, еще вспомнила: украла прямо с улицы столик складной для уличной торговли. Он стоял пустой — видимо, продавец отошел с товаром, намереваясь вернуться и забрать столик, — а тут я. И мне уже давно именно такой столик нужен был для дачи, а его нигде не продавали, да и денег не было… В общем, я просто взяла его и понесла, медленно, чтобы никто ничего не заподозрил. Еще елку украла на елочном базаре — не нарочно, просто я ее выбрала, а продавца не смогла найти — это было на площади Восстания. А я тогда работала в Белом доме! И шла на работу. И я взяла эту елку и просто пошла… Попросила охрану куда-нибудь ее пристроить до конца рабочего дня. (Ирина Луговая)
У соседской девочки была очаровательная крохотная игрушечная кухонька. А в ней крохотная очаровательная посудка. А у меня в детстве был прямо заскок на все маленькое. Так-то игрушечных кухонь обычного размера у меня было аж две. И вот на той кухоньке был совершенно очаровательный ковшик. И я не выдержала. Я знала, что воровать нехорошо, но прикарманила. Было мне лет пять, наверное, или шесть. А муками совести я потом еще много лет терзалась. До института, наверное. (Анна Гусейнова)
Ограбили с пацанами склад противогазов для гражданской обороны, видимо. Я долго хранил несколько штук в шкафу в коридоре, где пожарный гидрант. Родителей удалось убедить, что так положено. (Владимир Солдатов)
Когда я училась в 1 или 2 классе, появились такие ластики в виде маленьких обезьянок разных цветов, которые надевались на карандаш. Они мне казались невероятно прекрасными, я не понимала, как можно ими что-то стирать, бережно хранила купленные. Однажды увидела на столе учительницы одну такую обезьянку, уже слегка потертую, и стащила ее — с полным ощущением, что спасаю. Уверена, что мне бы ее и так отдали, если бы попросила, но стеснялась, не могла. (Ольга Абашкина)
Моих краж было две-три, если считать съеденное краденым. Первый раз я украла рубль. Но не бумажный желтый, какие были у всех, а металлический. Украла я его чисто для эстетического удовольствия, потому что зачем нужны деньги, я еще тогда смутно понимала. Соседка позвонила в дверь и протянула мне две кругленькие, новенькие, блестящие монетки. Сказала: «Матери отдашь», — и ушла. Она крановщицей работала. Я, кстати, никак не могла понять, что же она там делает наверху, если писать захочет. Что, вот так останавливает кран и лезет вниз? Так все же видят. Смотрят и думают: «Опять крановщица пошла писать». Стыдно-то как! Но соседка ушла, а две монетки остались лежать на полочке в коридоре. Я играла, но нет-нет, да и выходила на них посмотреть. Я таких никогда не видела. Бумажные видела, а такие никогда. В общем, я решила, что пускай один лежит на полочке, а второй пусть будет у меня. Маме один и мне один. Конечно, к вечеру пропажа была обнаружена, я была уличена во вранье, и это в дополнение к краже, и наказана. Вот как — уже не помню. Помню ощущение глубокой несправедливости. Второй раз я украла тушенку. Мама где-то взяла французскую тушенку. Банка была красоты несусветной. Папа ее открыл и оставил на кухонном столе. От нее шел вкуснющий запах, а главное, поверхность тушенки была ровная, гладкая, совсем не такая, как я видела раньше. Я, пока никто не видел, зачерпнула ее пальцем и положила в рот. Это было блаженство! Но остался след, прямо видно было, где побывал мой палец. Тогда я попыталась все выровнять и замазать ровненько. Это было похоже на то, как мы лепили из пластилина в саду. По-моему, я очень аккуратно сделала, но меня опять разоблачили и… опять же наказали. А вот в третьей раз кража уже была осознанная. Я украла из кармана маминого пальто 40 копеек и купила в киоске набор открыток с гладиолусами. И вот на этой продуманной, хорошо просчитанной рецидивистской краже меня никто никогда не поймал. (Pearl Morgovsky)
Лет в 10 украла в магазине полкило пряников, свеженьких и ароматных, пока несла их за пазухой мимо кассы, страшно тряслась, вся взмокла от страха, что поймают, но голод был сильнее. Не поймали. Но в итоге съесть их не смогла, кажется, половинку пыталась, но она у меня поперек пересохшего от страха и стыда горла застряла. На сегодняшний день предпочту отдать последнее свое, чем взять что-то чужое, даже если его много и никто не заметит. (Alisa Goldenberg)
Когда-то в юности меня волновало, что я ничего никогда не ворую. Это казалось изъяном. Я подумала, что нужно украсть что-нибудь у бабушки (я ее очень любила, поэтому так получалось честное преступление). Из всего, что у нее было, я была способна позавидовать только иголкам с большим ушком. Украла. Ничего не почувствовала, ничего не изменила, решила как-нить повторить потом, более продуманно, но не собралась пока. (Alena Limanova)
Лет в восемь, потеряв от восхищения предметом и зависти самоконтроль, скрысила у двоюродной сестры (младшей) совиное перо, которое она нашла в лесу во время семейной поездки за грибами. Дело было на каникулах у дедушки с бабушкой, где эта сестра со своей мамой жила постоянно. Спереть было легко, спрятать надолго в гостях — сложно. Что делать? Написала родителям письмо, засунула перо в конверт, написала снаружи на конверте про вложение (мы нашли совиное перо — «мы», ага) и бросила его в почтовый ящик. Когда сестра обнаружила пропажу, было детское горе и вой вселенский. А я уже опомнилась и пожалела о краже, а особенно об отправке пера домой: если бы не, была бы возможность исправить ситуацию — незаметно подложить обратно в ее вещи, чтоб нашла, или даже открыто отдать, сказав, что это был розыгрыш (извиниться, помириться). В общем, неприятно было, перо не в радость, признаться стремно. А потом пришло письмо от мамы, в котором было и про перо — как оно проткнуло угол конверта и торчало, хорошо еще, дошло в таком виде, видимо, почтовые сотрудники прочитали надпись и прониклись к ребенку. Не помню, в каких выражениях я созналась, но помню, что сестра простила мгновенно и даже отдала его мне насовсем, т.е. отказалась от обратной доставки. Она успела остыть к владению пером и была довольна уже тем, что оно нашлось. Оказалось, что она взрослых подозревала, что выкинули. (Helen Nikolaeva)
А я в музыкальной школе пыталась украсть карандаши из кармана портфеля какой-то девочки практически у нее на глазах. До сих пор не могу понять, зачем мне это было нужно, но в тот момент как квест какой-то выполняла. (Алена Городецкая)
В пять лет. Тряпочку с люрексом у подружки из кулька, полного таких тряпочек. Я ее просила подарить мне одну, а она не захотела, и я присвоила тряпочку. С люрексом же… редкость… Принесла домой и понимаю — маме показать не смогу, придется правду рассказывать. И спрятала… и такой на меня стыд накатил… Плакала. Пошла на балкон и выкинула ее с пятого этажа. (Ольга Новак)
Хм, книги из школьной библиотеки считаются? Ведь очевидно, что «Новой Элоизе» из серии «Библиотека всемирной литературы» лучше у меня, чем в школе. Кажется, библиотекарь тоже так считал. (Екатерина Шульман)
Баночку с румянами. Низ был из белого пластика, верх из прозрачного — штука была похожа на летающую тарелку. Я выскреб румяна, приклеил кресло с пилотом и приборную доску из набора модели Lockheed P-38D. (Саша Цариков)
У подружки украла обратно своего мишку. У меня пропал мой медведь-панда, да не простой, а снизу у него был такой карманчик, где был малыш-панда. Такой игрушки ни у кого не было, так что я точно знала, что это моя, когда пришла к подружке в гости и ее увидела. Спрятала под кофту, незаметно унесла домой. В юности прятала в этом карманчике подаренные мне деньги. Потом отдала мишку младшей сестре. А сейчас не знаю, где он. (Надежда Москвина)
В выпускном классе обвинили, что сперла учебник английского. Обстебала всю школу, что, конечно, жить без него не могу, под подушкой храню. Отстали. Через несколько месяцев нашла дома в шкафу. Так и живет у меня. (Катя Шитикова)
Две копейки Николая Второго. У старшего двоюродного брата, который у нас гостил. Как сейчас помню, потел и дрожал, когда ночью пробирался в прихожую, где на скамеечке лежала шкатулка с монетами. Прокрался, открыл шкатулку, взял монету в потную ладошку, закрыл шкатулку. Брат не заметил пропажи. Или сделал вид. А потом уехал. А я носил эту монету в детский сад и понтовался, представляя, что это карманные часы. А потом потерял. Как именно — не помню. (Семен Чирков)
Из веселого: ужасное, облезлое чучело лисы из музея в пасхальное воскресенье. Потом кто-то из друзей написал на нем маркером: «Дрочелис». А уже на Самхейн мы облили его бензином и сожгли. Преступление века? А вы когда-либо пробовали пронести лису через проходную и не ржать? (Irma Petrova)
Мне было лет семь. Была в гостях у двоюродных братьев. У них стояла корзина с игрушками, как водится, наполовину переломанными. Никто туда особо не совался уже. Но для нового ребенка любые игрушки — интерес и радость. Мне эту корзину вывалили, я играла. И вдруг, мама миа, я там увидела камею с головой девушки. Я была просто поражена — так она мне понравилась. К концу дня я все-таки решила ее украсть. И украла. А перед выходом положила обратно. Не знаю, почему не пришло в голову просто попросить — уверена, подарили бы, конечно. (Ирина Пореченкова)
Лето, дача, мне — лет пять. У соседской девочки на участке песочница, в ней лежит маленький желтый пластмассовый бегемотик. Совсем один. Грустный. Я втихаря забрала его к себе жить. Притырила, иначе говоря. Но любила его очень. Не, объективно — ему у меня было лучше. (Елена Колотилина)
Лет в десять (1990, СССР, коммуналка) нашел в шкафу среди одежды шоколадные конфеты. Безо всякого смущения решил, что это для меня. Ел дозированно, по 2 шт. в день. Мама обнаружила, что коробка дефицитных конфет, приготовленная для взятки врачам (напоминаю, как раз развал совка), наполовину пуста ровно перед походом в больницу. Хорошо, что обратила внимание на то, что коробка тяжелее с одного края. Меня даже не ругала, настолько все получилось комично. (Khavryuchenko Oleksiy)
Большую вилку из булочной, которой можно было проверять хлеб на мягкость. Пальцы от манекена в магазине ДЛТ. Тогда, в 80-х, они еще были гипсовые, покрашенные в телесный цвет масляной краской. И даже красный маникюр был на ногтях. Даже сейчас, 30 с лишним лет спустя, помню, как легко они отламывались и с каким приятным хрустом, — почти как хлебные палочки. Пальцы эти мы потом подложили в коробку с тортом, который некая дама покупала в кондитерской на День учителя. Даже завидно, какое у них в школе вышло, наверное, веселое чаепитие. (Анастасия Мичурина)
Книжку «Принц и нищий». Ужасно стыдно было. Но так хотелось… (лена баулина)