Вязаная человекоподобная крыса, штангенциркуль, медведь Обломов, заяц Захар, спящий козел в ночнушке, розовый слоник Боря, плюшевый кролик Маркуша, обезьяна Татошка, кукла-бенгалка и собачка размером со взрослую ладонь, невзрачная, темно-серая, шершаво-войлочная. Мы попросили наших читателей рассказать о любимых игрушках, которые сохранились у них с детства. Огромное спасибо всем, кто поделился с нами своими историями.
Кот, синий, в красном комбинезоне, и тигр, просто полосатый. Но они не живут: все мои оставшиеся вещи, включая игрушки, выкинула сестра, отомстив за то, что я, по ее меркам, слишком хорошо жила в той жизни, на которую она никогда не решилась. Она думала, что переезд в другой город, работа и самостоятельная учеба — это для лохов, а нормальные люди пристраиваются на том, что есть. Лет через десять стало понятно, что это, мягко говоря, не так. Отомстила втихаря, и только сильно позже я узнала, что она сделала. В ответ на вопрос: «Как можно было?» — получила ответ: «Да вот так просто, прикинь». Вместо воспоминаний о детстве, которые я, наконец, могла себе позволить, я получила шантаж отношениями (я была полезна и добра к ней, стоило попробовать), а когда он не удался — неприкрытую злобу и посыл на***. Я безуспешно пыталась найти похожие игрушки на «Авито» и по кукольным форумам, очень жалела, что не вывезла игрушки даже во время полного безденежья. Сестра не знает, что такое безденежье, поэтому, конечно, я оказалась виновата в том, что в свои 22 года, в 2005 году, не смогла сразу организовать и оплатить перевозку вещей за несколько сотен км. В результате я купила пластмассовую рыбку, похожую на ту, что была в детстве. Совсем не те игрушки, которые выкинула сестра, но хоть что-то. Из детства остался только фотоальбом и сказки моего сочинения, которые я чудом успела забрать. Иногда хожу по интернету, ищу, может, у коллекционеров советских игрушек увижу своих котов. Пока никак. (Анонимно)
У меня живет огромная жуткая кукла-«подружка», таких доставали с диким трудом, мне достал дедушка-КГБшник, — куклы эти были в рост ребенка, и мы могли меняться одеждой. Моя двоюродная сестра так завидовала, что изрезала на кукле платье, — думала, куклино, а оказалось — мое парадное, ее страшно ругали. Платье кое-как сшили из лоскутков, и вот эта криповая кукла в криповом платье «со шрамами» сидит в углу на кухонном диване, пугает гостей. Я испытывала к ней в детстве сложные чувства — как к двойнику: не любовь, а уважение и настороженность. И выкинуть не могу. (Анонимно)
Железная дорога советская, которую я продолжаю сейчас запускать с дочками. Из полимерной глины и соленого теста делаем пассажиров, в основном зверей, я из фанеры делаю всякие станционные строения. У нас маленький городок. Расставлять долго, но когда получается — праздник. Несколько раз перебирал все схемы, это любовь моя. (Николай Мельянов)
Я банален — у меня плюшевый медведь. Он объездил со мной в детстве несколько больниц, ел со мной годами из одной тарелки, короче, мне стыдно рассказывать. Детям запрещаю трогать, мне плевать, я в этом вопросе мать-ехидна, медведь мой. (А.Л.)
Олимпийский мишка. Я родилась в июле 80-го, сильно недоношенная, лежала в кювезе, прогнозов не давали. Мишку купил дедушка как символ спортивного упорства, чтобы прибавить крошечной внучке жизнестойкости и силы. Силы хватило. Мишка до сих пор у меня живет. (Полина Овсянникова)
Маленький пластмассовый заводной цыпленок. Ключа нет, не сохранился, да и ноги, которые лапки, отломались уже. Но таких цыплят покупал мне дедушка, это последний, наверное, храню его как память и о деде любимом, и о собственном давно прошедшем детстве. Лежит в серванте среди дорогущих фарфоровых статуэток уже почти пятьдесят лет. Есть две куклы ГДРовские, купленные в магазине «Лейпциг» на Ленинском, мы жили рядом, и подаренные мне на какие-то дни рождения. Одна блондинка, вторая брюнетка с шикарными густыми и длинными волосами. Бабушка прятала их в шкафу, не давала играть, типа сломаешь. Иногда доставала, я их расчесывала, одевала-раздевала, и их прятали обратно. Так и выросла, а они лежали. Моим сыновьям они уже не пригодились, естественно, а когда появились внучки, тоже уже такие куклы были им не интересны. Платья истлели, мамкающие механизмы сломались. Куклы теперь одеты в майки из старых носков, но живы! И опять ждут чего-то в коробке на балконе. (Мария Ванденко)
Зеленая креветка. Купили мне ее в магазине на Остоженке, какой-то магазин комиссионный, что ли, где продавалось все. Увидела и попросила купить, рублей десять, что ли, она стоила, а выглядит очень смешно. Но этикетка была на иностранном, и продавец сама не знала, кто это. Решили, что червячок такой. А через пару дней мы снова зашли в этот магазин, и нам продавец сказала, что приходил иностранец, сказал, что это креветка. Кто такая креветка, я знала смутно. Что живет в воде и что плавает спиной назад. Почему-то за манеру плавания ее называла Пырпырка, типа как выстреливает водой и двигается в обратную сторону (не уверена, что креветка так плавает, но тогда думала так). С тех пор все креветки у нас назывались пырпырками, до сих пор так. (Ната Че)
Медведь Алина, которая была когда-то с меня размером; маленькая лошадка Жоржик с веревочкой под хвостом (тянешь за веревочку — включается вибрация и лошадка едет… мое самое упоротое, хотела бы сказать я, но нет); собака-подушка по имени Каподастр, которую мне подарила мама, потом спала на ней сама, а потом, когда я уезжала в Москву, подарила еще раз. Каподастр — потому что мы с мамой услышали это слово и очень ржали, а я еще подумала, что хорошо бы так собаку назвать. Почему-то. (Анна Брюсова)
У меня до сих пор есть ежик, которого мне подарил в мои три года папин друг, кажется, привез из ГДР. Этого ежа в детстве я возила с собой в походы и знакомила с реальными ежиками (есть фотки). Ему сейчас 35 лет, получается. Изрядно свалялся, но цел-невредим. Успел побыть игрушкой моего сына. (Lena Perova)
Пластиковый мишка, чьи конечности были соединены резинкой — старый, выцветший, но так похожий на младенца, с большими глазами, круглой попой и малинкой в лапе. Как-то мама его унесла — помыть — и я нечаянно увидела его в тазу с мыльной пеной, разобранного. Отвернулась, чтобы не смотреть. Когда он вернулся, он не так пах, и резинка его была затянута так туго, что конечности поворачивались с трудом, и мне пришлось долго себя убеждать, что это он же, только ему несладко пришлось, и ему будет обидно, если я не буду любить его как раньше. Полюбила обратно, конечно. (Valery Bog)
Тотемного своего тигрика я уронила в Обь с теплохода, и папа написал мне письмо от его имени — типа он выжил и стал настоящий тигр. А посейчас осталась ГДРовская кукла Кэт, для своих, конечно, Катя, очень выразительная — у нее сложные щи и одна рука сжата в кулачок с оттопыренным указующим указательным, так что она может и погрозить оным, и в носу ковырять, и многое другое. Поэтому Катя прекрасный собеседник, а тушка у нее набивная тряпичная, и поэтому Катю хорошо тискать. Подопытная дочь она тоже была приятная, потому что у нее очень послушные волосы. Когда я была пубер, мама воспитательница сволокла моих кукол в детсад. Вернулась оттуда Катя спустя годы в невнятных обносках с чужого пластмассового плеча, а была очень стильная штучка, все никак не дошью ей реплику ее старого наряда. (Наталья Гаськова)
Обезьян Сеня, мне на два года его подарили. (Elena Fadeeva)
Медведь Потап, привезенный мамой из Франции, и маленький песик Фуфта, полученный в подарок при покупке колготок. Фуфту у меня в детском саду украли, а потом, через месяц примерно, вернули, подложив в ящик стола. Оба переезжают со мной всегда и везде. Надеюсь, так со мной и продолжат жить. (Catherine Tortunova)
Не у меня, а у моей мамы на даче живет белого цвета медведь из 60-х годов. Немаленький, размером с новорожденного ребенка. И на голове у него вышиты красной ниткой роднички новорожденного — эти мягкие участки без костей. Мама училась в медицинском и на своем медведе их учила. А еще медведь папы — маленький плюшевый коричневый. Мой дедушка притащил домой целый мешок игрушек, когда мой папа родился. Медведь остался и живет, а дедушку убили в 1942 году. (Константин Оснос)
А я в детстве не играла в игрушки, даже не заметила, не расстроилась, когда мама уже в мои подростковые годы выкинула все это малолетское плюшевое добро. Вместо игрушек были книжки — они-то со мной остались на долгие годы. Любимая — «Алиса в стране чудес», образы из которой, так ярко придуманные мною в детстве по текстам, до сих пор со мной (ох уж эти хороводы на дне моря вокруг Алисы!). А самая ненавистная — «Дети и война», которую папе подарили на работе, но ему она была не нужна. Тяжелый томик этой противной черной книжки я подросшая носила с собой в среднюю школу — защищаться от детской травли, а еще грозиться ударять по голове одноклассников за нелитературный некрасивый мат. (Анна Смирнова)
Синий пухлый дракон, которого зовут Дино. Сначала, примерно в семь лет, я его придумала — после того, как одноклассница принесла в школу другого дракона со звездой, я всем рассказывала из жуткой зависти, что дома у меня тоже есть такой, только синий. Через несколько лет мама по случайному совпадению и правда купила и подарила мне синего дракона, который стал моим лучшим другом на долгие годы. Я спала с ним до выпускного из школы, а вот уезжая учиться в Москву, не взяла с собой сразу, решив, что уже вроде как слишком взрослая. Но через пару недель потом просила маму мне дракона передать, и мама отправила мне его тогда со знакомыми. В общем, живет со мной до сих пор, правда, уже в шкафу. (Дарья Пастухова)
Недавно увидел у мамы на столе игольницу в виде мышки, которую я сделал на уроке труда в первом или втором классе. Она ей еще пользуется, а я и забыл уже, что была когда-то такая вещь. Тронуло… (Dimitri Rogowik)
Мишка, которого провез крестный из гастролей, они тогда были в Германии, до сих пор живет, только уже в комнате брата. Одна из самых старых игрушек. (Ольга Школина)
Львица Эльса живет даже не у меня, у матери. То есть сначала с нею играла мать, потом мы с братом. Она львица, набита опилками, песчаного цвета, плюшевая, со светло-желтым брюхом, длиной сантиметров 35 без хвоста, в положении лежа. Глаза уже пропали, мы вышили другие, один матушка, другой я, и глаза получились разные.
Ну и рогатка, выточенная отцом лет сорок назад по всем правилам науки, жива до сих пор (правда, без резинок). (Кирилл Кулаков)
Моя главная игрушка потерялась — но есть почти двойник где-то у дочки. Это медведик с ручки зубной щетки. Мой был зеленый, изумрудный, полупрозрачный, с пузырьками внутри (желудок и мозг, ха-ха, какое совпадение). Я спилил его с ручки и носил в специальном мешочке, и всегда с ним играл во все игры. Жалею, что потерял.
Игрушек у меня был миллион, любых, таких ни у кого не было, я был очень богатый в этом плане позднесоветский ребенок. (Ян Яршоў)
Голубой плюшевый заяц. Вожу его везде с собой. Мне ужасно хотелось мягкую игрушку, но они были дорогие, а в 90-е все было совсем плохо с деньгами. Однажды я заболела гриппом как-то очень неприятно, и мама купила мне эту игрушку. Смотрю на нее, когда грустно, и думаю о доме. (Маша Нестеренко)
Моя дочь Сушка последние 14 лет живет с лемуром Васей, подаренным ей поэтом Андреем Чемодановым, когда ей было два года. Она берет его во все поездки. Лемур порядком облысел, однажды стиральная машина лишила его глаза. Я пошла в магазин кукольных запчастей и добыла идентичный глаз. Недавно спросила дочь — почему Вася-то? Я маленькая была, говорит. В этом возрасте всех называют Васями, говорит. (Neanna Neruss)
Кукла Надя. Мне привезла ее двоюродная бабушка из Ленинграда. У куклы были панталончики и платье. Я играла с ней и забыла на улице, мальчишки содрали с нее одежку, сожгли ресницы, поцарапали щеки и бросили. Кто-то мне ее принес, я плакала до икоты. Люблю ее очень, шью ей одежки сама. Она единственная пережила все переезды и осталась со мной. (Ольга Грудцына)
Медведь, конечно. Он достался мне по наследству от сестры, то есть он старше меня. Зовут Буник. Имя дала сестра, я уже приняла готовое. Нашла его недавно совсем молодого — на своей фотографии примерно двухлетней, то есть больше 50 лет назад. Он потерял нос, один глаз и красный пластиковый ошейник. Да что там, он и голову пару раз чуть не потерял! Несмотря на солидный возраст. Ничо! Пришили голову. Первый раз мама пришивала, второй раз я сама. А вместо глаза у него протез из черной пуговицы. Люблю его. (Надежда Пикалева)
Любимый заяц Вероничка, с бежевой шерсткой и белым животом. Кукол в детстве почему-то было мало, зато были звери. И в нашей детской компании у каждого была своя игрушка-животное, и мы им устраивали целую жизнь. А еще кубики, привезенные откуда-то из-за границы в советское время. Весь набор занимает огромную коробку, из них можно построить что-то соразмерное ребенку. Самый большой кубик длиной сантиметров сорок, и мне кажется, ими можно прибить. (Elizaveta Serova)
Моя игрушка, которая до сих пор со мной — настоящий маленький молоток с красной ручкой. Мы отдыхали дикарем в каком-то Лазурном в 1980, мне было пять лет и день рождения. Друзья родителей, в компании которых мы отдыхали, пошли в магазин за подарком мне. И вернулись с тем, что смогли достать в сельмаге — молоток и какой-то пластиковый верблюд. Верблюд пропал из виду быстро, а молоток до сих пор жив и используется. (Евгения Грищенко)
Розовый слоник Боря. Подарили на мои семь лет, сейчас мне 38. Переехал со мной во Францию. В нервные времена беру с собой в кровать спать. Иногда говорю мужу, что со слоном я знакома дольше, чем с ним. (Рената Троян)
Неваляшки, резиновые игрушки. Мама вынула из шкафа куклу и подарила рыдающей мне, — дядя кидал и не поймал (меня). (Лидия Мурыгина)
Мы дружили с гениальной художницей Галей Скотиной из Нижнего Новгорода (тогда — Горького). И к моему рождению она сшила белого медведя с пуговичными глазами. Я его обожал и клал его себе под бок, ложась спать, лет до десяти. Стыдно признаться, но когда ночую у родителей, до сих пор так иногда делаю. (Олег Лекманов)
У меня самой не осталось никаких игрушек, так как переехала в Израиль уже в подростковом возрасте. Но у родителей сохранился главный медведь моей младшей сестры, по имени Шух, которого она обнимала всю дорогу в Израиль, а в 1990-м году это заняло несколько дней, — никому его не доверяла. Не далее как в последний выходной была с детьми у родителей и племянницу с собой захватила. Тут-то и выяснилось, что племянница не имеет понятия, кто такой Шух и чем он славен. Я, понятно, сразу написала сестре: «Твой ребенок не знал, кто такой Шух! Что у вас за постыдные пробелы в воспитании?» (Sivan Beskin)
У меня небольшой мишка. Я с ним вечерами разговариваю. (Таня Брагинская)
Брелок с отломанным кусочком покрытия. Я его нашла в траве. Носилась много лет, переехала в другое жилье. И до сих пор он хранится. Надпись на английском: «Жизнь — это веселье». (Надежда Курись)
Мягкие. Особенно медведь и чебурашка. Моя дочь их любит очень и сама с ними играет. (Masha Yelagin)
Мама в моем детстве (90-е) устраивалась конструктором мягких игрушек на завод, в качестве тестового она скроила и сшила зайца из волшебного, не меньше, розового искусственного меха. Заяц был с половину меня. Он сверкал своим полиэстеровым мехом, зелеными искусственными глазищами и пах чем-то не из нашей облезлой жизни — как я сейчас понимаю, это был запах свежей синтетической ткани. Но тогда это был запах чуда. Очень его любила, даже когда он изрядно пообтерся. Спала с зайцем до своего 11 класса. Потом этот заяц остался в квартире, где бабушка мучительно и долго умирала от канцера. Забрала после ее смерти зайца к себе, но не могла его держать дома. Стирала в машинке три раза (остатки меха превратились в валенок). Боялась к нему подходить. Потом перестала бояться и просто тяготилась отсутствием чувств к нему, потому что раньше так сильно любила. Стыдилась того, что он мне мешает тем, что занимает место. Потом где-то прочитала про такие старые вещи, что мы ведь их храним не ради собственно вещей, а ради чувств, которые мы к ним испытываем, и что можно сделать фотографию и хранить ее. Я так и поступила. Фотография лежит где-то на жестком диске, заяц сдан в переработку, и теперь он вечно молод, розов и сверкающ в моих воспоминаниях. Вместе с бабушкой. (Alexandra Novikova)
Обезьянка Мончичи по имени Мартын. Мама в 82-м поехала переводчиком в круиз от «Спутника», засмотрелась на обезьянку в красной кепке, совавшую палец в рот, и потратила на нее часть очень скудного обмена. Мартына я обожала, он сидел у меня на подушке, спал рядом. Кепку потерял, слегка полысел на затылке, по-прежнему прекрасен. (Екатерина Ракитина)
У нас с братьями и сестрами были вожделенные игрушки, стоявшие в серванте у бабушки и дедушки. Ими не разрешалось играть, так как это были сувениры, подаренные кем-либо на какие-то памятные даты. Особенно хотелось поиграть со сшитым олененком. Теперь он стоит среди тех же игрушек у меня, я даю играть младшему поколению, но если попросят. А стоят они так, что спрашивают редко. Да, это житейская хитрость. На той же полке стояла сахарная голова в голубой с белым обертке. С 30-х годов. Она тоже стоит у меня. И если мы играем на Рождество «Синюю птицу», сахарная голова становится полноценным участником. По Станиславскому. (Галина Серова)
Шкатулка с пуговицами. Это не к тому, что «тяжелое детство, деревянные игрушки», просто когда я была маленькая, мне давали шкатулку с пуговицами (ужас, да, как я не подавилась и не задохнулась, не знаю). Пластиковую такую шкатулочку с выдавленной ценой 1 р. 20 коп. на донышке, с прозрачной пластиковой крышкой, и в ней лежали пуговицы, разные, никуда больше не годные — ну куда денешь одну ни на что не похожую пуговицу? Я их обожала, там была прозрачная пластиковая пуговица с двумя дырочками и окрашенным в розовый донышком, была пуговица из эбонита, с дедушкиного пальто, простые рубашечные, металлические. Когда мы репатриировались в Израиль, я настояла на том, чтобы эту шкатулочку взяли с собой. Ей лет пятьдесят минимум. (Елена Пепел)
Только елочные. Особо ценным мне казался попугай, крепившийся к ветке прищепкой, не на петельке. (Илья Симановский)
Немецкий микроскоп — роскошный по тем временам. Достался мне в мои пять лет, и я с тех пор не могу на него надышаться. Сохранился весь набор, перевезла его за собой на Кипр, достаем с младшим сыном и рассматриваем всякие крылья ос и ножки сверчков. (Алена Алексина)
У меня есть плюшевый мишка. Его мой дед маме подарил в честь моего рождения. Он уже не умеет, увы, рычать… ему 42 года. (Лидия Симакова)
У меня очень долго жил детский микроскоп с набором для изготовления препаратов. Made in Japan, суперкачество, кроме батареек и лампочек ничего никогда не приходилось менять. Мне его подарили на 10-й день рождения — родители удивились выбору, но купили, — и это было погружение в нереальный мир того, как все устроено, от растений и крылышек цикад до капли собственной крови, которую я выдавливала на предметное стекло из специально порезанного пальца. Он повидал на своем веку не одну страну и квартиру, и при каждом переезде рука не поднималась с ним расстаться, хотя я давно даже не вынимала его из коробки. Некоторое время назад я разговорилась с соседским мальчиком Левой, и выяснилось, что его тоже завораживает тема строения тканей. Так микроскоп после 30 лет бездействия обрел нового любознательного хозяина. (Анастасия Булай)
Игрушечное пианино, еще от мамы досталось, и плюшевые игрушки. (Динара Сатанова)
Кукла Рузанна, из Тбилиси, ГДРовского происхождения. Блондинка. Голая — старая одежда пришла в негодность, новой не нажила. Лет в пять я ее постригла — получился эффектный асимметричный ирокез. Потом младший брат довершил начатое: шариковой ручкой разрисовал ее лицо геометрическим орнаментом. Блондинка-индианка. Живет в родительском чулане, сторожит барахло. Когда захожу за чем-нибудь в чулан, здороваюсь. (Юлия Игнатьева)
У меня был плюшевый мишка. Очень любимый. Но в многочисленных переездах затерялся его след. Остались только елочные игрушки — Горох-адвокат, Красная шапочка и белый медведь. (Ruth Tenenbaum)
Медведя хранила до 40 лет. Потом решила, что хватит, выросла. Еще есть матрешки, но это, скорее, коллекция маленькая, хотя я ими тоже играла. (Тамилла Мамед-Заде)
Нынешний муж подарил мне финскую игрушку, г-на Хаккарайнена, когда мне было лет 17. Я сейчас воспринимаю то время как детство. Это был спящий козел в ночнушке и колпаке — судя по всему, сомнамбула. Он переехал со мной в Финляндию и из странного козла превратился в знакомого всем персонажа. Теперь им играет моя дочь и думает, что он ее. Но на самом деле это мой странный козел. (Анастасия Линнала)
У меня была барби, большая редкость по тем временам, я ее обожала, от любви жевала ее руки, кисти рук, и они стали длинные, как плавники. А однажды подралась с братом и треснула его по голове моей барби, его голова оказалась очень крепкой. У барби сломалась шея и отскочила резиновая голова, ее удалось приделать на сломанную шею, но барби с тех пор выглядела, как сейчас говорят, как лицо с ограниченными возможностями, голова вдавлена в плечи, да еще эти руки. Но я ее очень любила и берегла, уже во взрослом возрасте она потерялась при переезде. (Oxana Ladich)
Резиновая кошечка с пищалкой, купленная мне мамой, когда мне было полтора года, в Москве, из-за чего получила имя Москвичка. С довольно натуралистичной, а не мультяшной головой, сидящая столбиком на задних лапах, в передничке в цветочек — хозяюшка как бы. По идее, в детских играх к ней должна была прилагаться всякая посудка, постелька и прочее, но в моем воображении у этой кошки жизнь была примерно как у Эллен Рипли и Сары Коннор вместе взятых (хотя узнала я про них много позже). Кошка прошла со мной все больницы, поезда, переезды, вообще все. Сейчас она уже много лет хранится в шкафу, упакованная в пластиковый пакет, и будет лежать там, пока не рассыплется в прах. Ибо. (Anastasia Kisilenko)
Бумажные куклы. У нас с сестрой-близняшкой было такое себе детство, мама рано погибла. К тому же мы были «шибко умными», что мешало контакту со сверстниками. Мы нарисовали бумажных кукол — каждая для себя, и мам для них, и пап, и подруг, и приятелей, и учителей, и даже завистниц (обладавших портретным сходством с реальными одноклассницами). Каждый день мы придумывали новую серию сериала про них, и в конце наши «главные» куклы всегда оказывались на высоте, а завистницы и злобные педагоги — посрамлены. Мы почти никому не показывали их, это была наша тайна и наша, как я теперь понимаю, психотерапия. Уезжая из дома в 17 лет, мы взяли их с собой, и они бережно хранились, перевозились из города в город, из квартиры в квартиру. В полной сохранности пребывают и сейчас. (Ирина Коротыч)
У меня сохранились пластмассовые человечки с набором человечковой мебели. Тельце круглое без ручек-ножек, глаза-точки. Заяц Захар, купленный на школьной ярмарке, названный в честь слуги Обломова, медведь Обломов. И кубики Никитина. (Марина Тихонова)
У моей тети была мягкая игрушка, собака из черного велюра, вытертого почти до основания, и только по не облезшим висячим ушам можно увидеть, какая у него была когда-то бархатная шкурка. В войну тете было лет 5-6, и она всегда брала его в бомбоубежище во время авианалетов. Там он получил имя Миномет. Я относилась к Миномету с благоговением; в детстве тетя иногда давала его мне на несколько дней, и он ездил ко мне в гости. После ее смерти игрушку унаследовала ее дочь, моя двоюродная сестра. Мне уже за 40, сестре за 50, но я до сих пор ей завидую, что у нее есть такой потрясающий пес. (Анастасия Булай)
У меня были две такие игрушки. Первая — кукла Валя, я ее помню, сколько себя, а еще я ее подстригла и очень расстроилась, когда поняла, что волосы у нее и не думают отрастать, и вытянуть их тоже не получилось. На самом деле это мамина кукла, ей подарили ее на день рождения как раз перед тем, как мама меня родила. Сейчас Валя живет у моей мамы. Мама сшила ей новую одежду и повязала голову лентой так, что не видно лысины. А вторая игрушка — это Чебурашка, мне его подарила двоюродная бабушка. Мне меньше года было, я тоже себя без него не помню. Я спала с ним и в 20 лет, пока в Израиль не уехала. Оставила его любимому. Любимый забрал ее с собой в Нью-Йорк. Потом мы расстались, я даже была у него в гостях, но Чебурашку забрать отказалась (почему?!), а сейчас боюсь спросить, выкинул он ее или нет — 20 лет прошло, мы сто лет не общаемся, но я боюсь узнать, что моего Чебурашки давно нет. Сейчас бы я его, конечно, забрала домой. (Ольга Виниковецкая)
Обезьянку мне мама шила на Новый год, когда мне было три. Сейчас мне сорок пять. Подруга всех моих детских игр. Теперь живет в ящике с бельем. Дочке не давала играть, ткань истончилась кое-где, боялась, что не смогу починить, если что. (Ельчина Юлия)
У меня очень много игрушек, любимому клоуну 38 лет, мартышке уже 44. (Yanina Yakovleva)
Немецкая красивая кукла. Была, помню, жутко дорогая, рублей 50 стоила. В длинном «вечернем» голубом платье и меховой «горжетке». Родители подарили на шесть лет. (Nataliya Lyutenko)
Медведь у меня живет. И с ним по-прежнему спокойно. Иногда он охраняет мою дочь. Когда ей страшно или одиноко. Точно так же, как охранял когда-то меня. (Irina Korman)
Синий слоненок Пиня, он был игрушкой еще моей мамы, потом перешел ко мне, спала с ним лет до 12, наверное. Сейчас почетно восседает на полке вне кошачьей досягаемости. (Юлия Сторчак)
Елочные игрушки. Храню и очень берегу. Есть ватный Дед Мороз моей прабабушки. Есть стеклянная клубничка — ее моя мама купила, когда ей было тринадцать. То есть сейчас этой игрушке шестьдесят лет, а сколько Деду Морозу — и подумать страшно. (Елена Колотилина)
Своих игрушек нет, только сыновьи, но есть маленький сундучок, который мне сосед по парте подарил на 8 марта в году так в 1970-71. (Людмила Альперн)
Собачка размером со взрослую ладонь, невзрачная, темно-серая, шершаво-войлочная, названа была Фунтиком еще 50 лет назад, моим детским прозвищем, данным мне родителями в честь чужой живой собачки, которую я обожала целый месяц в летнем отпуске. Стоит вот на полке. (светлана атлас)
Колесико от старого деревянного конструктора. Я его не храню, просто не выбрасываю, и постоянно натыкаюсь. Открываю шкаф — выкатывается колесико от конструктора. Лезу в галошницу — оно там лежит. Достаю инструменты — а вот оно! (Петр Борисович Мордкович)
У меня был небольшой мягкий зверь с огромной головой и редуцированным туловищем. Желтый. Короткохвостый. Уши круглые. На лбу три полоски. Я его звала СикОка, очень любила и совершенно не смущалась тем, что его вид определить не удавалось. Спустя годы сестренке моей подруги подарили такого же, но голубого, с биркой, на бирке значилось «Тигренок Фуська». Не поверю ни за что. Сейчас Сикока со мной, но утратил нос. Не хочу думать о диагнозе. (Анна Савиных)
У меня на подоконнике медведь сидит плюшевый, он со мной 45 лет уже. Друг семьи, в честь которого меня назвали, подарил мне его на первый день рождения. Говорят, я называла его (медведя, не друга) «мой золотой», хотя он на самом деле коричневый. (Виктория Шнеер)
Обезьяна Татошка. Очень боялась темноты в 2-3 года. И в разгар вечерних фильмов просила бабушку, деда отвести меня в туалет или воды попить. Дедушка придумал посадить Татошку на поводок, чтобы охранял меня по пути на кухню. И сказал, что еще обязательно надо петь песню, пока не дойду до выключателя. И вот в компании Татошки научилась не бояться ходить везде (по дому), когда вздумается. Живет у меня до сих пор. Сын говорит: «Странные у вас в доисторических временах были игрушки». (Александра Урусова)
Два медведя. Классический плюшевый бурый и мягкий шерстяной белый. Подарили в один день, когда мне еще года не было. Сохранилось фото — сижу между ними, оба с меня размером. (Константин Орлов)
Все мои игрушки канули в Лету. Кроме тех, которых сшила моя тетушка, и я с ними играла, когда приезжала к ней в гости в соседний город. Там были почти все герои из Чиполлино. Два года назад снова была у них в гостях, и мне их отдали, я была вне себя от счастья. Ира, 41 годик. (Irina Vonsarovskaya)
Штангенциркуль. Подарок дяди. Поистине неубиваемая игрушка. (Сергей Веснин)
Немецкая кукла. У нее строгое лицо, без улыбки. Кукла уцелела в аварии, в которой погибла моя мама. Мне было четыре года, я жила с бабушкой и дедушкой в Белеве, а мама работала в Москве и ехала ко мне на новый 1969-й год, 31 декабря. Кукла должна была стать новогодним подарком. Бабушка потом сшила ей много одежды, часть и сейчас есть. Я бурно играла в куклы и не слишком берегла остальных, только эту. (Татьяна Павлова)
У меня была кукла Леня средних размеров. Даже не кукла, а братик. Он есть на моей младенческой фотографии, то есть всю жизнь. Я с ним спала, брала его во все поездки, ну, обычная история. И вот однажды мама пригласила женщину на генеральную уборку и она как-то кокнула моего Леню. Его голова разбилась на мелкие кусочки, хотя и была пластмассовая. Причем эта ужасная женщина как-то его сложила и посадила в угол дивана. Я взяла в руки, и он рассыпался. Дальше я немножечко не помню от ужаса, но удачно, что папа был не в рейсе, а дома. Он как-то эту голову обратно собрал и залил внутрь строительную пену, чтобы держалось. В итоге Леня приобрел несколько шрамов, но остался с нами. Правда, голова его потяжелела и не держалась на шее. Поэтому моя совершенно безрукая мама шила ему комбинезоны с капюшоном и подвязывала шею шарфиком. Мы еще долго жили вместе, а потом, когда я выросла и уехала, мама куда-то его дела вместе с остальными куклами. Сейчас у меня есть дочь и мне ужасно, ужасно жаль, что я не могу его ей показать. (Вита Шалдова)
Мишку моей бабушке подарил прадед в 1912 году. И как-то очень быстро после этого умер, тогда же умер и бабушкин старший брат. Они остались вдвоем с прабабушкой. Прабабушка отправила бабушку учиться в Петроград в хореографическое училище. Мишка был с ней. И когда они жили по коммуналкам. Мишка был с ней. И когда им с дедом дали квартиру от Кировского театра. Мишка был с ней. Во время Блокады дед из эвакуации приехал в Ленинград на концерты. Пришел в квартиру. Из нее было вынесено все. И только в самом углу стенного шкафа сидел Мишка. Мы похоронили его вместе с бабушкой в 2003. До конца жизни она шила ему одежду. (Alena Menshenina)
Я не любила кукол, но обожала мягкие игрушки. И со мной до сих пор Генот. Не енот, нет. Был и остается Генотом. (Alena Menshenina)
У моих родителей живет моя лопоухая мягкая собачка с бурыми ушами и белым носом. Была получена в подарок в первом классе, когда одаривали всех, у кого день рождения летом. Любила ее страшно и как минимум тыщу ночей проспала с ней в обнимку — как раз в том возрасте меня настигло осознание смерти как явления, а собачка почему-то дарила утешение. На удивление совсем целая и я бы сказала, почти как новая. (Маша Рявина)
Оранжевый тигр. Помню, как в полусне видела, что родители укладывают его под елку, и совсем не расстроилась, что они мне его принесли, а не Дед Мороз. И еще помню, мне всегда казалось потом, что он пахнет мандаринами. Сохранился и живет в моей комнате сейчас, хотя много раз терялся. (Luba Makarevskaya)
У меня была немецкая кукла, привезенная из-за рубежа, милая, в красивом голубом платье, с большими голубыми глазами, светлыми кудряшками, розовыми губками бантиком. Вместе с ней привезли в подарок плюшевого тюленя, такой серый губошлепик с большими черными глазами. Всех любила, разговаривала с ними, укладывала спать (лет до девяти!). Сейчас пылятся в шкафу, чувствую себя немного виноватой перед ними. (Gulnara Ziganshina)
Из того, что еще живо — набор кухонной мебели, совершенно нереальный для 80-х годов: металлические плита, холодильник и мойка, купленные в городе Талдоме и по сей день поражающие своей достоверностью, функциональностью и качеством исполнения. В детстве я строила целую квартиру, там был даже пластиковый стол со свечами в канделябрах, но с кухней ничто не могло сравниться! (Eva Jenya M)
Плюшевый кролик Маркуша, приехал ко мне из Лондона в начале девяностых. С годами утратил белоснежность и шелковистость меха, да и бархатный розовый нос пообтерся, но удивительно бодрое и дружелюбное выражение мордочки сохранилось. Сидит вот. Детям не дам. (Даша Горянина)
Бумажные куклы. Папка с бумажными куклами, их гардеробом и нарисованными в тетрадке квартирами. Мы с сестрой-близняшкой их рисовали много лет, сперва — чтобы разыгрывать многосерийные сложные истории (то была эпоха до «Рабыни Изауры», и мы не подозревали, что играя, по сути, сочиняем сценарий сериала). Потом — просто чтобы рисовать одежду и интерьеры, нырять в это время в «другой мир». Очень ценились у нас обрезки люрексной ткани, которые нам отдавала мачеха, — их можно было наклеивать фрагментами на бумажные платья, а также тонкий-тонкий фломастер, которым можно было рисовать кружево и жемчужное шитье на кукольных нарядах. Эти куклы, точнее, те истории, которые мы придумывали и проигрывали с ними, по сути, заменили нам психотерапию в ужасные годы после гибели мамы, спасли нас от чего-то плохого. Мы это всегда как-то подспудно чувствовали. И когда в 16 лет уезжали из дома, вещей с собой почти не взяли. Но эти папки с куклами — забрали. И после многих городов и переездов — они у меня в шкафу лежат. (Eugenia Korotych)
Обычно любимая игрушка, с которой спят, — мягкая и плюшевая, а вот у меня — отполированная до блеска и окаменевшая от времени небольшая желтая резиновая кошка. Раньше она пищала при надавливании, теперь уже давно нет. Один из зеленых глазков подстерся, так что у кошки сейчас несколько пиратский прищур. Подарили мне ее года в четыре, с тех пор, когда я дома, создание под кодовым именем «желтая киска» обязательный компаньон для засыпания. Самое в ней любимое — что она гладкая и прохладная (!), а по мере нагревания можно ухватить ее за другой, холодный бочок. В детстве я сквозь сон даже спускала ее с кровати, чтобы она обратно охладилась, а потом, не просыпаясь, забирала ее обратно. Так-то я обычно мерзну и хожу с холодными руками-ногами, так что откуда эта исступленная любовь именно к прохладной гладкой игрушке, самой непонятно. (Olga Okuneva)
Нам с сестренкой отдали кукол, и одна была с одеждой, а другая с длинными золотыми волосами. Сестренка схватилась за ту, что с приданым, и я помню счастье, что мне не придется с ней воевать за Златовласку. Когда выяснилось, что моя кукла вертит головой на каждом шаге и моргает, сестренка пожалела о скороспелом выборе, но было поздно! Я не любила игрушки и играла в них только ради сестры, но кукла была мне чем-то дорога. Одно время она зимовала голая на даче и чуть не сгорела вместе с домом (ее увезли в город случайно). В старшей школе я сшила ей много красивых вещей. Потом опять о ней забыла. Но увидела как-то опять ее милое взросло-детское лицо и забрала с собой в Америку. Кукла до сих пор со мной. Переживала периоды забвения, но всегда была поблизости. В нее уже и мои дети поиграли. К сожалению, деполимеризация ее скоро убьет. Не знаю, как спасти. (Karina Kudymova)
Плюшевый медведь. Подарен в год рождения вместе с книгой о Винни-Пухе. Так и был назван. Нынче у сына. (Katya Oicherman)
Когда мне было лет шесть, мне купили мягкую игрушку льва с огромной головой и длинным хвостом с кисточкой. Ростом он был с меня. Счастью моему не было предела. Я его несла из магазина очень гордо, было очень тяжело и неудобно — он большой, но маме нести его я не дала. Я играла с ним постоянно, спала вместе, хотя часто было очень неудобно, потому что он занимал много места. Но он был самым обожаемым мной. А еще у меня был пластмассовый синий паровозик из Ромашково с двумя красными вагончиками. Необыкновенный. Я очень любила им играть. Даже сейчас иногда достаю и радуюсь, что он есть. И он живой и очень добрый. (Anastasia Sobornova)
Полно всего — большие куклы, деревянная собачка, микроскоп, набор «Юный оптик». Дети мои тоже в них наигрались, теперь все это лежит и ждет внуков. (Ирина Лащивер)
Облезлые медведь и заяц. Они офигенские. (Artem Chernov)
Моя главная игрушка детства живет где-то в историях про Кафку. Ее украли, но мне всегда хотелось верить, что она отправилась в путешествие. (Наталия Любшина)
Когда я ребенком гостила в Ульяновске у бабушки и дедушки, они подарили мне на Новый год подарок. Конечно, это был мой выбор, который пал на огромную уродливую игрушку под названием «Голубой песец». Перед отъездом из Ульяновска мы рано приехали на вокзал, дед запер мои вещи в камеру хранения, и мы налегке пошли есть мороженое. А когда вернулись, выяснилось, что он забыл код от камеры. Пришлось звать смотрителей и просить их вскрыть камеру. При этом надо было назвать содержимое сумок. Естественно, в первую очередь я назвала свою драгоценность — голубого песца. Как ошалела и обрадовалась тетка-смотритель, ведь голубой песец — это браконьерство, а значит, она поймала преступников! Она, не разбираясь, немедленно вызвала милицию и уже в их присутствии открыла мою сумку. Лица милиционеров, увидевших моего песца, я помню до сих пор. В какой-то момент, когда уже даже мои дети подросли, я отдала песца папе, который зачем-то возил его за задним стеклом машины и называл ласково «Песя». Наверное, ему казалось, что так он украшает машину. В конце концов он подарил игрушку какому-то ребенку, которого вез на машине вместе с родителями. Так что формально мой Песя не сохранился. Но память о нем жива. (Анна Уштей)
Пупс Даша! Мой папа до сих пор помнит, как принес мне его (мне было четыре), а я пришла в неописуемый восторг, хохотала от счастья и хлопала в ладоши! И я этот момент тоже отчетливо помню, а вот что было причиной для такой радости, вспомнить не могу. Наверное, наружность пупса, всегда казавшаяся мне ну очень милой. Сейчас пупс живет у мамы на даче, носит ползунки, сшитые из моих детских колготок. Резиновая макушка слегка погрызана (откусила моя старшая двоюродная сестра, как же я ее за это ненавидела), на ручке прокол от «капельницы» (мне в детстве довелось полежать по больницам, отсюда и игры), глазки немного подстерлись, а в остальном для преклонного возраста 30+ выглядит неплохо. Сейчас подумала, а не забрать ли его с дачи жить к себе домой. (Polina Sysoeva)
Коробочка из-под конфет с шахматными фигурками. В шахматы дома никто не играл, поэтому они достались мне, и я тихонько разыгрывала с ними сюжеты на полу. Там была королева, король, офицеры, черные, белые, поэтому получались прямо шекспировские драмы: кто-то влюблялся, кого-то казнили, за кем-то шпионили. Говорящие кони тоже были, куда ж их девать, раз они есть в наборе. (Наталья Моисеева)
Джек, моя плюшевая собака. Папа привез из какой-то командировки и все… Поликлиники, поездки, сейчас просто спит со мной, старенький, залатанный, с носом из маминой перчатки, нос погрызен и обсосан сыном. Сейчас остается дома, боюсь даже стирать в тазике, наполнитель (поролон) рассохся, материал тоже уже поизносился и боюсь его порвать во время мытья/стирки. Муж умиляется. (Ирина Ремизова)
Игра Монополия. Году в 80-м мне, восьмилетнему, ее прислал уехавший в Голландию друг. Купил за свои деньги. Правда, она была на голландском, но я раздобыл словарь и кое-как переводил карточки. Монополии завидовали не только дети, но и взрослые. Брал ее в Коктебель, где мы бесконечно рубились. Иногда взрослые одалживали игру, и я был в почете и уважении. Потом забросил Монополию, конечно. Но вот неделю назад достал из шкафа. Мы играли с моими детьми, им очень понравилось. А я до сих пор помню, сколько где платят за домики. (Иван Квасов)
Белка. У меня есть рассказик про нее. Ахеронт. Пятнадцать лет мне показывают этот сон. Я вхожу в наш дом, поднимаюсь по мраморной лестнице с уютно сточенными ступенями, прохожу сквозь барочное когда-то парадное, кланяюсь в сторону консьержки. На ее месте сидит гигантская белка из папье-маше, которую давным-давно бабушка делала для Щелкунчика, с глазами-бусинами, и вяжет бесконечный полосатый шарф. На первом этаже все хорошо — там ворота в амбар с полуистлевшими седлами, потниками, стременами, навсегда утратившими связь, моей-папиной-бабушкиной детской ванночкой на гвозде, сундуком с огромными зубьями и музыкой, где хранятся вкусные медовые, особенно золотая, краски, и ноты, и старые чертежи, и пианино, и нитки мулине в футляре из-под скрипки, он перевязан золотым шнурком из «Лебединого озера». Из амбара врываюсь на веранду и, как всегда, с разбегу целую любимую белку (которая консьержка), дремлющую под латунной лампой с хрустальными подвесками. Подвески нежно колышутся, но звука почему-то не слышно. Бабушка в саду. Расписывает русскую печку. Прабабушка Маруся вяжет кружевной подзор на подушку-думку, и руки ее прозрачны. Отец смолит очередной слой яхты вкуснейшей специальной смолой, и пахнет стружками и немного тревожно — железом. Крадусь на цыпочках воровать теплые свежие варенно-клубничные пенки, кидаю камешек в бабушкин пруд Монплезир с Дикими Коктебельскими Каменьями, подкладываю папе пилотку из газеты «Советский спорт» и вышмыгиваю на деревянную с пузатыми белыми балясинами лестницу, бесстыдно облизываясь. Соседние двери — одна явно дворцовая, с позолотой и инкрустацией, другая синяя троллейбусная — закрыты. На второй этаж, облизываясь после варенья, допрыгиваю за каких-то полчаса. Там идет дождь со снегом. Дверей нет вовсе, свисает дранка и гуляют сквозняки. Посреди комнаты с ходящим ходуном полом растет береза в кадке — елозит туда-сюда. Истрепанные белые внешние шторы посылают отчаянные сигналы о сдаче невидимому противнику. Ни-ко-го. Пятый отделен от меня отсутствующим проемом. Но соседи с авоськами бойко карабкаются по каслинским перилам, и я смиренно ползу за ними. Пахнет котлетами с чесноком. Бесчисленное количество маленьких дверей — из некоторых выглядывают мои бывшие мужья и возлюбленные. Все по колено в детях. Дети орут, жены носятся между квартирами с ожерельем из бельевых прищепок, у каждой в руке по солонке. Их ступни развернуты, как у древних греков, фронтально, и бежать им неудобно, они двухмерно припадают к стенам, прищепки колются, и жены все время падают. Вечереет. На стеклянном фонаре атриума проступают узорчатые тени — черные на синем. Слышен прибой, детский хохот. За стенкой занимаются любовью. Надо спускаться. Вон и веревочную лестницу с седьмого кинула какая-то добрая душа. С ужасом лезу в карман. Фух. Оболы (фундук) на месте. (Alena Shwarz)
Луарида, моя вязаная человекоподобная крыса. Я связала ее осенью 1987 года, в первом классе, и играла только с ней. Я все еще беру ее в путешествия. Насколько я понимаю теперь, она такой мистер Вустер в юбке. (Елена Пестерева)
У меня была мягкая игрушка, собака с человеческим телом. Похожа на волка из «Ну, погоди!». Звали его Гаврилка, и он сам пришел на мое трехлетие, позвонил и ждал под дверью. Он прошел со мной огонь и воду, Москву и Питер, и рассыпался на мое двенадцатилетие. (Nia Arkatie)
Немецкая кукла, сантиметров 25 ростом, предшественница Барби. Зовут ее Юля (уж не помню, почему). Юля раскрасавица. У меня было две: советской промышленности — Растрепа, и заграничная — Юля. Растрепины блондинистые косы свалялись в колтун. Юля же, шатенка с голубыми глазами и модной стрижкой, на фоне Растрепы смотрелась шикарно. Играла с ней лет до тринадцати. Сшила ей 1000 нарядов, проколола уши, вставила сережки-гвоздики из щетки для волос. Недавно нашла ее в шкафу у мамы. Вымыла ей волосы с кондиционером, потом долго искала в коробке с ленточками подходящую повязку на волосы. Юля немного облысела, но все еще красотка. (Наталья Зоткина)
Кукла-бенгалка. Пухленькая девушка с закрытыми глазами, голубыми тенями, шикарными волосами, прикрывающая полотенчиком передницу, а сзади попа ничем не прикрыта. (Ekaterina Arslan)
У меня из детства остались только 3-4 елочные игрушки. Переезды каждый раз как сжигание мостов. (Андрей Бобрихин)
Маленький плюшевый медведь размером примерно с кулак, которого мне подарила незнакомая девочка: в подростковом лагере я уступила ей свои пять минут на телефоне (была длинная очередь и ограничение по времени), чтобы она дозвонилась до мамы. Девочка потом отыскала мой отряд и отдала медведика со словами: «Он мне удачу приносил, пусть теперь тебе приносит». Как-то запала в душу это детская магия, медведь, переживший десять переездов, — единственная игрушка, которую я сыну не даю. (Виктория Мартынова)
Есть плюшевая собачка, не знаю, откуда, возможно, из «Детского мира». Я ей плешь выстригла. (Alyona Helen Topolianskaya)
У меня сохранились два плюшевых слона: один, желтый, еще мамин, а второй, голубой, с трогательными ресничками, мой собственный. В самом начале 90-х я его увидела в витрине и так влюбилась, что мне его все-таки купили, хотя он стоил каких-то безумных денег. Когда мы увозили вещи и выбрасывали хлам из нашей старой квартиры, слоны потерялись, и я была уверена, что нечаянно их выбросила, даже успела оплакать. А потом они нашлись в недрах последнего книжного шкафа, где их быть никак не могло. (Anna Perro Pankratova)
Коричневый от старости, а когда-то черный плюшевый котенок и длинноволосая немецкая кукла. Куклу мне подарили лет в десять, когда по представлениям родителей я уже ничего не «испорчу», а по моим собственным уже поздновато играть в куклы. Так и сидит с тех пор на полке. (Ольга Батова)
Мы уезжали в Израиль, когда мне было 11, с тремя большими сумками на трех членов семьи, одна из которых была с книгами, и все. А оставшаяся в Питере бабушка почему-то решила, что мне это все уже не понадобится, поэтому все мои игрушки и детские книги были розданы друзьям/знакомым. Единственное, что осталось в сохранности, это игра «Эрудит». Много семейных вечеров было проведено за ней. А, еще дедушкин военный бинокль. Та еще игрушка, но я в детстве садилась на подоконник, и через этот бинокль смотрела в окна соседнего дома, и придумывала истории и сказки про людей, которых видела. (Мария Крамарова)
На дворе был 1991 год, Горловка, Донецкая область, мне исполнялось семь лет. Я проснулась, а на кресле у кровати лежали подарки — желтое летнее платье в белый горох и… настоящая Барби в роскошном платье победительницы конкурса красоты. Я никогда не забуду того огромного, обрушившегося на меня счастья сбывшейся самой заветной мечты (по ТВ тогда шли «Утиные Истории» и «Чип и Дейл спешат на помощь», и вот перед ними была заставка с роскошной Барби или Синди, и мы о такой кукле даже мечтать не могли, но мечтали). Мой старший брат в то время работал переводчиком в Москве, и женщина по имени Фло, с которой он тогда работал, спросила у моего брата, какая у него семья и где живет. Брат рассказал о родителях и о нас, двух своих младших сестрах. Фло спросила, о чем мы мечтаем, брат сказал, что о Барби. Фло уехала, а через месяц прислала посылку с вещами (футболки, джинсы) и две куклы барби для нас. До моего дня рождения было недолго, и мама решила дождаться и сделать сюрприз. У нее получилось. Куклы и моя, и сестры до сих пор у нас. Наши дочки не понимают, почему и сейчас у нас на глазах слезы, когда мы вспоминаем тот день. Ну кукла, ну и что… (Анастасия Разумовская)
Мой плюшевый пудель-долгожитель (46 лет), немного потрепался, меняя места жительства по СССР, и теперь живет со мной в Израиле. (Natasha Aqua)
Конь по имени Барзам. Ну такой, расписной, на полозьях — у всех моих ровесников был. Черный с цветами. Назван по фамилии дарительницы. Потерял хвост (потому что когда пьяные семнадцатилетние девахи пытаются кататься на детской игрушке втроем, она ломается. Но даже без хвоста катал моих детей. (Светлана Орлова)
У моей Штеффи предыстория — в детстве в кооперативном магазине я впервые узрела Барби, и после этого ночами не спала, рыдала о ней в подушку. Первая любовь вообще рядом не стояла с этими переживаниями (родители сказали — даже не мечтай). В итоге спасла ситуацию моя бесконечно добрая бабушка, командированная в Люксембург с какой-то культурной программой, которые вовсю осваивались в 90-е. Она Штеффи и привезла, и я до сих пор не знаю, как ее благодарить. Помню, что с кайфом обладания никакой первый поцелуй точно не сравнится. По некоей иронии, в свое время бабушка чудом достала дочерям раритет — чернокожую Гизелу, надменного гэдеэровского пупса. Сейчас Штеффи и Гизела сидят у меня в комнате на полке, взглядики у них надменные, никаких барби-улыбок, те еще штучки, в общем. За то и люблю. (Рита Ковтун)
Буратино. Как-то решила отдать его, но потом забрала обратно, не понравилось, как с ним плохо обращались, теперь в мастерской у меня сидит. (Виолетта Терлыга)