Время от времени каждому из нас выпадет заниматься за деньги немыслимыми вещами — например, в массовом порядке придумывать имена кошкам или делать что-нибудь, что вызывает у нас чувство, будто мы «работаем на дьявола». Иногда такая работа выпадает нам на безрыбье, иногда — потому что нам кажется, что это откроет в нас новые таланты, но некоторые наши рассказчики, кажется, просто любят, чтобы было нескучно. Очень нескучно. Огромное спасибо политологу Николаю Руденскому, поэту Алексею Цветкову, писателю Жеке Шварцу, поэтессам Дане Курской и Анне Русс, маркетологу и техно-гуру Андрею Себранту, дизайнеру Филиппу Блау и всем-всем, кто делился с нами историями: теперь у нас есть чувство — что бы ни случилось, мы не пропадем.
В какой-то момент я рассталась со вторым мужем, сидела без работы, была в депрессии и шикарно таскалась по барам. И вот как-то возник неясный, но приятный мужчина, и мы пошли ко мне домой, где не было в тот момент детей, и он сказал: а у тебя имеется скрэббл? Я сказала: да. И он попросил меня раздеться, и мы просто играли в голый скрэббл, а потом он сказал: за каждую такую игру плачу по две тысячи (как у нас быстро менялись деньги), и мы пару месяцев встречались за голым скрэбблом. А потом издали мою первую книгу и все как-то наладилось (Наталья Фомина)
Я одно время в компании друзей и собутыльников спорил на разные исторические и прочие темы. Ставка — десять рублей (в конце 70-х это было не так уж мало). Кажется, последняя победа была по вопросу о том, каких эсеров судили на большом процессе в 1922 году — левых или правых. Последняя — потому что после этого моему главному оппоненту жена спорить запретила. (Николай Руденский)
Читал в ночном клубе избранные истории из Гань Бао, аккомпанируя себе на сямисэне. (Skmbshd)
Несколько лет назад со мной связался некий гражданин и спросил, не могу ли я его обучать компьютерной лингвистике, сославшись на рекомендацию NN. Я сказал, что в той компьютерной лингвистике, которая ему, скорее всего, нужна, я не разбираюсь и никаких ученых регалий не имею. Но он настаивал. Тогда я заломил какую-то несусветную ставку, исходя из курса фунта стерлингов. Он, на удивление, согласился, и несколько месяцев я исправно пересказывал ему содержание работ Р. Монтегю и И. Бар-Хиллеля. (Artem Andreev)
Приторговывал «антиквариатом»: покупал на японских аукционах довоенные кимоно, зеркала и курительные трубки и впаривал втридорога посетительницам владивостокских курсов соблазнения, которые рекламировались под названием «Школа Гейш». (Skmbshd)
Прокладывала сеть в каком-то неврологическом НИИ в Москве на Калужской в окружении кошек и собак со снятыми черепными коробками и торчащими из мозга проводами. (Latimeria)
Спрашивала у людей, как зовут их котов, и записывала в анкетку — то есть работала промоутером у производителя корма для котов; чтобы начать разговор, мы спрашивали, есть ли кот/кошка и как их зовут; потом выдавали пакет корма для дегустации. Дегустировать должен был кот, конечно. Самая смешная часть — когда ты не успевал заполнять анкеты, а потом сидел и всей комнатой в общежитии придумывал имена котам и их хозяевам. (Klemka)
Мне однажды платили почасово за то, что я очень внимательно слушала самодеятельный русскоязычный рэп, найденный мною же во Вконтакте по некоторому набору ключевых слов и других признаков, сортировала отслушанное по набору критериев и ранжировала от 1 до 5 по критерию информативности. Это продолжалось суммарно почти два месяца, я слушала, искала и ранжировала добытые треки по 3-4 часа в день. (Glottalstop)
Мы с другом продавали женские лайкровые колготки. Ящики по бухгалтериям разнообразных организаций таскали оба, деньги принимал я, а демонстрировал колготки мой друг, для быстроты он их натягивал на голову. (Emdin)
Моя первая офисная работа была — рисовать для азартных игровых автоматов. Слышал мнение, что я работаю на дьявола. (Shizayats)
Одним из самых странных способов заработать деньги была работа монтажером видео у знакомых операторов. Среди массы рекламы, свадеб, презентационных фильмов и так далее я хорошо помню ролик, который мы делали одному из кандидатов на областных выборах. Кандидат был совершенно косноязычный и с фефектами фикции. Мы его предвыборную речь собирали почти по слогам, как в анекдоте про Брежнева и алфавит. (Cangaroo)
На одну ночь подменила подружку, которая работала маркёром на бильярде в баре «Корсар»: играла с какими-то нетрезвыми полуолигархами, отговаривала в дупель пьяных девиц пользоваться писсуаром в мужском туалете, все было такое вкусненькое! В семь утра субботы плелась из бара домой по пустому Невскому и плакала от того, что ножки не ходят и линзы из глаз выпадают от сигаретного дыма. Деньги не помню куда дела (и сколько их было — тоже; кажется, много). (Zavelsyalos)
Странно и немыслимо было быть тайным секретарем (деловая переписка плюс сведения о деловом этикете) между российским агентством и любимейшим японским музыкантом, точнее, его менеджментом. Так как менеджмент тот был плох, заработала только инсайдерскую инфу и мимими, денег ноль. А получилось так почти случайно, насколько случайным может быть присутствие онлайн, членство в соответствующем сообществе фанатов и достаточное знание японского — как языка, так и культуры. (Irchiel)
Расшифровывал неразборчивый почерк в военных билетах времен Второй мировой. (Ladk)
Грузил арбатских матрешек. (Feedetcontra)
Году в 2005, когда очень нужны были деньги и я бралась за всё, случилась халтура за 100 долларов: сдать кандидатский минимум по английскому за какую-то студентку Дипакадемии (которая, будучи сотрудницей «Альфа-банка», видимо, не очень ходила на занятия, поэтому вопроса о том, чтобы быть узнанной/неузнанной, не стояло). Письменная часть (перевод) была что-то там про «Газпром», и я закончила ее минут за 20 из отведенного то ли часа, то от полутора, сильно удивив остальных экзаменующихся. Потом еще был устный экзамен, на котором я что-то отвечала про «свою» работу в «Альфа-банке». Сдала в итоге на 5, вроде, получила свои 100 долларов через посредника, заказчицу так и не видела. (Qmarik)
Были работы в стиле «стояла рядом со съемочной группой телеканала, пока люди в жилетах спецназа взламывали заблокированные двери заводоуправления», но об этом лучше не буду в деталях. (Klemka)
Прокладывала сеть в штабе одного из кандидатов в президенты Беларуси в 2001. На каждом этапе со мной пытались расплатиться агитацией за светлое будущее страны вместо денег. (Latimeria)
Преподавала английский язык корейским детям 7-9 лет в Сеуле, выдавая себя (по просьбе нанимателя) за американку Энн. (Olesya)
На первом курсе работала ночами в казино крупье, утром шла на пары и пыталась не заснуть. После пары месяцев недосыпа слабо стала вообще понимать, где я и что делаю, в общаге зашедшей занять денег на ботинки подружке пыталась отсчитать фишек на нужную сумму (были с собой для тренировки пальцев). (Jinger)
Нарисовал и анимировал еще доайфонную пиксельную порноигру про плейбоя, который должен был всех девиц на пляже *** (активно возлюбить. — Прим. ред.), а между девушками уворачиваться от летящей в лоб чайки. Помню, что я затруднялся тогда объяснять новым знакомым, кем я работаю. А когда удавалось, меня спрашивали: «За это платят?» (Shizayats)
У меня была тайная работа, причем семейным подрядом. К ней требовалось готовиться, а раз в неделю я уезжал вместе с мамой куда-то и возвращался с деньгами. Рассказывать о том, куда мы ездим и что там делаем, было нельзя, поэтому даже вот замечательная женщина, с которой мы тогда уже съехались, не знала, что именно за работа, знала только, что она есть и тайная. Работа заключалась в подготовке и проведении выездного шоу «Кто хочет стать миллионером» в одном из крупнейших московских казино. Вел Дибров, игра шла на большие тыщи долларов, участвовали постоянные клиенты-«киты»… и именно поэтому никому из знакомых нельзя было сболтнуть, что мы делаем. Так была некоторая надежда, что лихие люди не доберутся до нас в реальной жизни, чтобы заполучить файлик с вопросами. Не добрались, так что будем считать, что секретность сработала. (Shere)
Когда мне было 18, я училась в педагогическом, работала помощником бухгалтера в церковной лавке, а после шла петь в переход. В переходе денег было больше, но родителей успокаивало осознание того, что у меня есть работа в приличном месте. Не знаю, почему меня не пустили обратно после больничного, возможно, потому что я на благостное пожелание ангела за трапезой отвечала: «И брюхови твоему». Или не стоило разогревать шаурму в микроволновке в пост, или кто-то видел меня за храмом с сигаретой, а, может, просто краситься не надо было и джинсы носить. (Анастасия Стрежнева)
У меня в прошлом году был период, когда денег совсем не было, а очень срочно нужны были. И я с цыганами шубами торговать поехала, по близлежащим городам и весям. Знаете, ярмарки такие: «Только сегодня! В вашем забытом богом городе будет проходить ярмарка кожи и меха! В бывшем Доме культуры!» Меня взяли, чтобы я, приятной наружности русская девушка, сидела за столом с ноутбуком, улыбалась и осуществляла оформление кредита. Это то, что видел покупатель. Вне поля его зрения оставался весь процесс гастролей… Мы вчетвером (еще одна девушка и двое мужчин, все цыгане) ехали на «Газели» много-много часов. Приезжали на место к вечеру, выгружали весь товар в огромных сумках и сундуках (девушки на равных всё таскали), устанавливали стойки, развешивали шубы, потом ночевали прямо в том же зале на столах. Утром вставали очень рано и весь день торговали, снова спали, и снова в путь. И так по кругу. Неделю. Тут необходимо, конечно, уточнить, что в этих домах культуры очень часто не то что душа, а даже горячей воды не было, туалеты системы «дырка в полу» и прочие прелести. Цыгане — ребята, привыкшие к этому, а я была в шоке, конечно. Помню, как приехали в один городок, а там в здании был душ, чуть не на коленях у охранника выпросила ключ. Чуть не умерла от счастья. Через неделю меня уволили. Жена одного из моих коллег была ведуньей и ей пришло видение, что я ее мужа совращу в следующей поездке. Я очень расстроилась, что даже цыгане меня уволили. Если честно, я, конечно и сама не поехала бы больше, но это был забавный опыт. И ребята эти мне понравились, они своеобразные, но ко мне очень по-доброму относились и старались оберегать. Да и чувство юмора у них хорошее, мы постоянно хохотали. И заплатили по-честному, все как обещали. (Юлия Гучепшева)
В конце 80-х мы с другом придумали лекцию для американцев о том, как пить водку по-русски. Пару раз дали представление на бесплатных вечерних курсах, а потом нас заметила компания Pepsi, которая ведала импортом «Столичной». Нас пригласили в Нью-Йорк, поселили в «Хилтоне», сняли большое кафе, и мы там устроили свой шпиль*. Собственно лекцию читал мой друг, а я был для демонстрации — чтобы у лектора не запинался язык и не было соблазна сорваться в лезгинку. Всего за лекцию я выпил две рюмки, гонорар мой составил 150 долларов, по 75 за рюмку. Почти уверен, что я — единственный человек, заработавший реальные деньги питьем водки. А потом про наше просветительство опубликовали язвительную статью в советской прессе. (Алексей Цветков)
*Здесь — представление (см. Пуримшпиль). — Прим. ред.
Лет пять назад работала двумя девушками модельной внешности на сайте славянских невест. Чатилась со странными мужиками, пытающимися сделать обеих меня то содержанками, то прихожанками протестантской церкви. Адски неблагодарная и низкооплачиваемая работа, за которую мне в итоге даже не заплатили. (Oksana Osmolovska)
В 1984 году, вернувшись с картошки, мы с подругой пошли устраиваться на работу. В виварий Института педиатрии. На испытательный срок ей доверили кроликов, а мне — крыс. Мы были студентками биофака МГУ, поэтому учебная часть восприняла нашу работу на полную ставку довольно благосклонно. Ехать нужно было на первом трамвае, чтобы успеть убрать и покормить зверюшек. Моих было около полутора тысяч в 400 клетках. После занятий — повторить. Во время сессии мама с младшей сестрой предложила заменить меня утром. После экзамена я приехала в виварий, а работа стоит: сестренка ловит разбежавшихся крыс. Важно было строго соблюдать маркировку, потому что это научные эксперименты, нельзя перепутать. Пока не поймали беглецов, другие клетки открывать нельзя. Всех поймали примерно к обеду. Мама сказала: «Больше никогда!» — и действительно, больше никогда. Просьбу сестры: «Давайте возьмем миленького крысеночка домой», — даже не рассматривали. За ударный труд на крысиной ниве я получила повышение и перешла к собакам. Это были породистые бигли, которых разводили по племенному плану, пары брачующихся содержали отдельно. И надо ж так случиться, что за три недели отсутствия вожака его место не осталось вакантным, кто бы мог подумать! Утром экс- и нью-вожаки сцепились в вольере. Струя из шланга их не остудила, пришлось руками разнимать. Новый меня слегка прихватил зубами. Обработала ранку на запястье и поехала на занятия с зеленкой на видном месте (бинта в тот момент не нашла, спешила). Опоздала на практикум, то есть зайти незаметно не получится, это не лекционная аудитория амфитеатром. Преподаватель вопросительно смотрит на зеленку, говорю: «Собака укусила». «Привитая?» «Точно привитая». «Хорошо, присоединяйтесь к работе». До конца третьего курса доработала без приключений, учебная часть претензий не имела, а потом стало физически некогда работать: курсовые и диплом. P.S.: Когда понадобилось обратиться в Институт педиатрии с ребенком, меня приняли как сотрудницу без очереди. (Елена Зачесова)
Дело было года три назад. Я жила в Израиле. Работать хотелось отчаянно, но из-за языка на уровне «слиха, ани лё медаберет иврит» («извините, я не говорю на иврите») перспективная работа администратора в отеле или официантки мне была заказана. Стала искать работу на русскоязычных сайтах. С грамотностью на этих порталах отчаяния и боли было из рук вон плохо. Среди «оффис-мэнэджеров», «вадителей» и «операторов башеного крана» (от последнего, кстати, я бы не отказалась, но меня опять не взяли) затесалось скромное: «Требуется помощница фокусника». В свете общего абсурда это объявление казалось вполне себе. На новой работе меня не распиливали, ножей не кидали, зато в качестве повышения квалификации была работа с дрессированной собачкой (у пса был сварливый характер и острые когти). Уж не знаю, где иллюзионист ее достал, но до дрессированной этой бедной растрепанной дворняжке было ой как далеко: пес прыгал, брызгал слюной и не желал слушаться ни меня, ни хозяина. С фокусником, похожим на бродячего цыгана – черные кудри, бородка, на шее амулет, костюм с красным атласом, – мы проработали два месяца и расстались как раз в тот момент, когда он захотел обучить меня левитации. Это были не связанные между собой вещи, просто он перестал звать меня на выступления. Думаю, я объелась хумусом и перестала соответствовать параметрам. (Марина-Майя Говзман)
Однажды я работал подсобным рабочим на стройке. Самым приятным было бить стекла в заброшенном доме, который мы расчищали, – блин, когда еще представится возможность бить стекла в доме и не быть за это наказанным! Звучит ужасно, но это правда круто. А потом нам надо было что-то там покрасить, и нам выдали такое количество зеленой краски, что мы, покрасив то, что было необходимо, стали красить все вокруг, включая мусорные баки (вместе с мусором), мух, а еще — торчащие из стен водопроводные трубы (мы их красили изнутри). Краска быстро закончилась. (Жека Шварц)
Мне 18, и я раз в неделю подрабатываю уборщицей у профессорши русского языка славянского факультета Лундского университета. Профессорше было под 60, и она в той квартире, кажется, ни разу в жизни не прибиралась. Многое из того, что я находил на полу и под диваном, было в форме окаменевших останков. Пока я пылесосил, мне нравилось включать МТВ погромче. Профессорша не любила «Нирвану» и «Саундгарден», кричала мне из соседней комнаты: «Выключи немедленно этот дзыньбумтрах!» (Дмитрий Апасов)
В 2007 году я работала в службе «Секс по телефону». Сосала только первые два дня, потом стало скучно, и я принялась всех звонящих плавно выводить на разговор о поэзии. Всем девушкам-операторам полагалось иметь псевдоним, меня, естественно, стали величать Маргаритой. Благодаря моим нововведениям зэки, звонящие всей камерой с одного телефона, полюбили Бродского. В конечном счете все жаждущие секса на самом деле были просто одинокими людьми, и им было глубоко по фигу, о чем болтать. За полтора месяца работы я подняла рейтинги службы по показателям и подтянула клиентов по литературной части, но однажды меня вызвало руководство и строго объяснило, что коли пришла сосать, то надо сосать, что все сосали и нам велели, и что на кой хрен они закупают столько чупа-чупсов каждую неделю, если я не сосу, а читаю стихи. Одобрили только мои рассказы про гибель Есенина — мол, если какой извращенец попадется, то вот это про веревку да про следы на шее окажется очень кстати. Я обиделась и ушла. Мне, кстати, так и не заплатили. Но не из-за поэзии, а из-за системы штрафов за опоздания на две минуты каждую смену. (Дана Курская)
Одно агентство позвало поработать на корпоратив. Я мнила себя вставшей на тропу ивентеров, деньги были вполне приличные, хотя задачи крайне расплывчатые: помогать кейтерингу. В итоге весь вечер надо было незаметно считать бутылки полные, а потом пустые и соответствующие им пробки — дорогого алкоголя было закуплено на миллионы, и заказчик был уверен, что его нещадно крадет ресторан. Считаю это пиком своей карьеры. (Irina Bobneva)
Начало 2000-х, меня занесло в конторку, которая планировала запускать новый вид связи. Я не вспомню, что это было конкретно, но называлась контора «Что-то-тамТелеком». Руководили отставной полковник с большим пристрастием к алкоголю и его решительная жена из тех, которые вышли замуж за лейтенанта и все получилось. Штат сотрудников состоял из меня и супружеской пары выпускников томского политеха времен конфликта физиков и лириков. Такие безобидные и преданные любители бардовской песни, Стругацких и домашних заготовок со своего огорода. Последнее было особенно актуально, так как полковник денег не платил. Он вообще в «офисе», роль которого выполняла арендованная избушка на окраине города, появлялся мало и еще меньше — трезвый. Денег не было, так как ждали решения «инвесторов» из Ливана. Арабы чего-то писали на плохом английском и запрашивали спецификации, я переводила, мы с физиками придумывали ответы, полковник пьяно вопрошал, «доколь и на куль». И вот однажды вечером раздается звонок и водитель полковника говорит, что срочно надо мне к ним ехать. Приезжаем в квартирку полковника, встречает пьяная в космический отход жена в розовом пеньюаре. Качаясь, она дает мне мятую пачку листов А4, бухается на колени и жалобно смотрит. Видно, что сказать она что-то хочет, но не может. В общем, выясняется, что надо пачку перевести за ночь. В подтверждение твердости своих намерений дама достает из бюстгальтера две бумажечки по 100 баксов. Я беру деньги и пачку, всю ночь перевожу какой-то дикий волапюк про коммуникационные технологии. Перевожу откровенно плохо, так как сразу понимаю: смысла в этом ноль. Утром отдаю дискету и сто баксов физикам и больше никогда туда не возвращаюсь. На прощание и в благодарность физики подарили мне банку очень вкусных помидоров. (Эльмира Габидуллина)
Я как-то раз развешивала по цветам и размерам штук 500 смокингов в костюмерной. Была крайне удивлена, что за это эстетическое наслаждение деньги платят, а не берут. (Ольга Батова)
Организовывала детские мероприятия. Как-то, когда на утренний праздник на площадку не пришел ни один ребенок, мои ходулисты ходили по улицам и искали детей, стучали в окна второго этажа и спрашивали: «У вас детей случайно нету?» (Анна Кругликова)
Я наклеивала надпись «Милиция» на милицейские машины в каком-то очень криповом ангаре. Это было сложно, поэтому меня поставили на отковыривание самой надписи от листа. Но когда рук не хватало, приходилось и клеить тоже. Однажды я накосячила и сделала здоровенную складку. При попытке исправить сделала ещё две. Потихонечку отрезала лишнее и аккуратненько замутила аппликацию в стиле пэтчворк из обрезков. Пару лет спустя встретила эту машину, конечно. (Neanna Neruss)
В городе Ульяновске, будучи там проездом на автостопе, рисовала для одного дяденьки плакат к то ли ролевой игре, то ли спектаклю по «Хроникам Эмбера». Ну такое, карты с единорогом на рубашке, Корвин с розой, Дейдре с чашей, все это тушью. Денег получила, чему была страшно удивлена. (Ася Михеева)
На втором курсе института, примерно в 1989 году, работала подопытным кроликом в НИИ гриппа. За неделю до стипендии у меня оставался последний пятак, на который я к ним и доехала. Дальше была неделя прекрасной тусовки в студенческой компании, чудесный роман, отличная кормежка. Сложность возникла только однажды, когда после поцелуев до утра у нас обнаружилась повышенная температура. Все доктора страшно всполошились и пришлось признаваться. Потом заплатили очень прилично, что-то около 25 рублей. А в институте еще освободили от физкультуры на несколько месяцев («девочка так тяжело болела, что даже в НИИ гриппа лежала»). Да, и гриппом потом не болела несколько лет. Дружеские отношения с «коллегами» еще несколько лет поддерживались. (Татьяна Моргачева)
Мой муж спал для медицинских исследований. Исследования были заказаны авиакомпанией с целью оптимизировать работу пилотов. Он приходил на работу и ложился спать. Потом его будили, снимали всякие показания (давление, пульс…), какое-то время они играли с друзьями в нарды, в карты и т.д. Потом он снова засыпал — и так недели три. (Svetlana Gibert)
Ночами после учебы печатали фотографии знаменитостей — Брюс Ли, Ван Дамм, Шварценеггер. Один отпечаток нам оплачивали копеек по 40, а в киоске Союзпечати они продавались за 90. (Макс Красков)
Самая легкая подработка была (студенческие годы, 80-е) — позировать скульптору. Два часа — три рубля, к стипендии в 40 руб. отличная прибавка. Потом странно на безликую скульптуру смотреть — вроде с тебя лепили, а не ты. (Яна Агапеева)
Я писала вступительное сочинение в «холодильник» (был такой вуз в Питере когда-то). За деньги. Одному прекрасному юноше с синяком во все лицо. «Неудачно открыл дверь в подъезде, никто не верит», — да, я тоже не поверила. Схема была огонь: мы садились рядом, я выбирала самую простую тему и писала черновик. Прекрасный, но неграмотный и не очень подкованный в литературе юноша списывал всё слово в слово. Потом черновик мне следовало уничтожить (съесть?) и написать сочинение на другую тему. Как ни странно, все получилось: черновик я зачирикала. Ручкой. Чтобы нельзя было прочесть ни слова. Вроде как вот такая я истеричка — не хочу, чтобы кто-то читал этот позор. Юноша заплатил мне 100 рублей и обещал еще 50 потом (это было неплохо, но не очень много). И пропал, конечно же. Так что я даже не знаю, поступил он или нет. Кажется, это были мои первые честно заработанные деньги. (Аня Кучумова)
Когда я говорю, особенно в большом зале, что первая запись в моей трудовой книжке — «коллектор», люди явственно напрягаются. Никто не понимает, чем занимался коллектор в 70-х годах прошлого века. (Андрей Себрант)
Как–то я работала реквизитором в Тель-Авивском камерном театре. На спектакле «Гамлет» я половину второго акта сидела в могиле Офелии и, когда после слов «бедный Йорик» Гамлет бросал за спину череп, ловила его в корзинку, застланную поролоном. (Asia Nelen Vj Asya )
В одной из бывших республик СССР мы прямо на базе хранения восстановили реактивный самолёт Л-29 и свалили на нем своим ходом. Потом летали, катали народ. Садились на участки дорог и более или менее ровные поля. Денег почти не было, но было весело. (Alexey Maximov)
Это был 87-й год, во мне метр девяносто, у друга 2.05, оба — косая сажень в плечах, одинаковые джинсовые куртки. Подработка заключалась в следующем: дефилировали от Маяка до Главпочтамта и обратно, к нам подходили и просили постоять за спиной во время разборок, которых в то время было много. В среднем по 300 долларов в день зарабатывали. С тех пор по Тверской не хожу. (Алекс Ваткин)
Я работала коровой. Да, самой обычной коровой, с выменем и хвостом. Это был День города, и я подрабатывала организацией детских мероприятий по городу. Одного артиста не хватило, так что коровой была я. А другой раз была слоном и мы работали в родильном отделении. (Анна Кругликова)
Я ушла с матмеха после первого курса в надежде поступить в медицинский, но не сложилось. Тогда я устроилась на работу препаратором в экспериментальную хирургию. Нам надо было готовить все к операции, ассистировать, а потом убирать, включая отмывание потолка от крови. Все начиналось очень рано утром, и я категорически не высыпалась. Мы привязывали кролика к операционному столу и шли спать в соседний рентген-кабинет. Там было темно, потому что рентгеном уже давно никто не пользовался. А после операции, если кролик погибал, его забирала начальница — складывала в морозилку и уносила домой на ужин. Животных вообще было мало и их старались беречь — насколько это возможно при хирургических экспериментах. Но был один врач, который ловил на улице кошек и собак, приносил и оперировал. Его за это страшно не любили, но ассистировать все равно приходилось. (ася патрышева)
Мама переводила с/на английский всё, даже статьи по биологии. За одну статью вместо денег заказчик расплатился 15-сантиметровым пауком. (Oleg Roderick)
На третьем курсе Литинститута переводила женский роман со множеством эротических сцен. Компьютера у меня дома не было, поэтому приходилось выкручиваться. Часть текста я писала дома от руки (когда рука была свободна — ну, вы понимаете), чтобы потом набрать в интернет-кафе в ТЦ «Охотный ряд». Потом поняла, что не успеваю, и пришлось полностью передислоцировать процесс в интернет-кафе. Там был очень выгодный ночной тариф, и я после занятий в институте слонялась по Москве, а потом шла работать. Побывать дома возможности не было — жила я в 60 км от столицы. В общем, это было незабываемо. Огромный совершенно пустой ТЦ, и только в одном закутке толпа задротов за компами, критический недосып и эротические сцены. На них я, впрочем, быстро перестала реагировать. Переутомление покончило с моим либидо. А, может, контент приелся. (Юлия Сырбу)
А я однажды работала массажной моделью. Я тогда училась в Вене и однажды наткнулась на объявление: салон аюрведического массажа искал модель. Я поработала уже и в клубе, и уборщицей, так что меня ничего не пугало. Салон оказался по совместительству лавкой аюрведических товаров и лекарств. Владелец был очень милый и, кажется, в его окружении просто не было никого, кто за бесплатно бы согласился раз в неделю приходить, лежать и принимать массаж от него и двух его учениц, взрослых женщин за сорок. Они были австрийками и проходили у него двухгодичный курс. А еще они разговаривали на невозможнейшем диалекте. В общем, после пары сеансов, когда они увидели, что он за два часа «работы» платит мне по 20 евро, меня больше не приглашали. Думаю, австрийки нашли кого-то вместо меня. Но эту работу до сих пор считаю одной из самых идеальных. (Салтанат Шошанова)
В 89 году я поступила на филфак ЛГУ с официальным конкурсом 15 человек на место, а в реальности гораздо более высоким, конечно. Но меня соблазнила подруга, и после первого семестра, сдав экзамены, я ушла из университета за романтикой — работать в котельную. За пятым котлом нашей котельной за несколько лет до того репетировала группа «Кино». Но работали у нас обычно только первые три, а деаэратор был сломан, и его никак не могли починить, так что по ночам наш сменный мастер по фамилии Вальтер и по кличке Пистолет уходил по делам (спать в бытовку), а мы с подругой следили за стеклами. Вода то заливала паровой отсек, то уходила, угрожая то взрывом котла, то сожжением котла, и нужно было не упустить момент и крутить задвижки туда-сюда. Помню, одна ночь была особенно тяжела, потому что от смотрения в стекла жутко хотелось спать, и одна из нас стояла — минуту я, минуту она, — а другая в это время спала, сидя на стуле. Нам было по 17 лет, и сон был детский и здоровый. В университет никак не удавалось поступить обратно. Тем временем нас понизили в звании и перевели с котельной в насосную. Там делать вообще ничего было не надо, и я научилась спать по 24 часа подряд. А летом мы чистили котлы — забирались внутрь топки и вылезали абсолютно черные, с ног до головы в саже, со странно выделяющимися на лице белками глаз. Было весело идти в таком виде по Лиговке на другую, работающую, котельную — помыться. За это полагались три отгула, но их забирала себе начальница участка. Через два года наработанный стаж позволил поступить на ПО, так я внезапно оказалась математиком, но ненадолго. Потом я снова училась на филфаке и работала уборщицей в кооперативном магазине, разносила газеты, а также недолгое время была дворником в Доме Книги, но меня уволили за то, что я не могла переворачивать мусорные баки, они были большие и тяжелые. (Алена Дудко)
Как-то работала охранницей на пуримском параде в Холоне. Нам раздали желтые жилетки и расставили вдоль дороги. Было феерично, я получила место не хуже аккредитованных фотографов и смогла посмотреть парад очень близко, плюс еще и заплатили за это. (Анна Кругликова)
Самый странный способ зарабатывания денег случайно освоил мой друг. Его взяли на работу в какую-то дочку «Сбербанка», удаленно, разработчиком мобильных приложений, и платят ему деньги каждый месяц. При этом он ничего не делает, потому что у них секретность и они не могут его подключить к репозиторию исходников. «Ну ты же у нас удаленный сотрудник, — объясняют они, — а в целях безопасности только штатные офисные сотрудники имеют доступ к репозиторию!» Скоро уже полгода, как он у них «работает». Обещают вот-вот нанять еще одного сотрудника, который будет иметь доступ к репозиторию. Он будет отправлять моему другу код из репозитория и получать его код, чтобы уложить его в репозиторий. Но пока не могут найти человека подходящей квалификации. Он волнуется, они его успокаивают — ты, говорят, не волнуйся, деньги у нас есть… То есть буквально цитатой из Матроскина: «Средства у нас есть, у нас ума нету». (Dima Choock)
Я подрабатывала ведьмой целый месяц. Собственно, началось все случайно: мы приехали к родне на хутор, оказалось, что у моего деда серьезные проблемы с ногами (шла речь об ампутации), а бабушка убеждена, что это его сглазили. А меня, так уж вышло, незадолго до этого научили снимать сглаз. В Университете научили. Я училась на психолога. Это тема для отдельной истории, но, так или иначе, я теоретически знала, как снимать сглаз; не верила в это абсолютно, но… «Что тебе, трудно, что ли?!» — наехала мама. Говорить маме «нет» было точно труднее, чем макать горящие спички в воду. К тому же я подумала про плацебо-эффект и силу внушения, сделала очень умное и загадочное лицо и на полном серьезе провела с дедушкой соответствующий ритуал. И сказала потом, что да, дескать, был сглаз, но теперь все точно в порядке. Вскоре после этого мы уехали домой. В общем, я не знаю, что там сработало, то ли плацебо-эффект, то ли мои латентные магические способности… но деду стало лучше. Настолько лучше, что врачи охренели, об ампутации речь уже не шла, и до самой своей смерти дедушка ходил на своих двоих. К следующему лету история о чудесном исцелении дедушки облетела весь хутор. Бабуля успела записать ко мне на прием кучу желающих, и на мое возмущенное «ЧТООО?» скромно отвечала: «Ну как же я могу Лиде-то отказать, родня ведь… А у Ани мы молоко покупаем, тоже неудобно…» В общем, мне пришлось работать ведьмой, чтобы не обидеть многочисленных бабушкиных подруг и родственниц. Платили, правда, не деньгами, а натур-продуктами: кто десяток яиц принесёт, кто сметанки домашней. Бабушка научила меня сбивать из домашней сметаны масло… Эх. К следующему лету ажиотаж вокруг моего колдунства как-то поутих. К счастью. (Дана Яковенко)
11 лет назад, только-только переехав в Петербург, я устроилась на самую странную работу в моей жизни. Две недели «трудового стажа», а воспоминания будоражат до сих пор. Работали мы с подругой, посменно. Как нашли эту подработку — не помню, как проходило собеседование — тоже, но деньги были нужны, видимо, поэтому мы быстро согласились и только потом поняли, на что. На работу ездили в Рыбацкое. От метро шли полем/зоной какой-то/пустырем до высокого здания на отшибе с проходной (такие крутящиеся штуки, как на заводе) на первом этаже. Поднимались на девятый, в комнате три на три квадратных метра стояли стул, стол и на нем рация с приемником. Всё. Каждые 7 минут (не спрашивайте) в рацию надо было бодро говорить: «Телевизоры в канале! Переходники, зарядки, навигаторы, батарейки! Подробности на 5 канале» и сразу переключать приемник на цифру «5». Так мы вклинивались в каналы дальнобойщиков, делая рекламу нашему сервису. В светлых фантазиях владельца этой «онлайн-точки» мы еще должны были принимать заказы на всякие гаджеты с местной «Юноны» (питерский рынок электроники).
Но реальность на пятом канале была такова:
— Ээ, телевизоры? Вы здесь? (Сиплый голос.)
— Здесь! Переходники, зарядки, навигаторы, батарейки! (Бодрый, девичий, веселый голос.)
— Да вы *** (утомили. — Прим. ред.)! Чтоб вы там все эти телевизоры на *** (чувствительные места. — Прим. ред.) засунули себе! Целый день, *** (связка, выражающая экспрессию. — Прим. ред.), одно и тоже, я *** (утомился. — Прим. ред.) уже *** (связка, выражающая экспрессию. — Прим. ред.) слушать!
— Мужик, ты с какого канала переключился? Давай *** (связка, выражающая экспрессию. — Прим. ред.) найдем их, засоряют эфир реально целыми днями! Телевизоры, слышите, *** (связка, выражающая экспрессию. — Прим. ред.), вы сами не *** (утомились. — Прим. ред.) этой *** (бессмыслицей. — Прим. ред.) страдать?
— *** (связка, выражающая экспрессию. — Прим. ред.), ну как же *** (утомили. — Прим. ред.) своими телевизорами, девки!
— Телевизоры, вы здесь?
— Да!
— *** (рифмующееся выражение. — Прим. ред.)! Не нужны *** (связка, выражающая экспрессию. — Прим. ред.) никому ваши переходники!
Короче, если бы я тогда писала диплом не на тему «Конвергентная журналистика в новом медиа развитии», а по русскому мату — могла бы защитить диссертацию. Сколько там было высокохудожественного, ежедневного, отборного, истинно русского, неожиданного, с придумкой, хорошего дальнобойного матерка.
Зачем «хозяин» Владимир снимал тогда этот «офис», платил нам за смену по штуке и как придумал такой рекламный ход — до сих пор загадка, но за опыт и этот сюр — спасибо ему. (Александра Калачёва)
За ночь делала корректуру исторической книги (не всей, конечно) о венесуэльском герое. Эту книгу собирались презентовать Уго Чавесу во время его визита в Россию. По старинной русской традиции все делалось в последнюю секунду, поэтому вечером текст просто разбили на главы и разослали по штатным и не очень корректорам, а утром его уже нужно было вернуть с правками. Ночь, конечно, выдалась адской, но и оплатили ее щедро, породив шутки про самую высокооплачиваемую ночную работу в нашей жизни. Вышла ли книга в срок, вручили ли ее Чавесу, и для чего ему вообще нужна была книга на русском языке — понятия не имею. (Irina Galimova)
Не знаю, странно это или нет, но мы с подругой были секретарями на соревнованиях по автоспорту и около. Сначала работа была за идею и зарплаты хватало на бутылку пива, а потом всем поднадоело и мы как-то ненавязчиво стали задирать цену, чтоб не обидно было ночевать под кустом с протоколами в зубах. В итоге цена за рабочий день на соревнованиях стала сравнима со средней дневной зарплатой, и четыре-пять дней соревнований каждый месяц (как правило, выходные и праздники) стали уже не только «парни, девки, хороводы», но и прибавкой к бюджету. Как-то я привела дочку на кружок и договаривалась с подружкой по телефону:
— Ага, поняла, в субботу мы по быстренькому днем съездим в поля (подразумеваются внедорожники), а потом на ночь поедем в Штыково (а это аэропорт, где гоняли драг-рейсеры). Ты про деньги договорилась? Не, ну ладно, днем я готова поработать за мелкий прайс, мужики свои, часто зовут, на природе, да и покормят как обычно, но вот на целую ночь я только за дорого поеду, ничего, не развалятся, и вообще у меня мама дома, она не поймет, если я приду только утром и без денег!
Только тут поняла, что остальные мамы смотрят на меня странно, а я, как назло, в кожаной мини-юбке и ботфортах. (Татьяна Сачкова)
Один мутный знакомый сказал, что есть бухгалтерская халтура. Пришла, посмотрела, удивилась, что работать надо посреди полного кабинета бухгалтеров, почему никто из них не взялся? Задача: обнулить баланс перед ликвидацией. То есть вот буквально, списывать всю оставшуюся задолженность покупателей и поставщиков, на каждое списание писать акт. На мои вопросы, зачем нужна я, у них же своих бухгалтеров хватает — не говоря уже про программиста нанять, который скрипт напишет, — назвали ну очень достойную почасовую ставку, чтобы я делала именно то, что мне сказано. Ну, деньги были нужны, так что я почти неделю сидела и работала арифмометром, потом предъявила две пачки бумаги с актами, обнуленную базу, получила оплату и премию в пол-оплаты. Бухгалтеры на мои вопросы не велись, на контакт особо не шли. Так и не знаю, что это было и зачем. (Татьяна Сачкова)
Проверяли госконтрольные по математике. Школьники из общины староверов в Вудберне, штат Орегон, писали решения на своей версии церковнославянского. Пожарная машина ехала из пункта А в пункт Б и стала огневой колесницей. (Oleg Roderick)
Контролировал очередь за югославской валютой в сберкассе на Калининском. Надо было вставать в четыре утра, приезжать с книгой, в которую очередники записывались, и отгонять анархистов. Тогда доллар в капстраны стал стоить 6 рублей, а в Югославию так и остался по 0.6, и очередь выросла до трех тысяч человек. В конце концов они устроили монстрацию, перекрыли проспект с криками «Мафия!» и даже попытались затоптать мне тело с сумкой, наполненной паспортами и деньгами. (Leon Polak)
Дочка еще в предпоследнем классе училась, когда с ней связались по наводке ее биопапы (у нас нормальные отношения) из одной красноярской строительной фирмы и заказали дизайн люстры длиной 30 метров. Оказалось, нужен светильник в отреставрированном зале Шушенской ГЭС. Она добросовестно нарисовала несколько вариантов. Самый красивый был с летящими над ручьем журавлями, но его, как следует обдумав, заказчики с сожалением отвергли, мол, «он же приедет принимать, еще решит, что мы его троллим». История про Путина и стерхов была совсем свежей. Приняли вариант с камушками в ручье, заплатили ей, конечно, не как взрослому художнику — зато сам факт! (Ася Михеева)
Мой сокурсник летом работал в коровнике спермосборщиком племенных быков, то есть мастурбировал скотину для эволюции видов. Деньги получил неплохие, но у него возникла масса проблем с сокурсницами, и вообще, он надолго стал ходячим анекдотом. (Joseph Alberton)
Я работал на заводе лейкопластырей! Там было огромное колесо, высотой метра в четыре. На него наматывалась ткань, покрытая горячим клеем. Нужно было подбегать и вставлять распорки. Иначе можно было прилипнуть как муха и взлететь под потолок на этом колесе. (Филипп Блау)
Я ходила «подсадной уткой» на фокус-группы. Бывает сложно найти 8-10 человек, чтобы они точно подходили под все параметры, и женщины, которые этим занимаются, выкручиваются как могут. Сегодня ты «Настя, 23, домохозяйка», завтра «Оля, 27, офис-менеджер». Особенно весело было, когда в группе только пара человек были реальные, а всех остальных ты уже не первый раз видишь и вы все старательно делаете вид, что не знакомы. (Ирина Шминке)
В студенческие годы летом подрабатывала упаковщицей кукурузных палочек. Огромными коробками мы их тащили от экструдера к бетономешалке, порциями сыпали внутрь, поливали растительным маслом и обваливали в сахарной пудре. Смены были ночными, оплата сдельной, и можно было взять любое количество палочек. Ближе к трем утра уставала и собиралась домой, с собой паковала большо-о-о-ой мешок с палочками. Представьте себе: ночь, по дороге идёт хрупкая девушка и несет за спиной, как Дед Мороз, мешок размером с нее саму. Пару раз останавливала милиция. (Антонова Наталья)
На втором курсе я вдруг решил, что уже очень ученый: возьму академ и буду кататься по Одессе с девочками на красной «девятке». У папы было другое мнение, и я поехал в Якутию бурить скважины в вечной мерзлоте. Вы знаете, с каким звуком лопается стальной бур при -50°С? (Сергей Третьяков)
Огромное спасибо всем, кто поделился с нами историями. Присоединяйтесь к нам на фейсбуке и в телеграме — мы собираем и рассказываем истории именно там. Хотите рассказать свою историю на эту тему? Пожалуйста, пришлите её на story@postpost.media, а мы иногда будем пополнять наши подборки.