Некоторые из этих вещей не стоят совершенно ничего. Другие стоят столько, что мы боимся представить себе эту денежную сумму. Некоторые из них были куплены на последние копейки. Другие достались нам совершенно бесплатно – и в это трудно поверить. Но, так или иначе, деньги тут ни при чем: эти вещи для нас бесценные, потому что с ними связана сама история нашей жизни. Огромное спасибо всем, кто поделился с нами рассказами о своих бесценных вещах.
1.
Историческая вещь — трусы с лыжниками. Муж уходил из предыдущей семьи, и та жена сказала: уйдешь в одних трусах. Практически так и вышло, и те трусы были с рисунком, с горы ехали лыжники. Теперь «трусы с лыжниками» — семейный мем, и угроза «ща уйдешь в трусах с лыжниками» — самая смешная. (Мария Ромейко-Гурко)
2.
Красные Кружевные Трусы. На три размера меньше, чем я сейчас, разумеется, — потому что куплены они были в 1987 году у спекулянток. Они настолько синтетические, что аж хрустят, и из них во все стороны торчат какие-то адские нитки и резинки. Но выкинуть их я не могу. Потому что это не трусы — это Красная Кружевная Свобода. Это мои 17 лет, и Перестройка, и Взрослый Секс, и мой первый мужчина, сказавший: «Господи, где ты взяла это *** (распутство. — прим. ред.)?!» и вызвавший у меня нереальный приступ гордости. Каждый раз, когда я убираюсь в шкафу, я их торжественно перекладываю на новое место. Один раз так захотелось надеть, что надела на голову и покрасовалась перед зеркалом. Жопа-то, ясное дело, не влезала. (Арина А.)
3.
В мои 17 мама подарила мне свое серебряное кольцо. Оно было широкое, темное и помятое. Рассказала, что моя прабабка была цыганкой в таборе, но хотела учиться и домик на земле. Поэтому убежала с моим прадедом. Родственники по обе стороны прокляли обоих. Поэтому на свадьбе они были только вдвоем и обручальные кольца сделали из серебряной ложки. Я лет 15 не снимала это кольцо, но однажды палец похудел и кольцо слетело. И на нем обнаружилась заводская проба. Одну историю я потеряла, зато приобрела другую. (Наталья Ковалева)
4.
В 2005 году я впервые в жизни попал в Нью-Йорк, с очень плотной программой работы, так что на прогулки у меня было только последнее утро перед самолетом. Болтаясь по городу безо всякого плана, я выбрел на Восьмую улицу и зацепился взглядом за юношу-мулата несказанной красоты, стоявшего в дверях какого-то магазинчика. Юноша улыбнулся мне и пригласил зайти. Я, загипнотизированный, зашел. Внутри оказался недешевый одежный бутик, по которому юноша (Роберто, как явствовало из бэджика) провел мне основательную получасовую экскурсию, примерив на меня все, что можно было, попутно напоив меня чаем, сделав комплимент русскому акценту и т. д. Я совершенно поплыл и в итоге безропотно приобрел штаны с большим количеством молний в неожиданных местах и трикотажный черный свитерок с розовыми резинками тоже в неожиданных местах, то и другое от Дирка Биккембергса и на сумму, которую мне не приходило в голову тратить на одежду никогда в жизни, ни до, ни после. И когда я негнущимися пальцами подписал чек, Роберто наконец спросил: «Ну хорошо, а что ты делаешь вечером?» Но вечером я уже должен был подлетать к Европе. В этой-то паре от Биккембергса я по возвращении в Европу и отправился в славный город Самару защищать кандидатскую, и самая вредная старушка из диссертационного совета при моем появлении на кафедре вышла с защиты, примолвив, что такая одежда — верх неуважения к отечественной науке. В общем, с тех пор я одеваюсь так, как одеваюсь. (Дмитрий Кузьмин)
5.
У меня раньше была пара трусов из очень дорогого магазина. Родители покупали мне довольно много дорогих вещей, но вот почему-то трусы запомнились. А потом я вышла замуж за бедного студента, и сама такая же была. Трусы начали потихоньку снашиваться. И стали для меня прямо символом: тоскливо становилось, что больше я никогда не смогу позволить себе такие вещи. Теперь у меня полтумбочки забито этим бельем. Накупила все-таки. И успокоилась. (Мария Чаплыгина)
6.
Безумная алая шапка, похожая на наволочку. Откопала в подвальном секонде, из тех совсем безнадежно задрипанных, в каких никогда ничего хорошего быть не может по определению. Мне тогда было 17, и мама вообще не оценила: мол, пора бы уже быть поженственней, посерьезнее… И вот мне 34, обожаю, ношу каждую зиму всюду, где не нужно быть женственной и серьезной. (Оля Ко)
7.
У меня есть плащ, найденный моим отцом после убийства Ицхака Рабина где-то на (тель-авивской улице. — прим. ред.) Ибн Габироль. Через несколько лет плащ попал в Россию, и я носил его достаточно долго, в частности, он был на мне во время ареста в феврале 2002 года. После кипячения в клинике, куда меня поместили, плащ заметно изменил цвет. В 2014 году я улетел в нем в Индию с намерением оставить навсегда в Гоа, в сущности, выбросить. Что и было сделано. Весной нынешнего года мне этот плащ вернули — оказывается, один из моих знакомых прилетел в нем в Москву за неимением другой теплой одежды и попросил друзей при случае отдать обратно. Через пять лет случай представился. Плащ в итоге продолжаю носить. (Сергей Соколовский)
8.
Выпускное платье. Самая необычная моя вещь, на атласном чехле, с очень узким лифом и бантовыми складками по подолу, с очень открытой спиной — непривычно открытой. Мама страшно переживала, как сутулая и высоченная (по ее мнению) я буду в нем держаться. А я помню, как сняла перед актовым залом, где мы все собирались, плащ, расправила тяжелый подол и ОПУСТИЛА РАЗВЕРНУТЫЕ ПЛЕЧИ. И поняла, что все советские способы придать девичьей спине правильное положение никуда не годятся. Надо опустить плечи с «вертикальной» шеей и немножко прогнуть поясницу. Этого требовало платье. А еще оно научило меня элегантно раскланиваться, немножко вбок, — до сих пор пользуюсь. Платье произвело фурор. Все сочли необходимым сообщить мне, что я чудо как хороша. Прямо «Кэрри», только без эпизода со свиной кровью. (Ольга Шульгина)
9.
У меня в шкафу есть волшебная бабушкина шаль. Бабушка Даша (в честь которой меня назвали) родилась в самом начала XX века и была удивительная мастерица. Она могла увидеть на улице интересный вязаный платок, прийти домой и связать такой же.
Из всех ее творений до меня дожила только шаль. Большая шерстяная треугольная шаль светло-охристого цвета с длинной бахромой. Она старше меня лет на 30, и уже в моем детстве она была признанной волшебной вещью. Когда я тяжело болела, мама доставала шаль, заворачивала меня в нее и шептала: «Пусть у волка серого болит, пусть у зайца в лесу болит (дальше шел длинный список животных, у которых болит), а у Дашеньки пусть не болит». И оно не болело. Когда я выросла и уехала от родителей, шаль уехала со мной. Я достаю ее из шкафа, если мне очень холодно или грустно, и она всегда меня греет. Все собираюсь починить порванную местами бахрому и когда у меня будет дочка, передать эту шаль ей. (Daria Amirkhanova)
10.
У меня до сих пор есть черная кофточка, которую я купила в киббуцном магазине в 17 лет, а было это в далеком 1993 году. Она оказывалась на мне каждый раз, когда я знакомилась с важным для меня мужчиной: с первым бойфрендом, с будущим мужем, все такое. Она в хорошем состоянии и прекрасно на мне сидит. Но после развода мне так не хочется ввязываться ни в какие отношения, что я боюсь ее надевать. (Sivan Beskin)
11.
Два невероятных платья в этнически-украинско-индейском стиле: из натуральной шерсти отечественного производства, одно — цвета терракоты, второе — сливок. Сшиты мамой, а вышиты — крестиком — папой. Шили на маму, когда мне было пять лет. Врачи тогда посоветовали папе легкую двигательную активность после инфаркта, когда им с мамой было по тридцать пять, а мне — пять, соответственно; я у них единственная. Папа умер от второго огромного (инкурабельного) инфаркта, когда мне исполнилось восемнадцать. Платья у мамы забрала, висят в дальнем гардеробе, моль убью. А крестиком вышивать папа тогда меня и научил, и, честно говоря, я опасаюсь, что могу начать это делать. Когда будет совсем сложно. (Ekaterina Shishatskaya)
12.
Зонт у меня в прихожей висит. Кольцо «под янтарь», которое его стягивает, году примерно в 77-м случайно сломал Савелий Крамаров — летел с моей маманей в самолете. (Зигмунд Шнобель)
13.
У меня в шкафу лежит темно-синее шелковое платье-в-пол. Его подарил мой дед бабушке победным летом 1945 в Берлине (они дошли, встретились и поженились).
У бабушки было истощение, и в платье она терялась. А потом, уже на родине, оно казалось слишком длинным, слишком нарядным, слишком про другую жизнь и других каких-то женщин. Раз в год я его примеряю, надеваю самые высокие каблуки, прохожу по квартире и возвращаю в шкаф. Мне оно тоже почему-то кажется «слишком». (Александра Давыдова)
14.
Накануне нашего с сыном крещения (мне было больше тридцати, а сыну пять) отец Александр четко сказал: «Не забудьте принести крестильные рубашки». Однако я, как всегда, забегался, запрыгался и сыну купил, а себе забыл. Отец Александр (он прекрасный человек, но еще и крепкий хозяйственник) мне говорит: «Как же так, я же предупредил!», и я поскакал по окрестным церквям в поисках необходимого. В одной церкви не было, а у отца Владимира, куда я сдуру сунулся, гордая женщина на ящике облила меня презрением: «Вы из церкви напротив? У вас же там и платочки на женщин надевают? А у нас ничего этого не продается!» В отчаянии и обалдении я в подземном переходе возле нашей церкви купил фиолетовую и довольно-таки простите,*** (распутную. — прим. ред.), короткую ночную рубашку с кружавчиками. Отец Александр как ее увидел, засмеялся, махнул рукой и велел мне выдать рубаху из каких-то там загашников. А «***» (распутная. — прим. ред.) у меня до сих пор зачем-то комочком валяется на одежной полке, сейчас вот допишу и пойду ее выкину наконец уже. (Олег Лекманов)
15.
Однажды купила красную шелковую ткань Dolce Gabbana с совами. И сшила кофту и длинную юбку. Шила вручную четыре дня. В качестве пособия у меня была биография Ив-Сен Лорана. Там были секреты. Шелк шить бисерной иголкой. Швы делать бельевыми и зеленые нитки не использовать, а то к горю. (Olga Volvacheva)
16.
Шляпа и тряпочный цветок, в которых мы женились с мужем. На первый взгляд, ничего особенного, но мы в этих вещах облазили все испанское побережье, свадебное платье с кринолинами шнуровали в кустах, а напоследок легли во всем этом в воды Средиземного моря и качественно испортили наряды на память. Свадебное платье с тех пор живет у подруги-фотографа, в нем переснято пол-евросоюза. (Maria Po)
17.
А у меня было венгерское тонкое шерстяное пальто в сине-черно-белую клетку с красной полоской. Офигенно красивое и теплое. Более того, оно мне шло. Это была моя самая красивая вещь, и я носила его с октября по апрель. Не было другого, девяностые были. А потом сын мой резко из всего вырос, и я за ночь сшила из этого пальто ему куртку. Февраль. Почти весна. У ребенка появилась красивая обнова. Правда, я шила на руках и не имела молнии, поэтому куртка надевалась через голову и воротник у нее был связан на спицах. Но это была офигенная куртка. Деть ее обожал. Спустя много лет, разбирая перед выбрасыванием древнего шкафа собранные в нем одежки, мой уже бородатый сын нашел эту куртку. Сказал, что помнит, как утром у него была новая куртка, а у мамы — тонкая джинсовая. И спросил: «Ма… Еще не поздно сказать спасибо? Спасибо тебе». Теперь и у тебя, и у меня полно одежды. И теперь ты мне покупаешь пальто. Но этот клетчатый монстр лежит где-то далеко на антресоли. Рука не поднимается выбросить. Это ж целая эпоха. (Ирина Райкова)
18.
Я люто ненавидел этот жилет все свое школьное детство: он был омерзительно полосатый, потому что бабушка связала его из остатков и обрывков каких-то старых ниток. Мне было реально стыдно в нем ходить, я снимал его, когда подходил к школе, и напяливал обратно в подъезде, и мечтал, как я вырасту и выкину его к чертовой матери. А потом бабушка умерла, а я вырос. И вспомнил, как той зимой, когда она связала мне этот свитер, мы просто три раза в день ели макароны без ничего. У нас просто не было денег на новые нитки. Я этот жилет и видеть не могу, и выкинуть не могу. (rotamouse)
19.
Год назад мой бойфренд подарил мне серый оренбургский платок. Я модная девочка и вообще не поняла, что я с ним буду делать — подарок, прямо скажем, не мой. «Ты не понимаешь, — сказал молодой человек. — Оренбургский платок можно протянуть через кольцо». Я вежливо поблагодарила. «Через кольцо», — сказал молодой человек, глядя на меня как-то странно. «Ага», — сказала я, уже совсем ничего не понимая. «ЧЕРЕЗ КОЛЬЦО, МАРИНА», — сказал он с большим нажимом. Тогда у меня наконец хватило мозгов этот платок развернуть и найти кольцо. А муж, когда я туплю, говорит: «ЧЕРЕЗ КОЛЬЦО, МАРИНА». Остроумный, зараза. (М. М.)
20.
У меня все вещи с историей: я так ненавижу в это вникать, что всякая уже оказавшаяся у меня тряпка бесконечно сопровождает биографию. (Marina Feygelman)
Дальше: «Плащ эксгибициониста»: 61 история о вещах с историей.